Доверься мне
Шрифт:
— Это ограниченный выпуск «Дукати Italia Scrambler». У меня несколько мотоциклов: двойного назначения, туринговые, несколько гоночных. — Он кривит губы. — Я водил потрясающий «Harley Fat Boy», но одолжил его Киллиану, а этот придурок въехал на нем на лужайку Либби. Бедняга теперь не тот, что прежде.
— Так они и познакомились? — Я смутно припоминаю, что читала о любовной истории Киллиана и Либби и о том, как он разбился на ее лужайке.
— Ага. — Джон качает головой, явно при этом веселясь. — С тех пор он — влюбленный человек, так что я не слишком сильно ему завидую. Ну что
Я совершенно упустила из виду, что мотоцикл вибрирует. Сильно. Прямо у моей промежности. Присовокупите к этому то, что прижимаюсь к Джону, обвивая руками его талию, и к моменту, когда мы наконец покидаем Манхэттен и направляемся к Лонг-Айленд, я более, чем немного отвлечена.
Как только мы оказываемся на свободе, Джон разгоняет «Дукати». Я визжу и смеюсь. Ощущения сродни полету. Отличие только в бонусе от того, что я обнимаю Джона.
— Дай знать, если испугаешься или захочешь съехать на обочину. Хорошо, Кнопка? — раздается в спикере шлема.
— Гони во всю, рокер.
Он смеется, разгоняясь, и от удовольствия я обнимаю его крепче.
«Дукати» буквально летит по дороге. В шлемах играет включенная Джоном музыка, у него эклектичный вкус, но она подходит поездке. Когда начинается «Малиновый берет» Принца, я поднимаю руки, чтобы ощутить ветер.
— Ты как? — спрашивает Джон, когда немного позже мы останавливаемся перекусить.
Перед тем, как ответить, я проглатываю кусок чизбургера.
— Хорошо. Но я начинаю подозревать, что позже мне будет больно.
И пусть мотоцикл быстрый и мощный, но я чувствую каждую кочку на дороге… интимным местом.
Джон поворачивается на барном стуле лицом ко мне и берет несколько ломтиков картошки фри.
— Не о чем волноваться, мадам. Мы, в «Потрясных покатушках Джона» предоставляем полный сервис, включающий терапию в виде массажа любой желаемой зоны.
Понятное дело, парень в курсе, где именно будет болеть, и сейчас предлагает обслужить те самые чувствительные места.
— Хм-м-м… — я краду у него кусочек картошки, — как заманчиво.
— Мы стремимся угодить. — Джон поигрывает бровями. Теперь в нем появилась легкость, ясные зеленые глаза сияют, выражение лица открытое и расслабленное. С легкой улыбкой и мягкими каштановыми волосами, спутанными и немного влажными от шлема, он выглядит почти как мальчишка, и, ох, какой красивый. Мой мозг кричит: «Давай оставим его? Пожалуйста».
Это меня пугает. В жизни не все случается по нашему желанию. Люди уходят. Или не отвечают взаимностью. Неважно, насколько сильно ты стараешься; если кто-то хочет уйти — найдет возможность. И каждый раз это причиняет боль. А что касается Джона? Мне страшно, что когда-нибудь он покинет меня и заберет с собой солнце.
— Эй, — произносит он мягко, врываясь в мои мечущиеся мысли. Когда я встречаюсь с ним взглядом, парень заключает в ладони мои щеки и наклоняется. Целует медленно и легко, но иногда срывается, как будто притормаживает себя в попытке насладиться предвкушением.
Мы поглощаем бургеры с картошкой фри, но я не чувствую вкуса; только его вкус, похожий на мед на языке. Джон целуется
лучше всех, с кем я когда-либо пробовала… чуточку жадно, чуточку грязно и невероятно сладко. Он гладит меня по щекам, как будто я очень хрупкая, и скользит губами по моим, словно они — лучшее, что парень когда-либо ощущал.Когда он отстраняется, у меня от желания кружится голова.
— Почему ты сделал это?
— Потому что могу. — Поцелуй. — Потому что твои губы сводят с ума. — Еще поцелуй. — Потому что ты такая чертовски красивая, что я не могу остановиться. — Он отодвигается, чтобы заглянуть мне в глаза, шершавым кончиком пальца гладя мою скулу. — Выбирай сама. Все сказанное правда.
— Знаешь, а ты и правда круто подкатываешь.
Он касается уголка моего рта, как будто не в силах сдержаться.
— Это не так. Но приятно слышать.
Мы сидим лицом друг к другу, мои колени между его раздвинутых ног. И он не перестает дотрагиваться до меня. Нежное скольжение по шее и плечам, легкое потягивание волос. Такие простые прикосновения. Каждое я ощущаю сердцем и между ног. Для меня это никогда не ощущалось вот так. У меня не кружилась голова. Я не проникалась. Не влюблялась.
Я на пугающей скорости несусь навстречу этому чувству. К парню, который, так же, как и я, не знает любви. Джон наклоняется и покусывает мочку уха, посылая дрожь по позвоночнику. Все мои скрытые переживания вылетают в форточку, ведь находиться здесь с ним слишком приятно.
— Ты собираешься признаться, куда мы направляемся? — спрашивает он, в ожидании приподнимая брови.
— Не-а. Ровно до момента, пока это станет очевидным.
Он слегка дует губы, а потом поворачивается, чтобы оплатить счет.
— Удивительно, но ожидание может быть приятным.
— Да.
Джон дважды возвращает мне взгляд, когда понимает, как его слова могут быть истолкованы, и на его губах расплывается дерзкая ухмылка. Он уже собирается ответить, когда к нему неуверенной походкой и с напряженными плечами подходит какой-то парень.
— Привет… — парень запинается, прочищает горло и пробует снова, — ты… а… ты же Джакс Блэквуд?
Джон выпрямляется на стуле, но сохраняет расслабленное выражение лица.
— Да.
Плечи парня расслабляются, а потом снова напрягаются. Взгляд мечется между мной и Джоном.
— Я… а… хотел поблагодарить тебя… — Его щеки покрываются ярким румянцем, и он смотрит на меня.
Я соскальзываю со стула.
— Простите, мальчики, природа зовет.
Понятия не имею, понравится ли Джону мое исчезновение или по возвращении он будет злиться. Но я знаю, что он и сам справится, а парень отчаянно нуждается в общении наедине.
Я отсутствую так долго, как только могу, чтобы при этом не вызвать подозрения, что у меня какие-то проблемы. Когда же возвращаюсь, они все еще разговаривают, Джон подается вперед, чтобы что-то сказать собеседнику. Кладет руку парнишке на плечо и сжимает его. Тот кивает, и выражение его лица наполняют эмоции.
Я заказываю на вынос пару кусочков брауни и возвращаюсь как раз, чтобы сделать снимок их обоих на телефон.
— Держись, мужик, — говорит Джон, в последний раз хлопая парня по плечу.