Досье на адвоката

— Ну и…

— Это сущий пустяк для программиста, уж ты мне поверь. А он отшутился и вместо этого предложил мне показать, как он играет в «Думм».

— Много ты понимаешь, — возразила няня. — Он просто деловой человек, а ты тревожишь его всякими глупостями.

— Ох, не нравятся мне эти секреты, — резюмировала мать. — Все кончится тем, что он окажется женат. Помяни мое слово!

«Кто бы он ни был, этот загадочный Андрей, но мне он нравится», — улыбалась своим мыслям Елизавета.

— Ну и чего это? — недружелюбно прогундосил Вострецов, тыкая измазанным чернилами пальцем в стопку отпечатанных Лизой листов.

Дубровская призвала на помощь свою самую ослепительную улыбку.

— Это то, что я вам не так давно обещала, — лебединая песня нашему уголовному делу.

Следователь поморщился.

— Госпожа Дубровская, если вас не затруднит, выражайтесь конкретнее. У меня масса работы и вовсе нет охоты расшифровывать ваши литературные изыски.

— Вот как? — насмешливо протянула Лиза. — А я-то считала, что обращаюсь к поклоннику изящных искусств.

Как больно, милый мой, как странно, Блуждая следственной тропою, Забыть об истине желанной, Увлекшись ложною звездою. Не ты ли нагло попирал Закона прочные основы И свысока на нас плевал, Не внемля разума укорам.

Вострецов был явно не в духе. Он не стал восхищаться Лизиными талантами, а напрямик спросил:

— Оставьте поэзию в покое и переходите к прозе. Чего вы хотите?

— Видите ли, Игорь Валентинович, — начала Дубровская. — Я тут провела небольшое расследование (все, разумеется, в рамках закона!) и пришла к потрясающему выводу — моего подзащитного нужно выпускать, он невиновен!

— Старая песня. Слышали уже…

— Разве? Сомневаюсь. У меня есть неопровержимые доказательства, подтверждающие алиби моего клиента по первым двум эпизодам обвинения. Имеются свидетели, готовые под присягой убедить вас, что бедняга Климов не имел возможности совершить убийства Воронцовой и Кац; имеются документы…

— Очень интересно. Продолжайте.

Дубровская подозрительно взглянула на следователя, но, не увидев на его лице привычной гаденькой ухмылочки, заметно приободрилась.

— Так вот, Игорь Валентинович, защита просит вас допросить официантов ресторана «Зеленый попугай» Василькова и Потапова на предмет событий, происходивших в их заведении вечером двенадцатого июня. Кроме того, приобщить к делу справочку, заверенную директором этого увеселительного местечка, подтверждающую факт того, что столик был зарезервирован заранее.

— Отлично. Что еще?

— А еще надо бы допросить гражданку Климову по этому же вопросу, а также произвести в ее квартире выемку фотографии, являющейся вещественным доказательством невиновности ее мужа. Примерное место в квартире, где хранится эта улика, я смогу показать сама.

— Превосходно. Это все?

— Нет! По эпизоду убийства Кац необходимо допросить врача городской больницы Свирелина. Он подтвердит, что десятого января мой подзащитный лежал в травматологии после автомобильной аварии и, стало быть, не имел возможности разгуливать по городу и убивать девушек. Кроме того, у меня на руках имеется история болезни Климова. Травмы, полученные им, были настолько серьезны, что вы не усомнитесь в подлинности этого алиби. Наш арестант был недвижим, как египетская мумия!

— Отличная работа, Елизавета Германовна!

Дубровская даже покраснела от удовольствия. Сказать по правде, она не рассчитывала на столь легкую победу. Вострецов казался ей таким неприступным…

— Вы прекратите дело? — осмелилась она.

— Ну конечно, — поспешил заверить ее следователь. — Обязательно прекращу, а Климов получит мои искренние извинения… Вот только шнурки поглажу. Утюг уже греется! — заорал он вдруг дурным голосом.

Елизавета подпрыгнула на месте, как будто только что получила порцию крутого кипятка за шиворот.

— Вы что думаете! — истошно вопил Вострецов. — Вам дозволено мешать ответственной работе официальных органов, предлагая свои дурацкие версии? Это вам не кружок кройки и шитья, уважаемая! Приходите, вываливаете мне на стол кучу своих адвокатских бумажек, требуете произвести следственные действия, на которые придется ухлопать не одну неделю! Мне, по-вашему, заняться больше нечем?

Дубровская, не ожидавшая такой бурной реакции, некоторое время находилась в замешательстве. Следователь же носился по кабинету взад и вперед, налетая на стулья и роняя со стола предметы.

— Забирайте эту вашу кучу! — кричал он, указывая на ее писанину. — Видеть ничего не желаю!

Лиза взяла себя в руки.

— Насколько я поняла, вы мне отказываете! — голос ее задрожал.

— Так точно, сударыня!

— Тогда потрудитесь изложить на бумаге всю вашу пламенную речь. Придется искать истину в другом месте.

— Вы мне угрожаете?

— Отнюдь нет. Я только пытаюсь применить на практике мои права как защитника.

Вострецов упал на стул, вытер платком лоб. О недавнем приступе безумия свидетельствовала лишь пляшущая жилка на правом виске.

— На кой черт вам мой ответ? — попытался зайти он с другой стороны. — У вас есть право высказать свои соображения по поводу обвинения в суде. Вот и пользуйтесь этим. Пригласите ваших свидетелей, притащите эти ваши справки и радуйтесь на здоровье. У меня же сроки следствия летят к чертовой матери! Вы что, смерти моей хотите?

— Нет.

— Вот и умничка! — успокоился Вострецов. — Давайте договоримся полюбовно. Я ничего не видел, ничего не знаю. А вам, если захотите, я в качестве презента оплачу несколько лишних дней вашей работы.

— Из своего кармана? — изумилась Лиза.

— Господи, какая дремучесть! Нет, конечно. Из кармана государства. Все равно ведь получите копейки, а с моей помощью сумма окажется мало-мальски приличной. Идет?

— Нет.

— Ну почему? — возмутился следователь. — Вы же ничего не теряете?

— Теряет Климов, — пояснила Лиза. — И вы об этом прекрасно знаете. Не зря, видимо, затеяли передо мной этот спектакль. Понадеялись, что я, неопытный глупенький адвокат, не читала книжку под названием «Уголовно-процессуальный кодекс»?