Dragon Age. Inquisition. Воля Создателя

Искательница, тем временем, демонстративным жестом опустила на стол некий предмет, похожий на толстый том. Казалось, он был обит со всех сторон металлом, и на лицевой стороне его был оттиск печати, похожей на церковную.

– Ты знаешь, что это, Родрик, - Кассандра не спрашивала - она утверждала. Она и не ждала ответа. На миг Манвэ ощутила пробежавшийся по спине холодок: если бы канцлер в тот момент решился перечить Кассандре, то он бы серьезно рискнул жизнью.

– Это последнее предписание Джустинии. Её эдикт, дающий нам право действовать!
– голос Кассандры приобрел стальные нотки, и набрал силу, - Поскольку Конклав не увенчался успехом, то перед лицом смерти верховной жрицы, войны храмовников и магов, и угрожающей всему Тедасу Бреши, мы объявляем о воссоздании Инквизиции!

– Это... какое-то помешательство?
– пробормотал канцлер в суеверном ужасе.

– Это не помешательство, - Кассандра даже не повернулась к нему лицом, смотря куда-то вдаль, - Это Священный Поход. Отныне святой долг каждого жителя Тедаса - присоединиться к нему, чтобы защитить мир от угрозы, и принести порядок в хаос!

***

– Шартр считает, что у тебя доброе сердце, - вместо приветствия произнесла мать Жизель, когда я вошел небольшую деревянную часовню, возведенную внутри лагеря.

Это было небольшое помещение, с одного конца которого в другой можно было сделать не более пяти шагов, освещенное, по большей части, многочисленными свечами на полу прямо напротив входа. Когда я зашел внутрь, то мой взгляд был направлен на изображение белокожей женщины, облаченной в наряд невесты, на фоне облаков. По обеим сторонам от неё стояли две фигуры в белом - лицо одной из них было закрыто устрашающей черной маской-шлемом, а вторая была облачена в наряд служителя культа. Света свечей, и проникавших сквозь дверной проход солнечных лучей хватило лишь на то, чтобы осветить ноги и туловище женщины - детали её лица ускользали от взгляда, теряясь на фоне золотистого нимба вокруг головы.

Мать Жизель казалась совсем незаметной, скромно пристроившись на деревянной скамейке по правую сторону, в противоположном от входа углу. Её фигура, облаченная в золотисто-желтую мантию служителя культы, терялась на фоне картины. Создавалось такое впечатление, будто я стою сейчас не напротив матери Жизель, но напротив изображения Андрасте, невесты Создателя.

Черты лица преподобной матери было достаточно сложно прочитать в таком полумраке, но мне она показалась очень небольшой, худощавой женщиной лет пятидесяти, с нетипичным для жителя Ферелдена темным загаром. Я вспомнил, что мне говорили о том, что она прибыла из Орлея, но цели её присутствия в столь небезопасном месте пока от меня ускользали.

– Шартр, - помедлил я, прикидывая, стоит мне обижаться на маленький шпионаж эльфийки в пользу духовенства, или же нет, - Слишком быстро судит о людях. Она знакома со мной менее часа.

– Иногда за куда меньший срок можно узнать о человеке всё, - промолвила мать Жизель, - А иногда и целой жизни не хватит, чтобы понять одно - самое важное.

– Я так понимаю, вы подразумеваете, возможность повернуться к человеку спиной?
– предположил я, - Думаю, ставки в таких вопросах слишком велики, чтобы вообще хоть когда-либо это делать?

– И, тем не менее, - возразила мне мать Жизель, - Общество целиком построено на том, что один его член всегда в чем-то зависит от другого. Дети полагаются на родителей в юности, а родители на детей - в старости. Жена полагается на мужа, а муж на жену - в браке.

– Думаю, если продолжить эту фразу, - спросил я, - Вы бы сказали, что маги полагаются на храмовников, а храмовники - на магов, но я просто не вижу в этом смысла. Эти отношения слишком напоминают мне отношения между господами и рабами - они даже в лучшие времена были слишком неравны, чтобы в них можно было найти какую-то гармонию. Я уже не упоминаю о том, как обстоят дела между нами сейчас.

– Отношения между детьми и родителями, равно как и отношения между мужем и женой, тоже порою больше напоминают отношения между господами и рабами, - заметила преподобная мать, - Однако это вовсе не означает, что такие отношения сами по себе являются злом. Я всегда стояла на том, что корень проблемы необходимо искать не в форме отношений между людьми, а в сути людей, в целом. Достойный человек будет относиться к другим так, как он бы хотел, чтобы относились к нему другие. Всегда.

– Пустые мечтания, - помедлив, возразил я, - Как бы ни хотел я с вами согласиться... но не соглашусь. Человеческая природа такова, что она ищет зло. Чем больше барьеров вы перед ним ставите, тем более извилистые дорожки оно находит.

– Случалось ли тебе видеть, как добро тоже находит себе дорогу там, где оно, казалось бы, не может и возникнуть?
– спросила преподобная мать, - Многие до тебя пытались определить человеческую природу, как изначально злую, но почему тогда часто случается так, что все эти аргументы разбиваются в пух и прах самой жизнью? Об этом не трубят на перекрестках, об этом не слагают баллады - но сама возможность существования зла порой обусловлена существованием добра. Если бы не было тех, кто даёт, не беря ничего взамен, то не было бы и тех, кто стремится лишь пожрать других. Одни бы не выжили, другие бы - не родились вовсе.

– На всякого злодея найдется столько же праведников, - произнес я, - А между ними всегда будет болтаться толпа тех, кто ведом сиюминутными интересами, и может, как создавать, так и уничтожать в равной мере. Действия одних компенсируются другими, и всё снова возвращается со временем на круги своя. Человечество находится в тупике, мать Жизель. Я не знаю, что ты пытаешься изменить. Если, конечно, столь одухотворенные мотивы беспокоят тебя настолько сильно, что ты даже не пытаешься обсуждать более приземленные вещи.

– Ты тоже чувствуешь это, - помедлив, прошептала мать Жизель, - Мы - все люди по отдельности, и общество в целом - находимся в тупике, не в силах двинуться вперед. Мы начинаем войны - в том числе и внутренние, лишь по той причине, что мы пытаемся изменить форму, забывая о сути. И ты прав - пока действия во имя созидания уравновешиваются действиями разрушения - мы в тупике.

– Я не ожидал, что ты так спокойно признаешь это, - заметил я.

– Лишь оглядевшись вокруг, ты можешь понять, куда двигаться дальше, - ответила мне мать Жизель, - Видишь ли, Браэн, каждый день ко мне приходят люди - совершенно разные, из разных сословий, и с разным опытом. Однако, всякий раз, когда я начинаю с ними разговаривать, я ищу только одно, и еще ни разу не было случая, когда бы мне не удавалось это найти.

– И что же это?
– вздохнул я.

– Это - добро, - шепнула преподобная мать, - Его ростки живут в каждом. У кого-то они укоренились и пустили плоды, а у кого-то еще не проклюнулись, или покрыты толстым налетом. Но оно есть в каждом, без исключения. Это даёт надежду. В моих силах немногое, но я знаю, что уйду в свет Андрасте с верой в лучшее. Когда-нибудь мы достигнем спасения. Пока мы живы - надежда всегда остается.

Наступила долгая пауза. Преподобная мать не спешила продолжать речь. Я же почувствовал, что после такой беседы было бы неуместно лезть с делами земными. В принципе, я уже узнал, что хотел, и сделал кое-какие выводы.