Достоевский и Апокалипсис
Шрифт:
Не всегда, далеко не всегда и Достоевскому можно верить на слово. На слово о себе и о других. «Я не антисемит…» [193] Подборка высказываний… Так что же такое, спрашивается, антисемитизм?! Сам же говорил: идею потащили на улицу… А если еще такую идею!.. В этом году (1995) эту его идею буквально вытащили на улицу.
Как бы отнесся? А к холокосту?.. Вообще все время думаю, не могу не думать, а будь он жив сейчас, воскресни он сейчас? Точнее он сказал о себе: «Знаешь, что не прав, мучаешься этим, проклинаешь себя, а отказаться не можешь».
193
Достоевский писал: «В сердце моем этой ненависти („к еврею как к народу“. — К.С.) не было никогда» (25; 75) («Дневник писателя», мартовский выпуск, гл. II). Об отношении Достоевского к евреям написано
Какой гениальный образ, какая гениальная пародия (самопародия)?
«Петербургские сновидения»
Весь Достоевский — «Петербургские сновидения». То есть он свой, может быть, самый главный образ дает в заглавие публицистической статьи.
Но если сновидения — это пробуждение совести, спящей наяву, то ведь это, в сущности, самоопределение его искусства и, стало быть, его «безумные» планы, его импровизации (ср. с импровизацией Моцарта…), его экспромты — в какой-то мере сновидческие прозрения самого себя.
Давным-давно, еще в начале 60-х, был поражен восторгом Достоевского перед «Сном Обломова». Не понял, не проникся и даже чем дальше, тем больше не понимал, сравнивая сны Достоевского с гончаровским.
Что такое «Сон Обломова»? (Кстати, это единственная глава в романе, имеющая название, именно: «Сон Обломова»; все остальные — лишь пронумерованы. В «Анне Карениной» точно так же: одна глава названная — «Смерть», остальные пронумерованы.)
Если бы вам не было сказано, если бы вы не были предуведомлены автором о том, что это сон, вы никогда бы об этом не догадались. Это же просто самые чистые, незамутненные воспоминания. Ничего, абсолютно ничего специфически сновидческого здесь нет и в помине, даже вот такая, например, деталь. У Достоевского сновидец после пробуждения потрясен. Это на какое-то мгновение другой человек. Тот же Раскольников после сна, в котором забивают лошадь: «Свободен, свободен!..» А здесь, после такого, тоже ведь детского сна, сентиментального, доброго, теплого — в проснувшемся Илье Ильиче ничегошеньки не изменилось, ни на секунду.
Какие, какие в сне Обломова «перескакивания через пространство и время» и через «законы бытия и рассудка»? [194] Ну конечно, каждый сон — «перескакивание». Но речь-то ведь идет у Достоевского о художественном открытии духовного значения, духовного смысла снов и о художественном изображении.
«Перескакивание через пространство и время» — не от яви к сновидениям (тут все перескакивают), а внутри самого сна, когда рассудок наяву тебе говорит: так не бывает и не может быть, а рассудок в сновидении не только ничему не удивляется, но даже принимает все это перескакивание как должное.
194
Во сне «перескакиваешь через пространство и время и через законы бытия и рассудка» (25; 110) («Сон смешного человека»).
Сравните: как, каким, после чего и почему (если угодно, для чего) «входит» Раскольников в свой сон. Сравните, сравните: как, каким, почему, для чего «выходит» он из своего сна… Контекст, контекст, духовно-нравственный, поэтическо-художественный контекст! Попробуйте переставьте этот сон Раскольникова в другое место… А сон Обломова? Мог быть переставлен, и ничего бы не изменилось. Каким он вошел в свой сон, точно таким и вышел.
Но вот что непонятно и даже до сих пор: контекст высказываний Достоевского:
«NB. О скоротечности жизни и рассказы — поэтическое представление вроде “Сна Обломова”, о Христе». [195]
Сон Обломова о Христе. При чем тут Христос? Я настолько не понял этого, что перечитал всего «Обломова», подумав, что я просто пропустил какой-то еще другой сон — о Христе. Ничего подобного. Сон — один.
Что же выходит? По-видимому, так: «Сон Обломова» дал Достоевскому какой-то мощный толчок к его собственному сну о Христе. Не угадать иногда и даже большей частью не понять происхождение наших, а тем более достоевских ассоциаций.
195
Фраза
Достоевского из «Набросков и планов» 1870–1872 гг. (12; 5).В лучшем случае гончаровский «Сон Обломова» для Достоевского — это все равно что легендарное яблоко для Ньютона. Но ведь не скажете же вы, что яблоко открыло закон всемирного тяготения.
«Сознание жизни — выше жизни…». [196] Отнести это к пониманию Достоевского и вообще к литературоведению.
Всякий народ, как и человек всякий, и Богоносец, и чертоносец.
«На весах»… Раскольников… «Весы» в Библии… «А ты найден легким»… [197]
196
Выражение из «Сна смешного человека»: так стали думать люди на «планете Солнца», после того как Смешной «развратил их всех» (25; 115–116).
197
Во время пира во дворце вавилонского царя Валтасара, когда царь, его приближенные и наложницы пили вино из сосудов, вынесенных из Иерусалимского храма, и «славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных», в воздухе появилась кисть руки, которая начертала на стене: МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН. Пророк Даниил истолковал царю надпись так: «исчислил Бог царство твое и положил конец ему», «ты взвешен на весах и найден очень легким», «разделено царство твое и дано Мидянам и Персам» (Книга пророка Даниила, 5: 1—28).
Но без этих крайностей («всю жизнь за черту переходил») и не было бы никакого Достоевского.
Достоевский не Пимен, не летописец неторопливый, а стенограф года, месяца, дня, часа, минуты, секунды. Невероятное соединение сиюсекундного с вечным. Что-то об этом — у Д.С. Лихачева. [198]
«Сейчас» — «навсегда» — слито, органично. Точка пересечения. Тайна революций всех, коммунизмов, социализмов: мир — европейский, Россия — остались без Бога (лишь Восток, неповоротливый, потому и «неповоротливый», что религия осталась).
198
Имеется в виду работа Д.С. Лихачева «“Летописное время” у Достоевского» (в кн.: Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. — М.-Л., 1967).
Сопоставить главные работы о Достоевском, выжившие до нашего времени (и даже звучащие сегодня сильнее, чем прежде), с первой публикацией писем Ф.М.Д., записных книжек, черновиков и т. п.
ПЕРВЫЕ ПУБЛИКАЦИИ
1. Том 1883 года (вернуться).
2. Запись в альбом Козловой. 31 января 1873 г. Опубликована в 1889. На правах рукописи (типография А. Гацука). [199]
3. Д. — Фонвизиной (между концом января — 20 февраля 1854 года). Сб. «Помощь голодающим». М., 1892.
199
Комментаторы ПСС приводят другие сведения (27; 383).
4. Д. — брату Михаилу. 22 декабря 1849. 1922. «Красный архив», Кн. II.
5. Запись 16 апреля 1864. Л. Гроссман. «Путь Достоевского». Л., 1924.
6. Отрывок о «Житии Великого грешника», о замысле «Жития». 1922.
Ф.М.Д. «Статьи и материалы». Сб. 1. Под ред. Долинина. Разыскать первую публикацию писем о Ж.В.Г. Майкову, Страхову и Сонечке Ивановой. Когда впервые были опубликованы? [200]
7. Черновики к «Преступлению и наказанию». 1931. Гливенко.
200
О замысле «Жития великого грешника» (у Ю.Ф. — Ж.В.Г.) впоследствии частично реализованном в «Бесах», «Подростке» и «Братьях Карамазовых», см. в ПСС: т. 9, с. 122, 125–139, 331, 333, 346, 440, 492, 495, 497–524, там же указаны и письма Достоевского с упоминанием этого замысла.
8. К «Идиоту». 1931. Сакулин — Бельчиков.
9. К «Братьям Карамазовым». 1935. Долинин.
10. «Записные тетради». 1935. Коншина.
11. К «Подростку». 1963. Долинин («Последние романы Достоевского») и — 1965. «Литнаследство». № 77.
12. ПИСЬМА 1832–1867 года (Т. 1. 1928). 1867–1871 годы (Том II, 1930). 1872–1877 годы (Т. III. 1934). 1878–1871 (Т. IV. 1959).
Все четыре тома изданы под редакцией Долинина.
Выходит, что все авторы главных работ тогдашних (до 1931 года) о Достоевском (Н. Страхов, В. Розанов, Д. Мережковский, Н. Бердяев, Л. Шестов, даже М. Бахтин) всем этим богатством не могли воспользоваться (!!!).