Достало меня быть удобной

Той, которой я действительно хочу жить.

И то, что сейчас в моих мечтах о ней нет мужчины, так это только потому, что я не вижу мужчин вокруг. Я вижу только охуевший от наглости скот.

Да, я злая.

Очень.

И мне плевать. Плевать, кто что об этом скажет. Кому это не понравится. Мне плевать и мне нравится это. Нравится, что впервые в жизни мне действительно – глубоко наплевать на мнения окружающих о себе.

Я хочу быть счастливой. И я сама добьюсь для себя этого счастья.

Сама всё сделаю.

С этими мыслями я захожу в офис и едва не сталкиваюсь в коридоре с нашим мудаковатым начальником отдела.

Глядя на меня с явным осуждением, он переводит взгляд на наручные часы на своей приподнятой руке, и цокая, качает головой.

– Едва не опоздала Петрова. Ещё минута – и был бы штраф.

Смеряю его взглядом. Он явно озадачен.

– Что? – не понимает он.

– Я не опоздала, – холодно говорю я.

– Я в курсе, Петрова.

– Меня зовут – Ольга, – ещё холоднее говорю я. – Ольга, – глядя ему в глаза, повторяю я снова.

– Иди работай, – цедит он.

И пройдя мимо меня, уходит дальше по коридору.

А меня всю просто трясёт. Как же я заебалась. Как же я заебалась, не передать… Как же мне опостылела эта работа ради погашения кредитов и дешёвой жрачки. Работа, на которой этот тупой фамильярный мудак командует коллективом в тридцать человек.

Как же я заебалась делать примитивную, скучную работу. И каждую неделю, наравне с другими сотрудниками и сотрудницами ждать пятницы, как освобождения.

Как я же я заебалась, из-за того, что выходные дни для меня – сплошная стирка, уборка, готовка и обслуживание Данилы.

Как же я заебалась…

Спустя час я стучу в дверь кабинета начальника. Который привык называть всех по фамилиям.

– Да, Петрова. Что ты хотела?

Соизволил оторвать взгляд от своего ноутбука и поднять голову. Он там в соцсетях переписывается часами, имитируя бурную деятельность. Об этом знает весь офис, но… он же кум учредителя. Ему же всё можно.

– Я хочу в отпуск, – сухо говорю я.

– Нет.

Он произносит это и машет рукой. Дескать: всё, иди.

Но я остаюсь на месте.

– Мне полагается отпуск, – говорю я.

– Я в курсе, Петрова. Но ты…

– Меня зовут Ольга, – глядя ему в его припухшие от пьянок глаза, жёстко, сквозь зубы, говорю я. – Ольга.

– Петрова, ты не охренела ли? – возмущённо кривится он. – Ты что вообще себе позволяешь? Штраф хочешь? Я и уволить могу, если чё.

– Увольняйте, – продолжая сверлить его взглядом, говорю я. – Прямо сейчас. Готова написать заявление.

Я думала, будет страшно. А мне так хорошо, когда я это произношу… Предвкушение облегчения… Вот, что я чувствую. Больше ничего.

– Ольга, ты чё? – искренне недоумевает он.

Встаёт из-за стола, подходит ко мне.

– Чё случилось у тебя?

– У меня всё отлично, – говорю я. – Хочу написать заявление об увольнении.

– Оль, – он пытается врубиться, это видно. Но у него не получается. – У тебя ж кредиты.

– Плевать.

– Ты чё сегодня, белены объелась, что ли? Чё происходит-то?

– Я попросила отпуск.

– Да не могу я тебе его дать! Кто работать-то будет?! Ты что, забыла про сокращение штатов? Ты радуйся, что тебя оставили…

– Меня оставили потому, что мне непросто найти замену, – говорю я. – Потому что я не просто высококлассный специалист. Я ещё и задерживаюсь, когда нужно сделать работу. Иногда допоздна.

– И что, – щурит глаза он, – ты на этом основании решила, что ты особенная?

– Да, – говорю я. – Решила.

– А ты не охренела ли? – щурясь ещё больше, снова кривится он.

И у меня вскипает. Это похоже на проснувшийся вулкан. Начинает извергаться лава. Я прямо чувствую это. Как моя много лет подавляемая ярость тихо выходит наружу.

– А теперь послушай сюда, – ледяным тоном произношу я. – Вячеслав, блядь, Ильич. Я работаю в этой конторе в нарушение всяких норм. Мне полагается отпуск. Полный, а не урезанный. И я не обязана оставаться здесь до ночи, чтобы сделать то, что надо сделать. Ты мне отпуск не дал? Хорошо. Тогда я увольняюсь. Я сейчас напишу заявление об увольнении, и ты его подпишешь. Как миленький. Потому что я тут – не рабыня твоя. Я – профессиональный маркетолог. С красным дипломом. И большим опытом работы. И я найду себе новую работу. А ты, Шаров, запомнишь, блядь, наконец, моё имя. И перестанешь, глядя мне в глаза, называть меня по фамилии. Ты хорошо меня понял? Или мне надо повторить?

– Ты уволена, – цедит он.

– Заебись, – улыбнувшись, говорю я.

– По статье, – усмехнувшись, добавляет он.

– В суд подам, – холодно цежу я в ответ. – Так что не рискуй. Отвечаю: подам. Надо будет – сегодня же.

– Пошла вон… – его аж корёжит от злости, он еле держится.

Киваю.

– Скоро вернусь, – говорю я. – Чтобы ты подписал моё заявление об увольнении. И только попробуй не выдать мне расчёт. Судебный иск тебе раем покажется.

– Ты мне угрожаешь, что ли? – снова щурится он.

– Предупреждаю, – холодно отвечаю я, и, повернувшись, выхожу из его кабинета.

Глава 2. «Бунт!»

Вернувшись домой, я едва открыв дверь, даже не разуваясь, прохожу в гостиную.

Так и есть: Данила сидит-играет.

– Тих, тих, тих, – подняв ладонь, но даже не глядя на меня, шепчет он. – У меня тут битва.

Время обеденное, но уже прикладывается к алкоголю. Похмеляется после вчерашних ночных посиделок за компом.

Молча подхожу к столу и рукой сшибаю полуспустую бутылку пива с его стола. Вместе с бокалом. Грохот, звон разбитого стекла.

– Ты чё творишь-то, ё?!!! – вскочив, восклицает Данила.

Надо же, обратил внимание на “жену”. Ты смотри… Оказывается, я есть.

– Собрал манатки, – ледяным тоном цежу я, – и свалил нахрен из квартиры, которую я снимаю.

Совершенно охреневший, он стоит за столом с выпученными глазами.

– И чтобы я тебя, – глядя ему в глаза, добавляю я, – больше никогда не видела. Ты меня понял?

Он растерян.

– Оль, ты чё?...

– Я сказала: пошёл вон из квартиры, которую я снимаю.