Досье Дрездена. Книги 1 - 15
Шрифт:
Допотопный радиоприемник на полке рядом с кофеваркой вдруг сам собой ожил и захрипел. Я подпрыгнул едва не до потолка и в ярости, стиснув кулаки, повернулся к нему.
— Гарри? — произнес голос в динамике. — Эй, Гарри, эта штука работает?
Я попытался унять сердцебиение и сосредоточил волю на приемнике, создавая двустороннюю связь.
— Да, Боб. Это я.
— Благодарение звездам, — вздохнул Боб. — Ты говорил, ты хочешь знать немедленно, если я нащупаю еще какую потустороннюю гадость.
— Ну да, да, валяй же.
Радио снова захрипело и затрещало — явно от потусторонних, а не физических помех. Боюсь, AM/FM
— На меня выходил мой информатор. Больница Кук-Каунти, сегодня вечером. Кто-то растревожил Агату Хэгглторн. Дрянь дело, Гарри. Она старая и очень вредная штучка.
Боб снабдил меня кратким описанием трагической жизни и смерти Агаты Хэгглторн, а также назвал наиболее вероятную ее цель в больнице. Я покосился на свое левое запястье и ощутил себя голым.
— Хорошо, — сказал я. — Я займусь этим. Спасибо, Боб.
Радио хрюкнуло и замолчало, а я уже несся к двери. До захода солнца оставалось меньше двадцати минут, самый час пик, а если я не окажусь в округе Кук до наступления темноты, можно было ожидать самого плохого.
Я вылетел из дверей здания — мешок антипризрачного порошка в кармане тяжело хлопал меня по бедру — и буквально врезался в Майкла. Высокий, плечистый, он нес на плече большую спортивную сумку, в которой, как мне было известно, не лежало ничего кроме «Амораккиуса» и его белого плаща.
— Майкл! — заорал я. — Как это вы здесь очутились?
Лицо его расплылось в широкой улыбке.
— Когда в том возникает нужда, Он делает так, чтобы я оказался в нужном месте.
— Уау, — выдохнул я. — Вы шутите.
— Нет, — ответил он совершенно серьезно. Потом помолчал пару секунд. — Ну, вообще-то, вы так или иначе имели со мной дело каждый вечер на протяжении последних двух недель. Я и подумал, уж не сберечь ли Ему сил на устройство подобных совпадений, вот и приехал сюда сразу, как освободился от работы, — он повернулся, следуя за мной, и мы забрались в «Голубого Жучка» — он через белую дверь, я — через зеленую. Выглядывая в ветровое стекло поверх красной крышки багажника, я вывел свой «Фольксваген» со стоянки, и мы влились в поток.
Вот так вот все и привело нас к битве в палате новорожденных больницы Кук-Каунти.
Надеюсь, вы составили себе представление о том, что я называю нормальным рабочим днем до того, как все летит к чертям собачьим. Так вот, когда я вырулил «Жучка» на магистраль и до отказа выжал педаль газа, у меня снова возникло ощущение, что жизнь моя становится слишком уж бурной.
Глава пятая
Мы с Майклом продрались сквозь щель, которую я разорвал в отделяющей Небывальщину от реальности перемычке. Ощущение было — словно выходишь из сауны в офис с кондиционированным воздухом, только перемену эту я чувствовал не кожей. Я ощущал ее мыслями, и эмоциями, и той примитивной, древней частью меня, что хоронилась в глубине мозга. Я стоял в мире, отличавшемся от того, в котором жили мы.
Маленький мешочек — скорее, даже кисет — с антипризрачным порошком в кармане моей ветровки разом сделался ужасно тяжелым, едва не опрокинув меня набок. Я чертыхнулся. Суть антипризрачного порошка заключается в том, что в нем присутствует немного сверхъестественного, что он тяжел
и инертен, поэтому при соприкосновении с потусторонней тканью обездвиживает ее. Даже находясь в туго завязанном мешке, он резко нарушал физические законы Небывальщины. Стоило бы мне развязать кисет, и порошок прожег бы отверстие в полу. Поневоле приходилось соблюдать осторожность. Крякнув от натуги, я достал кисет из кармана. По ощущениям он весил фунтов сорок, не меньше.Майкл нахмурился.
— Знаете, я как-то не успел спросить: из чего сделан этот порошок?
— Обедненный уран, — ответил я. — Во всяком случае, это основной ингредиент. Но, конечно, мне пришлось много чего к нему добавить. Заговоренное железо, базилик, помет…
— Хорошо, хорошо, — поспешно перебил он. — Мне совершенно не обязательно знать подробности, — он отвернулся от меня, крепко сжимая свой тяжелый меч.
Я поудобнее перехватил свои жезл с посохом и стал рядом с ним, оглядываясь.
Эта часть Небывальщины напоминала Чикаго, каким он был в конце девятнадцатого века. Нет, не напоминала, а воспроизводила в точности. Собственно, она отображала отрывочные воспоминания последних лет жизни Агаты Хэгглторн. На части столбов светились лампочки Эдисона, в других фонарях трепетали язычки горящего газа. И те, и другие не освещали почти ничего кроме самих столбов и их ближайшего окружения. Дома громоздились под странными углами друг к другу; отдельные части их просто-напросто отсутствовали. Все — улицы, тротуары, здания — было выполнено из дерева.
— Блин-тарарам, — буркнул я. — Стоит ли удивляться тому, что Чикаго выгорал дотла. Это не город, а настоящий спичечный коробок!
В тенях копошились крысы, но сама улица оставалась пустой. Щель, что вела обратно в наш мир, колыхалась в воздухе рваным пятном, и из нее лился на улицы старого Чикаго стерильный неоновый свет. Воздух вокруг нас пульсировал и искрился по меньшей мере в дюжине мест — это проецировались в Небывальщину жизненные силы младенцев из больничной палаты.
— Где она? — негромко спросил Майкл. — Где призрак?
Я медленно повернулся на месте, вглядываясь в тени, и покачал головой.
— Не знаю. Но нам лучше найти ее, и побыстрее. Все, что от нас требуется — это найти одного призрака… если получится.
— И попытаться найти причину всех этих возмущений, — напомнил Майкл.
— Совершенно верно. Не знаю, как вы, а мне начинает надоедать каждую ночь гоняться по городу из конца в конец.
— Вам удалось ее рассмотреть?
— Не слишком, — поморщился я. На ней могли лежать какие-то заклятия или что-нибудь еще в этом роде, которые подсказали бы мне, что же, в конце концов, происходит. — Для этого мне необходимо хотя бы пару минут осмотреть ее, не подвергаясь при этом смертельной опасности.
— Да, конечно, если только она не убьет нас прежде, — согласился Майкл. — Однако время идет, а я ее нигде не вижу. Что нам делать?
— Мне неприятно это говорить, — вздохнул я, — но, боюсь, нам…
Я хотел было сказать: «…лучше разделиться», — но договорить мне не дали. Деревянная мостовая у нас под ногами взорвалась фонтаном острых щепок. Прикрывая глаза рукой, я покатился в одну сторону, а Майкл — в другую.
— Мои ангелочки! Мои, мои, МОИ! — взвизгнул голос, от которого полы моей ветровки крыльями взметнулись вверх.