Дракон (не) для принцессы

Яна встала со скамьи, сделала несколько шагов по беседке, села обратно. У нее буквально голова шла кругом. Уже который раз происходило одно и то же. Как только ей казалось, что она начала что-то понимать в этом мире, все вдруг становилось с ног на голову. Причем с каждым разом абсурд становился все гуще и беспросветней.

Жрец внимательно смотрел на нее — ожидая то ли дальнейших вопросов, то ли пока она успокоится, чтобы продолжить рассказ.

— Но почему это знание тайное? — наконец Яна смогла взять себя в руки настолько, чтобы слушать дальше. У нее появилось сразу столько вопросов, что она не знала, с чего начать и как не забыть что-то из этого вороха. — Нэрвени уверены, что они бессмертны, а оказывается, их срок в мире Света ограничен. Кого-то бессмертие угнетает, кто-то наоборот боится сделать лишнее движение, чтобы случайно не погибнуть.

— Королева, это знание тайное, потому что его нельзя считать бесспорной, доказанной истиной. Все, что нам известно о мире Покоя, — это предания, которые жрецы передают друг другу из уст в уста. Считается, что это откровение Лиэдваля, которое они получили сразу после катастрофы.

— То есть вы верите, но не знаете, правда ли все это? — Яне показалось, что из головы у нее сейчас полезут иголки и булавки, как у соломенного чучела в детской сказке, которую она читала в мире Тени.

— Именно так. Мы не можем навязывать кому-то веру в то, что не доказано.

— Тогда религия мира Света коренным образом отличается от религий мира Тени, — заметила Яна. — Я не могу понять вашу логику. Вы предлагаете принять на веру без доказательств существование бога Лиэдваля, но скрываете то, что, по идее, должно определять судьбу. Любая религия говорит человеку: люби бога, будь хорошим — и тогда после смерти ты попадешь в хорошее место. А будешь плохим — попадешь в плохое место. Это, конечно, сомнительный регулятор, но худо-бедно работает.

— В этом-то и разница, — устало вздохнул жрец. — Во-первых, мир Покоя не смерть. Это, скорее, новая стадия в развитии. Но вот окончательная ли? Никто не знает, что происходит дальше. Может, жизнь в мире Покоя вечна. А может, после нее наступает что-то еще. А во-вторых, участь нэрвени там не зависит от его поступков здесь. Это не нравственная категория. О ком-то сразу можно сказать, кем он станет в мире Покоя, а кто-то колеблется, склоняясь то в одну сторону, то в другую. Вот вы, королева, определенно превратитесь в вено, я не сомневаюсь.

«А Гиор — в нэра», — подумала Яна и спросила:

— А принц Леро?

— И он тоже больше вен. Вы очень похожи. И не только внешне. Возможно, дело в том, что вы в близком родстве. А может, в том, что оба родились во время лунных суток.

Яна смущенно улыбнулась, потому что поняла: слова жреца ей чем-то приятны. Но тут же отмахнулась от этой мысли: не до этого сейчас.

— А как же те, кто погибли или покончили с собой? Или?.. Ну, вы понимаете. Я слышала, что жрецы Лиэдваля утверждают, будто и для них есть какая-то другая жизнь. Или они имеют в виду все тот же мир Покоя?

— Да, королева. Ведь не зря тела умерших и погибших исчезают через сутки.

— Как исчезают? — не поверила Яна. — Я не знала. Я думала, что их хоронят, как вени и ройенси.

— Нет, королева. Их оставляют в особых местах. Мы верим, что их тела и души соединяются в новом облике в мире Покоя, не дожидаясь наступления лунных суток и необходимого возраста.

— А вени и ройенси? Что происходит после смерти с ними?

— Об этом мне ничего не известно, королева.

Яна лихорадочно пыталась собрать мысли, но они разбегались, растекались, метались, как белки по клетке. Может ли это быть правдой? Или просто нелепые сказки, выдумки горстки сумасшедших? Но куда тогда деваются нэрвени, прожившие двадцать тысяч лет?

— Скажите, эйр Таннум, — наконец ей удалось ухватить за хвост хотя бы одну из мятущихся мыслей, — почему никто не обращает внимания на то, что нэрвени исчезают? Неужели никому ни до кого настолько нет дела?

— Возможно, некое внутренне чувство заставляет тех, кому уже пора, в лунные сутки искать уединения. Так, чтобы никто не заметил их исчезновения. Нэрвени вольны…

— В своих действиях, я знаю, — перебила Яна. — Они уходят куда-то, растворяются в воздухе, и никто не замечает. Как все это печально.

— Вот поэтому я и говорю, королева, что в вас больше от вено, чем от нэро. Для нэри в этом не было ничего странного. И сейчас для многих нэрвени тоже.

— А может, они уходят, умирают, а исчезают их мертвые тела?

— Нет, королева. В эти лунные сутки пришел срок верховному жрецу эйру Сольту, чье место я занял. Он исчез на моих глазах. Не умер.

— Я о стольком хотела вас спросить, но сейчас ничего не могу сообразить. Мне нужно подумать обо всем. Да, скажите вот что. Почему никто не помнит, что было до королевы Арны?

— До королевы Арны было много других королев. И разных событий. Но память нэрвени устроена так, что прячет давнее и не особо нужное в самые дальние закоулки, откуда его трудно извлечь. Когда вам исполнится двадцать тысяч лет, вы, возможно, будете помнить имя своей матери, но имя бабушки, которую никогда не видели, — вряд ли.

— Хоть бы свое имя не забыть, — горько усмехнулась Яна. — Благодарю вас, эйр Таннум. Значит, я должна все это держать в тайне?

— Когда вы обдумаете все спокойно, поймете, что подобные знания никому не принесут пользы. Не изменят, не сделают лучше. Только дадут ничем не подкрепленную надежду, которая породит новые сомнения. Вы королева, вы хотели знать — и вы узнали.

И моя жизнь уже не будет прежней, подумала Яна. А вслух спросила:

— Но принцу я могу рассказать?

— Конечно. Ведь вы супруги, а значит, одно целое. Даже если… — жрец опустил глаза, — не в полноте.

Не в полноте! Как изящно он заменил «если вы не спите друг с другом».

Когда Яна вошла во дворец, колокол созывал придворных к полднику.

— Я не буду есть, — сказала она Айте.

— Вам что-нибудь принести?

— Нет.

— Принц спрашивал о вас, — Айта посмотрела на нее обеспокоенно.

— Скажи, что я плохо себя чувствую и буду спать.

— Андраэль?

— Со мной все в порядке, — процедила Яна сквозь зубы. — Только не трогайте меня сейчас. Никто!

35.

Если все это правда, я буду скучать по крыльям, подумала Яна, вытаскивая через дырочку в подушке пушистое перышко. Значит, надо налетаться за двадцать тысяч лет так, чтобы вместо сожаления остались лишь приятные воспоминания.

Если все это правда… Вот в чем загвоздка.

Когда они с Леро размышляли, как связана смерть нэрвени с айдис, тоже все время оговаривались: если это правда, а не их разгулявшееся воображение. Взвешивая все за и против, Яна понимала, что жрец прав: это знание — чуть более расширенный вариант обычной веры в загробную жизнь.

Она вспомнила слова Гиора, сказанные им в первый день их знакомства: «Мы верим, что есть другая жизнь, но не знаем наверняка. А что, если ее нет? Чем дольше живешь, тем страшнее уходить туда, где, может быть, нет ничего». Рассказать всем о мире Покоя — добавить надежды. И одновременно страха. Что с того, что никто не видел мертвых тел старых нэрвени? Может, настоящая, естественная смерть и есть исчезновение, растворение в воздухе, а при преждевременной телам нужно время, чтобы подготовиться к этому процессу?