Дракон для жениха

К счастью, его терзаниям положил конец приход тюремщика, который решил полюбопытствовать, как поживает знатный арестант. Увидев через окошко, что барон лежит, упрятав голову под подушку, он забеспокоился, вошел в камеру и спросил, не заболел ли благородный пан. Криуша тут же с облегчением отбросил мучительные и непонятные мысли, сел на кровати и охотно вступил с тюремщиком в разговор. Несколько времени они мирно беседовали; говорил в основном тюремщик, жалуясь на скучную жизнь, сварливую жену и маленькое жалование. Пан Иохан сочувственно слушал: болтовня этого маленького серенького человечка развлекала его и спасала от внезапно накатившей после визита Улле тоски. Наконец, проникнувшись к благородному арестанту искренней симпатией, тюремщик робко спросил, не играет ли тот в карты. Пан Иохан страшно удивился — он никак не ожидал встретить здесь такие запанибратские отношения между охранниками и заключенными, — но ответил положительно. Тюремщик немедленно извлек из кармана форменной куртки засаленную колоду и предложил скоротать за игрой немного времени — до того часа, когда придет пора делать обход и разносить ужин. Барон, усмехаясь, согласился, предупредив, правда, что денег у него с собой нет ни гроша. «Не надо денег! — замахал на него руками маленький тюремщик. — Сыграем на интерес».

Игра совершенно рассеяла тоску пана Иохана и, принимаясь в скором времени за ужин, он уже с удовольствием думал о предстоящем вскоре путешествии в город драконов в обществе очаровательной посланницы Улле. Правда, кое-что его все-таки несколько смущало: Улле ведь так и не сказала, зачем ей понадобилось, чтобы он был в свите.

Или это понадобилось не ей, а королевне Марише?..

Глава 15

— Ну и дела… — невесело протянул герцог Иштван, почесывая бровь. — Умеет же Иохан привлекать к себе внимание и устраивать вокруг своего имени шумиху. Впрочем, такого я от него все-таки не ожидал. Угодить в Лазуритовую крепость, и за что! — за похищение августейшей особы! Ума не приложу, что тут можно сделать и как помочь. Идти кланяться императору и просить о помиловании?

Подобная перспектива Ядвисю нисколько не напугала.

— И пойдем, если нужно. Но сперва давайте подождем, что скажет граф Фрез. Пан Даймие рекомендовал его как верного человека…

— На слово графа можно положиться, — согласился герцог Иштван. — Я немного его знаю, и не могу сказать о нем ничего дурного. Однако же, в таком нелегком и, пожалуй, деликатном деле он может потерпеть неудачу.

— И все-таки подождем, — заключила Ядвися, и никто ей не возразил. — Утро вечера мудренее.

Герцог согласился и даже не вспомнил, что грозился тем же вечером отправить своевольную девицу и попавшую под ее дурное влияние Эрику домой в Наньен.

На следующее утро, не успел герцог Иштван снарядить приехавшего с ним слугу в кафе за булочками и кофе к завтраку, в дверь постучал незнакомый мальчишка. При нем была записка от графа Фреза к Ядвисе, где он уведомлял, что все устроил, и панна может увидеться с братом в городской тюрьме. Ядвися возликовала.

— Вот видите! — повернулась она к герцогу, помахивая в воздухе запиской. — А вы сомневались в его способностях.

— Охотно беру свои слова обратно. Только одна вы никуда не пойдете, не хватало еще вам, молодой девице, в одиночестве явиться в тюрьму… Впрочем, вам вообще нечего там делать. Будет лучше, если с Иоханом переговорю я сам.

— Нет-нет, во-первых, я тоже хочу его видеть и хочу говорить с ним, а не слушать пересказ вашего разговора. Во-вторых, я буду не одна. Граф пишет, что встретит меня у ворот и проводит меня к Иохану, — Ядвися указала на письмо. — Так что избавиться от меня вам не удастся.

Вопреки ее ожиданиям, услышав о готовности графа Фреза сопровождать ее, герцог Иштван помрачнел еще сильнее. Но тут же, явно пересилив себя, улыбнулся светской улыбкой.

— Прекрасно, я как раз хотел встретиться с графом и сказать ему пару слов.

— Так в чем же дело, — обворожительно улыбнулась в ответ Ядвися. — Поедемте вместе.

— Ну, хорошо, — помявшись, неохотно согласился герцог. — Будь по-вашему.

В тюрьму они поехали вдвоем; Эрика осталась дома под присмотром слуги. Уступив Ядвисе, герцог ни за что не поддался бы уговорам сестры; впрочем, та и не настаивала. Ей и хотелось, и страшно было снова встретиться с паном Иоханом, к тому же ее до судорог пугала мысль оказаться в тюрьме, пусть не в камере, а в особой комнате для свиданий. Лазуритовая крепость или обычная городская тюрьма, оба этих заведения представлялись ей чем-то вроде преисподней.

Ядвися же ничего не боялась и первую половину пути рассуждала о том, что дела Иохана обстоят, по всей видимости, не так уж и плохо, раз его не увезли в Лазуритовую крепость, а оставили в городе. Возможно, его освобождения будет добиться легче, чем кажется. Герцог слушал вполуха, думая о чем-то своем, но, тем не менее, умудрялся поддакивать в нужных местах — сказывалась светская привычка участвовать в разговоре, не вникая в него. Ядвисе вскоре надоели его однообразные «Да, конечно», «Разумеется» и «Вы совершенно правы», она надулась и замолчала.

У тюремных ворот стоял простой черный экипаж, его единственным украшением были гербы на обеих дверцах.

— Это Фрез, — без воодушевления сказал герцог, едва взглянув на гербы, и подал Ядвисе руку. В ту же минуту дверца черного экипажа отворилась, и на мостовую спрыгнул человек в военном мундире. Это в самом деле был граф. Он увидел Ядвисю, увидел герцога, и что-то в лице его, как показалось Ядвисе, неприятно передернулось, но он тут же принял самый спокойный вид и быстрым упругим шагом подошел к ним. Сухо и коротко, по-военному поклонился; звякнули шпоры. Поскольку взаимных представлений не последовало, Ядвися сделала вывод, что мужчины знакомы. Впрочем, едва ли следовало ожидать иного; оба они, обладая высокими титулами и немалыми состояниями, вращались в один и тех же кругах высшего общества.

— Пойдемте, — только и сказал Фрез и повел герцога и Ядвисю через ворота, через пыльный скучный двор, по темноватому грязному коридору, перегороженному решетками, в тесную скудно обставленную комнату с серыми стенами и низким потолком. Несмотря на летнее время, было промозгло и сыро, как если бы здесь никогда не топили. Да и камина или печи вовсе не было видно. Ядвися встала посреди комнаты, озираясь, и чем дальше, тем сильнее ей становилось не по себе: все здесь было так грязно и уныло, что страшно и противно было даже дотрагиваться до чего-либо. Особенно угнетающе подействовало на нее маленькое зарешеченное окошко, очень высоко устроенное, так что и дотянуться до него можно было, только встав на стул. Ядвисе вдруг стало страшно за брата: если даже комната для свиданий так убога, то что же творится в камерах, где держат арестованных?

— Присядьте, — отрывисто сказал Фрез, указывая ей на мерзкого вида старый обшарпанный стул. — Вам придется подождать несколько минут.

— Благодарю, ничего страшного, я так… — пробормотала Ядвися в ответ, чувствуя себя ужасно несчастной. Все ее радостное настроение улетело в один миг. Она даже со страхом ожидала появления брата — что-то с ним сделали в этом ужасном, мрачном месте?

Фрез посмотрел на нее странным взглядом, сумрачно улыбнулся и вышел, еще раз попросив подождать несколько минут. Ядвися повернулась к герцогу и с удивлением обнаружила, что он совершенно спокоен и, по-видимому, чувствует себя в этой тюремной обстановке ничуть не хуже, что в роскошно обставленной гостиной своего наньенского дворца.

— Я предупреждал, что вам не надо ехать, — вполголоса, строго заметил он, встретив ее взгляд.

Ядвися молча смотрела на него с самым несчастным видом. Смягчившись, герцог подошел и ласково взял ее за руку; в глазах его появилось то самое выражение, от которого прежде, бывало, Ядвисино сердце начинало биться чаще, а дыхание перехватывало. Но теперь, после слов, сказанных герцогом о брате, она не почувствовала ничего, кроме благодарности Иштвану за понимание и сочувствие.

— Ну же, — проговорил герцог, как бы между прочим поглаживая ее руку. — Глядите веселее, панна Ядвига. Не думайте о плохом, ваш брат сейчас появится живой и здоровый, и в таком же веселом расположении духа, как и прежде.