Дракон для жениха

— Ах, да… — пробормотал барон. Он уже успел совершенно забыть о том, что вместе с Улле в Дюрвишту прибыли и другие посланники.

— Я обещала навестить вас до того, как вас выпустят, но ничего не получилось. Вы не обиделись?

— Нет, ничуть.

— Но скучали?

Пан Иохан чуть улыбнулся.

— Скучать мне не давали. Вчера меня посетила целая делегация… — и он рассказал о встрече с Фрезом, Ядвисей и герцогом Иштваном, умолчав только о той части разговора, которая касалась разорванной помолвки.

— Это очень интересно, — протянула Улле, узнав о просьбе графа Фреза включить его в свиту. — И он никак не объяснил свое желание сопровождать нас?

— Никоим образом.

— Хм… — чуть нахмурившись, Улле задумалась и примолкла. Пан Иохан не стал отвлекать ее разговорами. Он просто смотрел на нее, и от этого ему уже было хорошо.

Вопреки его ожиданиям, посланница Улле жила не во дворце, а занимала роскошную квартиру — два этажа, шесть больших комнат, — с видом на набережную. В квартире было две ванных комнаты, и пану Иохану предоставили выбрать любую на его вкус. С невыразимым удовольствием он скинул рубашку, которую не снимал несколько дней, и стал намыливаться душистым мылом, физически ощущая, как отстает от его кожи тюремная грязь. Уже обливаясь прохладной водой, он вдруг вспомнил, что у него с собой нет смены платья; мысль о том, что придется надеть несвежую рубашку, сразу испортила настроение. Но Улле чудесным образом предусмотрела все и сама лично принесла ему в ванную халат. Нисколько не смущаясь его наготой, она смотрела, как он одевается и завязывает пояс. Кажется, ей нравилось разглядывать его.

— Счастлива будет ваша супруга, Иохан, — заметила она.

— Думаете?

— А вы думаете иначе?

— Боюсь, я не гожусь быть хорошим мужем.

— Почему?

— Мне трудно примириться с необходимостью выбрать единственную женщину из многих тысяч, — откровенно сказал пан Иохан.

— То есть, вы предпочитаете любить многих женщин, а не какую-то одну? Да-а, в таком случае бедняжке Эрике, в качестве вашей супруги, вероятно, придется нелегко, — улыбнувшись, согласилась Улле. — Ну, пойдемте.

Барон хотел сказать, что Эрика никогда не будет его женой, но посланница взяла его за руку и повела за собой, всем своим видом показывая, что продолжать этот разговор ей неинтересно. Они пришли в комнату, где приготовлено было платье для визита во дворец. Пан Иохан с сомнением оглядел рубашку, жилет и фрак.

— Почему вы уверены, что все это придется впору?

— Просто доверьтесь мне…

— Я начинаю думать, что вы и в самом деле божественное существо и спустились с небес…

Улле засмеялась. Глядя на нее, пан Иохан снял халат и понял, что сей секунд он одеваться не станет. Вместо этого он подошел к посланнице, отвел с ее шеи волосы и стал целовать ее.

* * *

Как всегда, императорский дворец был полон бездельниками, которые толклись по залам и убивали время в бесконечных бестолковых разговорах ни о чем. Когда пан Иохан, держа под руку посланницу Улле, проходил по залам, разговоры вокруг замолкали, и десятки любопытных взглядов устремлялись на него. Очевидно, со вчерашнего дня изменилось многое, и скандальная история с его участием стала-таки общественным достоянием. Пан Иохан привык к шлейфу шепотков и многозначительных взглядов, который тянулся за его спиной после нескольких поединков с его участием и в особенности — после его прошлого посещения Дюрвишты, но то были шепотки и взгляды неявные и деликатные, а любопытство, проявляемое к его персоне нынче, было лишено даже намека на деликатность. На него откровенно пялились и только что не указывали пальцами.

Это было то самое, чего так боялся герцог Наньенский: любопытствующие, искоса, взгляды, усмешки и сплетни. Ах, вы видели, вон идет барон Криуша. Как, тот самый? Да, тот самый, которого император упек в тюрьму за попытку похищения королевны Маришы. Да что вы говорите? А я слышал, будто барон спас ее от верной смерти… Будет вам, какая опасность может угрожать ее высочеству в стенах дворца, который она не покидает?.. А вы слышали, что барон состоит в связи с посланницей Дракона? Нет, нет, подробностей я не знаю, но герцогиня М. говорила, будто… И так далее, и до бесконечности.

Многочисленные знакомые соблюдали внешние приличия и вежливо раскланивались с ним, но сопровождали свои поклоны такими гаденькими, как казалось пану Иохану, улыбочками, что он только невероятным усилием воли заставлял себя отвечать на приветствия подобающим образом.

— Вы так напряжены, барон… — выбрав момент, шепнула Улле ему в ухо. Поскольку он держал ее под руку, она не могла не почувствовать, как напружинились мускулы на его предплечье. — Что случилось?

— Оглянитесь вокруг… вы видите? Слышите?

— Вижу и слышу, что вы возбуждаете всеобщий интерес. Так что же из этого?

— Слишком много интереса! Скажите, Улле, здесь все уже знают, кто вы такая?

— Наверное, знают, — безмятежно ответила посланница. — Расслабьтесь, Иохан! Неужели вас в самом деле беспокоит, что о вас думают и говорят все эти люди?

Пан Иохан хотел было ответить, но заметил, что в их сторону направляется невысокая хрупкая девушка, по пятам за которой следовала небольшая стайка молоденьких фрейлин. Придворные бездельники расступались перед ней, низко кланяясь. Барон дождался, когда она подойдет ближе, и тоже поклонился, физически ощущая у себя на лице холодное прикосновение взгляда фиалковых глаз. Если близкое присутствие посланницы Улле наполняло его ощущением внутреннего жара, то при виде королевны Мариши его как будто снегом запорошило. Температура воздуха в радиусе десяти футов опустилась ощутимо ниже нуля. Заговори я сейчас, подумал пан Иохан, из рта непременно должен повалить пар. Непременно… Быть может, мне примерещилось, что эта ледяная дева обнимала меня в цыганском фургончике, ища во мне защиты?

Теперь, когда Улле держала его под руку, а королевна Мариша стояла в нескольких шагах от него, пан Иохан испытывал то, что, должно быть, испытывает кусок железа в клещах кузнеца, когда его поочередно суют то в раскаленный горн, то в бочку с ледяной водой. Это было не слишком приятно.

— Рада видеть, что вы снова на свободе, барон, — с какой-то детской важностью проговорила королевна. — У вас все благополучно?

— Да, благодарю вас, ваше высочество.

— Панна Улле передала вам мое пожелание видеть вас и вашу сестру в моей свите, когда я отправлюсь в далекое путешествие?

— Для меня это большая честь, ваше высочество.

— Так вы согласны? — на мгновение лед в фиалковых глазах растаял, и они просияли признательностью и… и еще чем-то, чему пан Иохан не мог поверить. Неужели то была радость?

Он молча поклонился, выражая согласие.

Мариша величественно протянула ему маленькую руку в белой атласной перчатке.

— Пойдемте, барон, я отведу вас к отцу. Он хотел что-то сказать вам.

С великим удовольствием пан Иохан отказался бы от личной встречи с императором, но это было никак невозможно; тем более, его приглашала сама королевна. И он пошел через анфиладу залов: с одной стороны от него шла панна Улле, с другой — Мариша, а позади шелестела шелками стайка фрейлин. Так, окруженный девицами со всех сторон, барон оказался у закрытых дверей, которые по знаку королевны распахнули перед ним молчаливые лакеи.

В небольшой и относительно скромно обставленной гостиной император Яков беседовал с несколькими представительными мужчинами, обвитыми поверх фраков орденскими лентами всех мастей. Гостиная, по-видимому, была из числа приватных комнат, поскольку здесь не толпились придворные бездельники. Недовольно нахмурившись, император повернулся к вошедшим; ему не понравилось, что помешали важному разговору, и он приготовился метать громы и молнии, однако при виде дочери его лицо несколько разгладилось.