Дождь

Рэйнэн захватил в ладони ее лицо и, покрывая легкими поцелуями лоб, веки нос, щеки прошептал:

— Потому что полюбил тебя, маленькая. Неужели ты не поняла? Я люблю тебя, Таммиэлиэн. Не знаю, за что я заслужил такое счастье, но ты — мой подарок, малышка. Мой бесценный, светлый подарок… Мой дар небес, тьмы, света или дождя, я не знаю… Ты лучшее, что было, есть и будет в моей серой жизни. И что бы я ни сказал, все слова будут невыразительными и мелкими в сравнении с тем, что я чувствую… С тем, что у меня здесь, — Рэйнэн взял в руку ладошку Тамми и положил себе на грудь, туда, где под кожей гулко билось его сердце.

— Прости меня, — всхлипнула Тамми, прижимаясь к нему губами и пылко целуя.

— За что, моя маленькая? За что я должен тебя прощать? — удивился Рэйнэн, бережно вытирая скатившиеся по ее щекам слезы.

— За все. За то, что сбежала, злилась на тебя, грубила… За испорченную комнату, одежду… за то, что обидела тогда… у Гэйба, и… за то, что заставила ждать так долго.

Рэйнэн схватил ее в охапку и весело рассмеялся.

— Ты стоила, маленькая, всех моих ожиданий. Ты того стоила… — он уложил Тамми на себя, одной ладонью зарывшись в ее волосы, а другой нежно поглаживая по спине.

— Жаль, что здесь нельзя статься навсегда, — тяжело вздохнула Тамми, склоняя голову на плечо мужа.

— Почему нельзя? — Рэйнэн лукаво прищурился и поцеловал малышку в кончик носа.

Тамми смущенно спрятала лицо на его шее, обхватив руками.

— Ну, нам же нужно будет что-то есть, пить, во что-то одеться.

— Маленькая, — хрипло протянул Рэйнэн. — Отсутствие одежды на тебе меня более чем устраивает, а насчет поесть… — он кивнул головой в сторону, и Тамми не поверила глазам, когда из воздуха, у кровати появился столик с фруктами и напитками.

— Как ты это делаешь? — изумленно спросила она. — Как можно создавать магией воду или еду?

Рэйнэн, оторвав от грозди винограда крупную виноградину, засунул ее в рот любопытной малышке, напоследок легко поцеловав в губы.

— Это было здесь все время, просто ты не видела, — довольно ухмыльнулся он.

— Чего я еще не вижу? — предположила Тамми, догадываясь, что еда — это не последний сюрприз, приготовленный для нее мужем.

Рэйнэн встал с кровати и, подхватив супругу на руки, резко повернулся с ней вокруг своей оси. Вдоль стен медленно стали обрисовываться нечеткие абрисы каких-то предметов. Затаив дыхание, Тамми ждала, когда контуры станут четче, а когда поняла, что это такое, крепче обняла мужа, подставляя его поцелуям свое счастливое лицо.

Цветы… Море цветов. Повсюду, куда ни кинь взгляд, в высоких стеклянных вазах на длинных зеленых ножках стояли цветы. Белоснежные соцветия сердцеобразной формы с желтым, как луч солнца, носиком внутри. Такие цветы росли по берегам голубого озера в мире, где Тамми жила раньше, и она их очень любила.

— Они похожи на тебя, — улыбнулся Рэйнэн. — Само совершенство… Ни одной лишней линии, — он запрокинул голову, и на них посыпались благоухающие тонким ароматом лепестки. — Я забыл сказать тебе доброе утро, жена, — прошептал он, касаясь поцелуем любимых губ.

— Доброе утро, муж мой, — Тамми погладила руками его лицо, прижалась к нему щекой. — Только уже далеко не утро, любимый.

Рэйнэн вернулся с Тамми в постель, лег на нее, накрыв своим телом, и стал медленно и чувственно целовать.

— У меня утро, маленькая, — сипло повторял он, пробуждая жаркими прикосновениями внутри нее волны удовольствия. — Бесконечное, счастливое утро. Моя девочка, моя маленькая, мое солнышко.

Зрачки Рэйнэна расширились от возбуждения, дыхание участилось, его захлестывало вихрем неудержимой страсти. Он пьянел без вина, вдыхая ее запах, терял контроль, пробуя ее на вкус. Шалел, когда она лежала под ним такая мягкая, открытая, теплая. Это было похоже на помешательство, стоило коснуться ее губами, отключались все мысли, работали только инстинкты: дикие, животные, не подчиняющиеся доводам рассудка. Он безумец… но какое же сладкое это безумие. То ли полувздох, то ли полувсхлип Тамми заставил его замереть. Со стоном обронив голову ей на грудь, Рэйнэн уткнулся в нее лбом, переводя дыхание.

— Прости, маленькая, не могу остановиться, когда ты рядом, — обреченно прошептал он.

— Я ведь и не прошу тебя останавливаться, — смущенно обронила Тамми.

— Глупенькая моя, ты ходить не сможешь, если я не буду себя сдерживать, — Рэйнэн перевернулся, увлекая Тамми за собой, потом, подтянувшись, облокотился на спинку кровати, усадив ее себе на колени. — Я и так позволил себе лишнее утром. Тебе не больно?

Тамми покраснела и, пряча лицо у Рэйнэна на шее, тихо вздохнула.

— Нет, мне не больно… мне хорошо.

Рэйнэн весело хмыкнул, укутал ее в простынь, а затем, прижавшись губами к виску, легко поцеловал. Подняв руку, он притянул в ладонь спелый персик со стола и протянул его Тамми.

— Ешь, малышка. Я измотал тебя.

— Это так не похоже на тебя, — Тамми откусила кусок фрукта и заскользила взглядом, по цветам, стоявшим вдоль стен.

— Почему, родная? — усмехнулся Рэйнэн.

— Это ведь не темная магия?

— Даже темная магия существует не только для того, чтобы разрушать и уничтожать, с ее помощью можно созидать и творить красоту, — Рэйнэн вдруг весело рассмеялся. — Тьма, это говорю я!? Если бы меня слышал мой отец, забил бы до смерти.

Тамми с ужасом посмотрела на Рэйнэна и, обхватив его за шею, гневно заметила:

— Не говори мне о своем отце, хвала духам, он мертв и наши дети никогда не узнают, каким монстром был их дед.

Брови Рэйнэна удивленно поднялись вверх, а затем его лицо стало расплываться в неприлично самодовольной улыбке.

— Маленькая, что же ты замолчала? — с хрипотцой в голосе потянул он, заметив, что Тамми внезапно запнулась и сконфуженно опустила глаза. — Вот про детей мне понравилось. Можно поподробнее?

— Ну, они же у нас когда-нибудь будут, — пролепетала Тамми, смутившись еще сильнее.

— Теперь я в этом даже не сомневаюсь, — Рэйнэн стал невесомо целовать зардевшуюся жену. — И на какое количество детей я могу рассчитывать? — хитровато спросил он.

— Я… я не знаю, — мямлила Тамми. — А сколько ты хочешь?

— Много, маленькая. Много… Мне нравится сам процесс, — зашептал ей на ушко Рэйнэн, а потом рассмеялся, видя растерянность жены. — Я шучу, детка. Я согласен и на одного. На любого ребенка, что ты мне подаришь.

Он вдруг с удивлением понял, что впервые в жизни думает о ребенке не как о наследнике и продолжателе рода, а как о чем-то трепетно-родном и бесценно дорогом, частичке своей любви и всех тех чувств, что переполняли его сердце. Сейчас он хотел детей, детей с зелеными, как у жены, глазами. А еще… девочку… крошечную, рыжеволосую, похожую на Тамми.

Это было так ново, так ошеломляюще необъяснимо. Столько непонятных эмоций и ощущений обрушивались на него снежной лавиной. Никогда он не чувствовал ничего подобного. Эта маленькая солнечная женщина перевернула все с ног на голову. Рядом с ней он проживал другую жизнь: яркую, наполненную, настоящую, ту, о которой не смел ни думать, ни мечтать. И как же хотелось остановить течение реки жизни, задержать этот миг, надышаться пьянящим воздухом счастья.