Доверься мне

Тот одаривает меня застенчивой улыбкой и удаляется куда более легкой походкой. Что же касается Джона, то он притих, берет меня за руку и выводит из кафе к своему мотоциклу.

— Ты в порядке? — интересуюсь, не дождавшись от него комментариев.

— Ага. Все отлично, — отвечает Джон, при этом с отстраненным видом просто держит мой шлем в руках.

— Знаешь, со мной можно поделиться, — замечаю мягко.

Он глубоко вдыхает, а когда встречается со мной взглядом, его глаза буквально горят.

— Он собирался сделать это. Понимаешь?

Мои внутренности скручивает, и все вокруг замирает.

— Да.

Джон прикусывает нижнюю губу и смотрит в сторону.

— Но я попытался. А он — нет.

Слабый гул шоссе разрывает тишину между нами. Я облизываю пересохшие губы.

— В каком смысле?

Джон проводит рукой по волосам и сжимает затылок.

— Он играет на гитаре. Я — его идол. И когда я совершил попытку, это его опустошило. Но он говорит, что его это успокоило. — Джон смотрит с иронией, едва ли не смущенным взглядом. — Великий Джакс Блэквуд испытывал то же самое, что и он, и он больше не чувствовал себя одиноким. Он получил помощь.

Джон тяжело сглатывает и сжимает шлем. Когда он больше не произносит ни звука, я подступаю ближе и кладу ладонь на его руку.

— Я никогда не думал… — негромко признается он и качает головой, а его глаза темнеют от эмоций. — Я никогда не думал о них. О фанатах. Что кому-то могу помочь.

Я сжимаю пальцы на его крепкой руке.

— Ты можешь. Ты всю карьеру это делаешь. — Он хмурится от непонимания, и я продолжаю, даже несмотря на то, что ненавижу говорить о себе. — Когда отец меня бросил, некоторое время я провела в плохом месте.

— Детка… — Он подходит ближе, в зеленых глазах тревога. — Мне жаль.

Я пожимаю плечами, а потом отодвигаюсь, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Прослушивание альбома «Апатия» позволило мне пережить множество мрачных дней. — Удивление пробегает по его лицу, и теперь наступает моя очередь держаться крепче. — Я слушала твой голос со всей этой развязанной яростью, вызовом и силой, и тоже чувствовала себя могущественной.

Мгновение Джон просто пялится на меня, его рот приоткрывается, он явно потерял дар речи, но затем со взмахом длинных ресниц его веки опускаются.

— Хотел бы я быть там ради тебя.

— Ты меня не услышал. Ты был. Ты там, где нужен многим. Ты… — медлю, пытаясь подобрать слово, — удивительный.

Джон смеется, самоуничижительно и хрипло.

— Ты убиваешь меня, в курсе?

Я вижу, как беспокойство сковывает его плечи. Будучи рок-звездой, Джон не совсем расположен к похвале. Он постоянно отмахивается от нее или направляет на кого-то другого. Я это поняла; сама так часто делаю, и знаю, что должна отступить.

Поэтому сжимаю его куртку.

— Точно. Твоя часть дня завершилась. Теперь моя очередь.

Джон заметно расслабляется и широко улыбается.

— Давай, Стелла-Кнопка.

— Не отступишь?

— Да ладно, я никогда не отступаю, — усмехается он.

— На это и весь расчет.

Прежде чем Джон успевает ответить, я поднимаюсь на носочки и целую его. Наш поцелуй — всего лишь соприкосновение ртов, легкий захват и посасывание его полной нижней губы. Но парень тянется ко мне губами, когда я отстраняюсь.

— Почему ты сделала это? — спрашивает он, улыбаясь у моего рта и утыкаясь носом в мой.

— Потому что могу, — сообщаю я. — Потому что твои губы сводят меня с ума. Потому что ты так чертовски красив, что я не могу остановиться.

— Воруешь мои фишки, Кнопка?

— Типа того. И хватит уже тянуть время.

Боже, теперь я по-настоящему волнуюсь. Я никогда и никому не показывала эту свою сторону. Это то, в чем я лучшая, но до теперешнего времени это оставалось слишком личным.

Джон верит, что является единственным, кто ничего не знает об отношениях, но я такая же. Уж точно не о романтических. Но если мы собираемся попробовать, то мне стоит довериться кому-то, кроме себя. Я должна довериться Джону.

ДЖОН

Я давно не испытывал пьянящее сочетание истинного предвкушения и нервозности от отсутствия веры. Поначалу «Килл-Джон» был моим любимым эмоциональным наркотиком. Я жил ради этих сладких эмоций, балансируя на грани величия и гибели. Тогда имелся шанс, что мы разобьемся и сгорим на сцене. Или потрясем мир. Мне нравился трепет незнания. И все же я знал. Знал, что выйду на сцену и почувствую себя живым так, как доступно ощущать себя избранному количеству людей: каждый нерв гудит, кровь бурлит, яйца напряжены, а член тверд.

Эти моменты стали моим всем. Но они начали постепенно меркнуть.

А потом появилась Стелла. Мои чувства к ней немного отличаются. Они более приземленные. Странное сочетание шаткого возбуждения, смягченного неожиданным комфортом. Но сегодня все иначе. Я практически выпрыгиваю из кожи, следуя ее инструкциям к загадочному опыту, который она для меня приготовила. Раскинувшаяся вдоль Атлантики равнина. Ясная погода. Взлетающие из близлежащего аэропорта небольшие частные самолеты.

В наушнике тонкий голос Стеллы направляет меня как раз туда. Неожиданно. Она увозит меня куда-то? Несмотря на понимание, что она треснет меня, если начну протестовать, мне не нравится мысль, что девушка оплатила перелет. Стелла не богачка, так что ей не стоит тратить на меня с трудом заработанные деньги. Но я прикусываю язык. Это ее часть дня, поэтому я планирую вести себя хорошо и, мать его, наслаждаться.

Аэропорт маленький: одна взлетная полоса, пара низких зданий и ангаров. Вывеска с рекламой прыжков с парашютом указывает путь к одному из строений, и я прикидываю, не это ли она приготовила, но Стелла тычет в другое здание, а потом просит меня остановиться.

— Что ж, — говорит она, снимая шлем, — давай сделаем это.

«Это» — Стелла, входящая в офис, чтобы записать план полета и поболтать с парнями, которые там работают и явно хорошо ее знают, в то время как я стою, уронив челюсть, в полной тишине. Я все еще не прикрыл рот, когда следую за ней к маленькому — серьезно, эта штука выглядит чертовски крошечной — белому самолету с одним пропеллером на носу.

У меня был внедорожник больше этого аппарата.

— Ты — пилот, — произношу неожиданно шокированным тоном.

Зардевшись, она проводит рукой по краю крыла.

— Ага.

— И этот самолет принадлежит тебе?

— Я владею десятой долей, — отвечает Стелла с застенчивой улыбкой. — Остальные у Хэнка. Он позволил мне выкупить часть, чтобы я не чувствовала себя нахлебницей, собираясь полетать.

В ее голосе появляется нежность, когда она говорит о Хэнке, что заставляет меня, ну, не совсем ревновать, но…