Довмонт: Неистовый князь. Князь-меч. Князь-щит
Шрифт:
Между тем, с Верой стало твориться что-то неладное. Девушка побледнела, руки ее затряслись… И Йомантас поспешно увел ее на кухню. Катя не обратила внимания – мало ли… Да и то сказать – от фоток было не оторваться! Повезло Вере, что и говорить…
– Мне… мне уже нужно… давай… – на кухне Вера тихо сползла по стеночке, уселась на пол.
– Держи! – швырнул дозу жрец. – А я пока провожу гостью… Точнее сказать – выпровожу.
– Катерина! Ты, кажется, спрашивала про автобус?
– Ой, да! – девушка оторвалась от фоток. – Засиделась у вас.
– Так ведь в хорошей компании время
– Это уж точно!
– Ну что? Идем?
Они пошли по лесной дорожке – восторженная захмелевшая Катя и ее новый друг, жрец из мира запредельной жестокости, посланец древних богов и апостол самой жуткой смерти!
Дождь так и не собрался, ветер разогнал тучи, и в небе снова засверкало солнце…
– Ой! – девушка отпрянула, завидев внезапно выскочившего из кустов пса – большого, черного, с рыжеватыми подпалинами. Пес, однако же, не зарычал и не залаял, наоборот – подбежав к Римасу, добродушно завилял хвостом.
– Это мой друг – Пиктас, – обернувшись, пояснил фотограф. – Иди, Пиктас, иди…
Зверь тут же нырнул обратно в заросли, за которыми маячили какие-то развалины.
– Там старая ферма, – пояснил «Римас». – Очень, знаешь ли, винтажное место. Я как-то использовал его для «Вог»… Снимал Кейт Уинслет.
– Ты фотографировал Кейт Уинслет?! – Катя изумленно распахнула глаза. – Ничесе! Вот это круть!
– И так же я хотел бы поснимать тебя… – неожиданно предложил Литовец. – Вот в этих же декорациях, что и Кейт.
– Н-но у меня… я… – девчонка явно замялась… Впрочем, видно было – и хочется, и колется.
– Совершенно бесплатно! – тут же заверил жрец. – Просто хочу посмотреть, как выйдет. До автобуса ведь еще около часа…
– А…
– Успеем! Если ты, правда, согласна…
– Ну, я…
– В принципе, не против! – улыбнулся жрец. – Что ж, пойдем… Будет очень эффектно на фоне кирпичной стены…
Конечно же Катерина лишь сделал вид, что задумалась. На самом же деле, сердце ее пело! Ну, ведь бывает дескать так – повезло! Эх-х… А если ее фото появится в модных журналах? В том же «Вог»… А потом – контракт…
От подобных перспектив голова пошла кругом.
– Встань вот так… подними руки… – между тем, командовал Йомантас. – Замри… Теперь сними топик… Не стесняйся…
– Да я и не…
– А теперь – снимаем ню! Правда, если ты…
– Да сказала же!
Вслед за топиком полетели в траву и шорты, и трусики…
– Теперь пойди к этому столбу… Обними его! Так… Прислонись спиной…
– Ой, холодно!
– Потерпи немножко… Теперь завяжу тебе глаза… А ты выгнись… И руки назад… Еще… ага…
– Ой! Больно! Зачем веревки? Зачем… Больно же, говорю!
Девушка дернулась, да было уже поздно. Сильные руки жреца ловко привязали ее к столбу, заклеили скотчем рот…
– Больно, говоришь? – вытащив нож, осклабился Йомантас. – Нет, милая, это еще не боль. Боль будет дальше… Дуй, ветер!
Девушка дернулась, забилась в конвульсиях… и, изогнувшись, застыла… Повезло – Бог дал ей быструю смерть.
– Радуйся, лес! Пикуолис, прими свою жертву!
Покончив со своим делом, Йомантас быстро закопал труп припрятанной здесь же лопатой. Первый шаг к мести был сделан. К мести… и к власти, волею древних богов!
Глава 2
Орденский брат Гуго фон Цвеллер оглянулся, придержав коня. Позади растянулся по лесной дорожке отряд,
крестоносное воинство – двое рыцарей с оруженосцами и слугами, кнехты. И слуги, и кнехты – тоже верхом, ибо дело предстояло спешное. Спешное и опасное, но весьма и весьма выгодное… Да для рыцарской чести приятно лишний раз щелкнуть по носу заносчивых псковичей – жителей Плескау! Ну, и что с того, что еще лет десять назад ландмейстерство Ордена Святой Марии Тевтонской в Ливонии в лице своего магистра замирилось с Новгородом и Псковом, формально входившим в Новгородскую республику? Новгородцы (и псковичи) тоже далеко не ангелы – вот совсем недавно ограбили орденский обоз… на орденских, между прочим, землях! Списали все на разбойников… Но ведь всем же ясно – кто!Вот и сейчас пущай на разбойников спишут! Налететь, разграбить, пожечь! Увести пленников – их можно будет через третьи руки выгодно продать хоть в том же Полоцке – там дают хорошую цену… Недаром сам магистр втихаря благословлял подобные вылазки – деньги Ордену не помешают. Тем более сейчас, когда началась новая война с Литвой, в новым ее князем Трайденом, по-литовски Тройнятой. Эти поганые язычники хотят отнять Земгалию – наша, говорят, земля! Ничего, посмотрим, как у них это получится… С нами Бог и Святая Дева!
Июнь ныне выдался не такой уж и теплый, в начале месяца большей частью все шли дожди, а вот нынче подсохло. Разгоняя утренний туман, поднималось за деревьями солнце, начинали свои песни птицы. Завидев людей, разбегалась, пряталась по кустам лесная дичь – рябчики, зайцы, косули… Даже прошмыгнул выводок кабанов! Такого поросеночка да сейчас бы на вертел! А вот зайцев не надо – все в клещах, не мясо – отрава. Зайцев – зимой…
Что и говорить, охоту любили все – и крестоносцы, и язычники. Ради охоты даже, бывало, заключали перемирие…
– Прибавьте шагу, братие! – откинув с головы кольчужную сетку – капюшон хауберка, приказал рыцарь.
Брат Гуго нынче был командиром отряда, и двое других рыцарей ему беспрекословно подчинялись, умерив свою спесь, как это и было принято в Ордене. Юному Карстену Лундстрему из Дании было всего-то семнадцать. Однако парень рослый, крепкий, и кроме копья и меча отлично управляется с шестопером и секирой. Шевалье Альберт де Шализ (он упорно именовал себя – Альбер) из Лотарингии постарше Карстена лет на пять, но по виду – сущий мальчишка – щуплый, сутулый, с детским безусым лицом. Однако же в бою ловок – жилистый и проворный.
Датчанин – третий сын в семье, де Шализ – вообще с боку припека, так что никакого наследства обоим не светило. Вот и подались в Орден – нести свет Господень проклятым язычникам и русской схизме. Заодно и дела свои поправить, не без этого… Вот в этот набег братья вызвались с радостью! Погоняли коней с нетерпением – скорей бы, скорей!
Длинные кольчуги поверх плотной нижней одежки, кольчужные же чулки, перчатки, капюшон. Поверх кольчуги – белый плащ с черными тевтонским крестами, на кожаном поясе слева – меч, справа – кинжал. Меч иногда неудобен в рукопашной схватке – не развернуться. Вот тогда и пускали в ход кинжал или длинный нож. К седлам приторочен глухой, без забрала, шлем – топхельм, похожий на перевернутое ведро. Обзор в таком шлеме невелик, зато в бою надежно! Не страшны ни копье, ни стрела, ни меч… Разве что палица… или огромная языческая дубина – ослоп! Вот от такой и в глухом шлеме не поздоровится!