Досье на адвоката

— А как быть с доказательствами, собранными адвокатом? Алиби Климова проверено?

— Видите ли, Федор Михайлович, свидетели защиты, названные этой самой Дубровской, лично у меня вызывают…

— Я так и не услышал, алиби Климова подтверждается?

— Как бы сказать…

— Говорите прямо!

— Да! — выпалил Вострецов с таким отчаянием, будто собственноручно всаживал себе в грудь кинжал.

Повисло тягостное молчание. Прокурор барабанил костяшками пальцев по столу и хмурился. Вострецов же, призвав на помощь остатки былого мужества, пытался выправить ситуацию.

— Алиби Климова подтверждено лишь в первых двух случаях. Что касается убийства на пустыре, то у меня есть все основания…

— В том-то и дело, что у вас нет никаких оснований, — прервал прокурор.

— Простите?

— Великодушно прощаю! Что у вас против Климова? Отпечатки пальцев? Да вся бригада, работавшая на выезде, подтвердила, что некий молодой человек, проходивший через место происшествия к жилому массиву «Западный», оказал неоценимую помощь следствию — передал в руки подполковника Угрю мова важные вещественные доказательства. Тот… — прокурор с трудом поборол искушение отпустить в адрес незадачливого подполковника крепкое словцо, — даже поблагодарил его за активную гражданскую позицию. Таким образом, ваш Климов в присутствии двух дюжин свидетелей залапал своими пальцами важные вещдоки. Какая теперь доказательственная ценность от тех отпечатков? Ноль!

— Подождите, но у нас есть еще заключение эксперта…

— Это по поводу джинсовых волокон, изъятых на одежде Климова? Эка невидаль! А вы почитайте альтернативное заключение другого эксперта, состряпанное по запросу этой Дубровской. Ни волокна, ни дактилоскопия не являются убедительными доказательствами виновности Климова.

— Но Климов признался в совершении преступления! Он собственноручно подписал протокол допроса, — не хотел сдаваться Вострецов.

— Даже не заикайтесь! Рассказывайте кому-нибудь другому насчет его чистосердечных признаний, но не мне, — прокурор потряс в воздухе злополучным рапортом, составленным в изоляторе. — Кстати, даже эта Дубровская, с ваших слов редкая простофиля, и то не очень-то вам поверила.

— Но Климов ранее совершил умышленное преступление в отношении женщины, и довольно жестокое!

— Объясняю для особо одаренных, — голос прокурора перешел почти на зловещий шепот. — Дело в отношении Климова было закрыто, кстати, по причине примирения с потерпевшей. Это раз! А два, да будет вам известно, в суде присяжных подобные обстоятельства не допускаются к исследованию, дабы не вызвать предвзятого суждения о виновности подсудимого…

— Но дело Климова необязательно будет рассматриваться присяжными. — Вострецов упорно цеплялся за последнюю ниточку, оставшуюся от крепких веревок, некогда надежно связывающих Климова по рукам и ногам.

— Дубровская была у меня на приеме, — выложил последний козырь прокурор, — и убедила меня в том, что она всенепременно заявит ходатайство о рассмотрении дела Климова жюри присяжных. Надо ли рассказывать вам, что последует за этим? Стыд и позор, да еще огласка! Журналисты сбесятся. Дело Чулочника окажется полным провалом!

— Что же делать? — Игорь Валентинович чуть не плакал.

— Закрывать дело к чертовой матери! — выпустил пар прокурор. — Закрывать, пока есть возможность обойтись малой кровью…

Следователь потупил глаза. Он проиграл. Это было яснее ясного.

— Не забудьте извиниться перед Климовым! От имени государства.

Вострецов прощался с мечтой. Хохочущая красотка с длинными ногами мчалась мимо него на роскошной иномарке. На месте водителя сидел кто-то другой.

В отличие от невезучего Вострецова Елизавета в последнее время просто парила над землей. Вернее, ей казалось, что ее босоножки на неизменно высоких каблучках отрываются от раскаленного летней жарой асфальта и она летит в яркой синеве июльского неба. Ощущение счастья дурманило голову, а каждый день казался новым подарком в череде непрерывного везения.

Вечером ей позвонила давняя подруга.

— Лиза, мы организуем ежегодную встречу выпускников. Ты приедешь?

Еще бы! Она ни за что на свете не пропустила бы подобное мероприятие. Студенческие годы оставались самой незабываемой порой ее жизни, а беспечная Татьяна — лучшей подругой, несмотря на то что они жили в разных городах.

— Надеюсь, ты приедешь не одна, — заметила Татьяна, деликатно оставляя мужскую тему на скорое будущее, когда поздним вечером на ее кухне можно будет посплетничать обо всем на свете, и главным образом о молодых людях.

— Я тоже надеюсь, — загадочно ответила Лиза, справедливо полагая, что Андрей согласится составить ей компанию для поездки.

Как будет замечательно встретиться с ребятами и почувствовать себя вновь юной и полной надежд. Они повзрослели, пережили немало разочарований и мало напоминают тех похожих на жизнерадостных поросят выпускников, какими были совсем недавно. Им есть чем гордиться. Кстати, ей, Елизавете Дубровской, тоже грех жаловаться. Пускай путь к завоеванию профессиональных высот оказался тернистым и она, конечно, не Плевако в молодости, но определенные достижения у нее есть. Взять, к примеру, дело того же Климова. Будет что рассказать ребятам и чем похвастаться.

Минут через десять после звонка подруги телефон затренькал вновь.

— Адвокат Дубровская? — осведомился мужской голос сухим, официальным тоном. — Прошу вас подойти завтра к одиннадцати часам в прокуратуру области.

— Следователь Вострецов?! — догадалась Лиза. — Вот так неожиданность!

Игорь Валентинович, по всей видимости, не считал телефонный разговор с Лизой приятным занятием и демонстрировать свою радость не посчитал нужным.

— И что у нас завтра? — не унималась Лиза, доводя бедного следователя до состояния тихого помешательства. — Допрос, очная ставка или же выезд на место происшествия? А может быть, вы объявите нам об окончании предварительного следствия?

— Я прекращаю дело, — тихо прошелестел Вострецов.

— Очень плохо слышно! Повторите еще раз.

Вострецов, должно быть, посчитал, что Дубровская издевается над ним, демонстрируя временную потерю слуха, и поэтому гаркнул в трубку:

— Жду к одиннадцати часам! Конец связи.

Раздались гудки. Елизавета с телефонной трубкой в руках не переставала улыбаться. Ну что же! Такой финал громкого дела был закономерен. Она победила!..

— Распишитесь вот здесь и вот тут еще, внизу. — Вострецов метал на письменный стол бумаги, которые Елизавета с Климовым не успевали подписывать. Дубровская исподволь следила за Игорем Валентиновичем. Тот осунулся, похудел и больше не искрился тем редким жизнелюбием, которое когда-то, в самом начале их сотрудничества, вызывало у Елизаветы зубовный скрежет.

— Итак, я разъяснил возможность компенсации материального и морального вреда, причиненного вам содержанием под стражей, — выплевывал слова следователь.

– Незаконным содержанием под стражей, — поправила его Елизавета, сделав акцент на слове, произнести которое Вострецов так и не решился.

— Мне не нужно никакой компенсации, — торопливо встрял между ними Климов. Что до него, то он мечтал вырваться отсюда по-хорошему. Бог с ними, с потерянной зарплатой и испорченными нервами! Только бы выпустили, только бы не передумали.