Драко Малфой и Невозможное счастье
Шрифт:
– Малфой!
– Да ради Бога, Поттер, заводи детей, хоть десять! Но воспитывать их будешь ты.
– Еще бы, я же хочу, чтобы они выросли нормальными!
– Ах ты, зараза!
– Твоя школа, Малфой.
Дальше Сольвейг не смотрит и не слушает. Она знает, что будет дальше – она читала этот дневник от корки до корки, и не один раз. Только последняя страница
ей не дается – Сольвейг пробовала писать на ней и чернилами, и кровью, и карандашом, и даже шариковой ручкой. Ничего, кроме обугленного листа…
Сольвейг открыла предпоследнюю
лист превратился в картинку: Драко в кресле читает книгу. Сосредоточенное лицо, чуть растрепанные короткие волосы… Вот он улыбнулся…
– Ты меня не любишь, - тихо сказала Сольвейг картинке и медленно закрыла тетрадь.
– Ничего удивительного.
Сольвейг не закричала только потому, что от изумления у нее перехватило дыхание. Оказалось, что на краю ее кровати сидит высокий мужчина, светловолосый,
тонколицый и удивительно знакомый.
– Учитывая обстоятельства твоего рождения, девочка… - блондин изящно передернул плечами, словно говоря – что поделаешь? – Не думай, что Драко злой. Но так
уж вышло, что он любит только одного человека. И не имеет значения, что этот человек давно мертв. Кроме того, твоя мать…
– Моя мать? – наверное, сначала все-таки следовало поинтересоваться, кто такой этот знакомый незнакомец, которому известно слишком много, но этот вопрос
вырвался у Сольвейг помимо воли.
– Твоя мать, - кивнул блондин и неожиданно улыбнулся. – Прости, не представился. Люциус Малфой, твой дед, отец твоей матери и… Драко.
Сольвейг захлопала глазами.
– Драко мне не отец? Я не понимаю…
– Поймешь, - пожал плечами Люциус. – Ничего сложного, поверь мне. Будь добра, передай мне эту замечательную тетрадь.
Очень осторожно, как будто тетрадь могла взорваться, Сольвейг протянула ее Люциусу.
– Держи ее сама, - сказал тот, когда девочка попыталась сунуть тетрадь ему в руки. – Видишь ли, я тут не совсем во плоти, так что вряд ли могу держать
материальные предметы… Открой мне последнюю страницу.
– Она не работает, - возразила Сольвейг.
– У меня заработает, - Люциус улыбнулся. – Я создал этот дневник.
– Это дневник?
– Да, девочка.
Неожиданно Сольвейг разозлилась.
– Я не девочка! Я уже взрослая! И у меня есть имя!
Люциус поднял голову, и глаза его блеснули.
– Да, Сольвейг, - негромко произнес он. – Я должен был об этом помнить. Я не хотел твоего рождения, но, видит Бог, был не прав. Ты достойная Малфой.
Он провел ладонью над последней страницей и приказал:
– Смотри.
* * *
Весь день Драко снедало беспокойство, выплеснувшееся ночью в бессонницу. От нее хорошим средством был секс, но, во-первых, Джеми спал, а во-вторых, секс
перед сном уже был. Не помогло.
Промаявшись с полчаса, Драко тихонько встал, накинул халат и пошел в библиотеку.
Когда Гарри был жив, бессонница Драко не мучила. То
есть, бывало, что он не мог уснуть по ночам – в таком случае он просто лежал, слушал дыхание спящегомужа, думал… Сейчас он предпочитал заниматься чем угодно – лишь бы не оставлять себе времени для мыслей.
Но вот что странно – получив известие о смерти Гарри, Драко мечтал только о том, чтобы прекратилась его боль. Теперь же чем дальше, тем меньше болело
сердце – Драко понимал, что так оно и должно было быть, но это пугало его неимоверно…
Держа на коленях книгу, последние пятнадцать минут открытую на одной и той же странице, Драко мысленно разговаривал с Гарри.
«Ты говоришь, что любишь меня, - вопрошал воображаемый муж, - но скажи честно – был бы ты счастлив, если бы нашел меня живым?»
«Конечно!» – горячо возражал Драко.
«Тогда как такой вопрос мог в принципе возникнуть в твоей голове, а, Драко? Твоя жизнь вошла в колею, в ней все упорядоченно и размеренно… Разве я не
стану раздражающим фактором, помехой, из-за которой тебе придется переиначивать свою жизнь?»
«Ты плохо знаешь меня, Поттер, - покачал головой Драко. – Однажды ты уже переиначил мою жизнь. Разве я был против? Всегда страшно менять то, что стало
привычным. Но иначе наша жизнь превратится в болото…»
Внезапно усилившаяся тревога заставила Драко прервать шизофренический разговор. Он настолько явственно ощутил на себе чей-то взгляд, что даже обернулся -
но в комнате никого не было.
Беспокойство обрело имя, и Драко поднялся с кресла – медленно, словно надеясь неторопливыми движениями унять панику.
Сольвейг…
Драко не спеша подошел к камину, так же не торопясь вынул из горшочка, стоявшего на полке, горсть порошка и бросил его в огонь.
– Хогвартс, кабинет директора!
Как и ожидалось, Снейп еще не спал. Он поднял голову, и Драко увидел его мрачное, как снеговая туча, лицо.
– Добрый вечер, Северус.
– Доброй ночи, - буркнул Снейп. – Что у тебя стряслось?
– Ровным счетом ничего. Я бы хотел поговорить с Сольвейг?
– Малфой, вы в своем уме? – переход на «вы» и обращение по фамилии означали высшую степень раздражения. – Три часа ночи!
– И тем не менее, директор Снейп, сэр, мне бы очень хотелось поговорить с моей дочерью! – в тон Снейпу возразил Драко. Тот фыркнул и поднялся.
– Подождите.
Прошло не менее двадцати минут, прежде чем Снейп вернулся. Он вошел, тщательно, словно от этого зависели судьбы мира, закрыл за собой дверь и только тогда
повернулся к камину.
– Черт… - вырвалось у Драко, и он шагнул в камин.
Его вышвырнуло в кабинет Снейпа; Драко вскочил прежде, чем директор успел протянуть ему руку.
– Где она?
– Драко…
– Что с ней, Северус?!
Он рванул дверь кабинета и помчался вниз по лестнице.
Черный Рыцарь, охраняющий вход в гостиную Слизерина, ошарашено уставился на мужчину, вылетевшего из темноты коридора.