Дракон Тирании

Рейвен тоже, как и брат, чувствовала опасность от этого старика. Опасность не в виде подавляющей силы, а через невероятные, фактически нечеловеческие навыки.

В голове главаря бандитов просто не укладывалось, как хныкающее ничтожество, что они видели в начале и вот этот вот воин, могут быть одним человеком? Зато теперь, видя эту его сторону, она уже была готова поверить, что это смертный, убивший бога.

Как никогда прежде Рейвен заинтересовалась гуманоидным драконом. Личная сила была очень уважаема Бранвен, но сила, которой она сама достичь не сможет, это скорее минус, чем плюс. Поэтому Рейвен отказалась бороться против Салем, нет смысла махать мечом против чего-то сравнимого по силе со стихийным бедствием. Но здесь был лишь навык и знание, все то, что Рейвен могла бы добыть. Всё то, что ей может дать Дракон. Всё то, что можно использовать против бога, и уж тем более против Салем.

— Даже жаль, что коса обычная, без мехасдвига, — продолжала меж тем Руби, не замечая напряженного мыслительного процесса своего дяди.

— Там есть мехасдвиг, — вздохнул Жон. Энтузиазм Руби ему нравился, обычно, но сейчас он хотел лишь того, чтобы эта история закончилась. — Коса превращается в меч.

— Ва-у! — теперь восторгу Руби не было предела. — Совсем как у дяди Кроу!

— Конструкция явно другая, — вздохнул означенный дядя. — И, Руби, давай уже просто посмотрим, что там дальше.

— И мы просто проигнорируем, что для освобождения от охоты надо умереть? — спросила Аурели.

— Да, проигнорируем, в конце концов это лишь Сон, — хмыкнул Жон.

— Сон, в котором можно стать сильнее, и из которого этот парень вынес ту самую трость, которой он всех убивал? — младшая сестра Жона выражала скепсис всем своим видом.

— Про то, что это простой сон, разговора не было, — отрезал Жон, остро взглянув на Джин. — И давайте и правда закончим, наконец, с этим воспоминанием. Мне не нравится, что нам приходится копаться во всем.

— Я так не думаю, Герман, — ответил Эдвард ему спокойно и холодно. Его боевая трость уже была разложена в форму хлыста, готовясь нанести первый удар на слишком большой для противника дистанции.

— Ну и ну, и в чем причина? Охота, кровь или кошмарный сон? — спросил первый охотник с усмешкой. Он сразу же понял, что Кукла, ненавистный дар-насмешка от Великого, хорошо исполняла свою работу, усиливая парня перед ним. Хотя другого было бы просто глупо ожидать. — Хотя, это в любом случае не имеет значения. Помощнику охотника постоянно приходится улаживать такие дела, не ты первый, не ты последний. Сегодня я тоже поучаствую в охоте… на тебя.

— Это была ловушка, охотника освобождают, взамен на все его воспоминания, — Жон не стал посвящать дочь в подробности диалога между Эдвардом и Германом, как и описывать их бой, довольно сложный надо сказать. Герман точно превосходил по силам и Ром и Кормилицу Мерго. Скорее всего первому охотнику даже хватило бы сил убить Амигдалу и Ибраитас, так же как он когда-то убил Кос. — Мало кто купился бы на подобное, так что нет ничего удивительного, что Эдвард ответил отказом. Вот только он сам усложнил себе задачу, уничтожив Кошмар Охотника, что мучал Германа. Первый охотник успел не только освободиться от влияния Амигдалы, но и восстановить некоторую часть былых навыков. Этого всё ещё было недостаточно, чтобы бросить вызов Великому, которого Герман ненавидел всем сердцем, но могло доставить проблемы.

— Фигня какая-то получается, — заметила Янг. — Ты же сам думал, что этому старому хрену могло хватить сил на убийство этих стремных божков, и одного он уже убил. Но говоришь при этом, что сил не хватит. Соврал что ли?

— Не соврал, — Жон только глаза закатил. Можно подумать, что ему заняться больше нечем, кроме как выдумывать истории. — Просто не все Великие равны между собой. И во всей этой истории мы знаем два ярких примера: слабак Гнилой Мозг, и Бесформенный Идон, что был сильнее прочих.

— Так он же умер, Идон этот, — с подозрением сказала Янг.

— И с каких пор это мешает богам?

На этот вопрос никто не смог ответить Жону ничего внятного. С богами мало кто из присутствующих взаимодействовал. А те, у кого подобный опыт был, никогда их не убивали.

— Давно Эдварду не попадался настолько сильный противник, — ностальгически хмыкнул Жон. — Обычно достаточно только встать на один уровень с противником и императорскому дракону хватает умения и ума для победы. Но в тот момент при почти равных у него не было и шанса. Чтобы победить Германа Эдварду понадобилась подавляющая сила. Эта ситуация даже смогла задеть почти уничтоженную Куклой гордость дракона.

— Ты уверен, что это история не про тебя? — с сомнением спросила Белла.

— Если ты найдешь на карте Ремнанта город Ярнам, то мы вернёмся к этому разговору, — отбрил все подозрения Жон. — А пока вернемся к последствиям ошибок для Эдварда. Герман был неприятным моментом, но не более, кульминацией стало появление Великого, хозяина Сна Охотника.

Непонятная тварь с торчащими наружу ребрами и кусками обнаженной плоти, то ли полуразложившаяся, то ли не до конца восстановившая тело. Тварь, что с ходу попыталась воздействовать на Эдварда так же, как воздействовала когда-то на Германа.

В зрительском зале меж тем наступила напряженная тишина. Великий, как и прочие его собратья, внушал потусторонний ужас и отвращение. Невольно некоторые из зрителей вспомнили, что Реликвия может показать им лишь тот уровень, что доступен обычному человеку. То есть в реальности это чудовище ещё более жуткое должно быть.

О подобном просто не хотелось думать.

— В некоторых настольных играх есть ситуация, когда ты проиграешь в любом случае, чтобы не предпринимал для победы. И тогда Эдвард попал как раз в такую ситуацию, — с легким вздохом Жон решил закончить историю своего предшественника. — Он не мог принять предложение Германа и просто уйти, не ценой вмешательства в разум и память. А победив первого охотника выбор сменился на худший из возможных. Императорский дракон либо станет рабом Великого, либо станет Великим.

— Я не понимаю, — Белла не уловила связи в словах отца. — В смысле станет Великим?

— В прямом, — Жон невесело усмехнулся. Пускай он сам признавал, что у Эдварда в тот момент не было выбора, но это нисколько не мешало Жону ненавидеть одного из предыдущих носителей своей души. — Пуповина полукровки, или, как называл её Виллем, «нерв третьего ока», означает особую связь между Великими и смертными. По сути, это переход от смертного к богу. Нельзя возвыситься над прочими, оставшись самим собой, оставшись прежним. Одна пуповина уже меняет человека, делает его чем-то иным, но все ещё меньшим чем Великий, но уже явно отличное от человека, во всех смыслах. Ученица Виллема, Ром, яркий тому пример.

— Но ведь ты сам… — начала Белла и осеклась.

— Он не человек, — тихо заметила Блейк, прикрыв глаза.

Да, это было хорошим напоминанием для всех. Да, Жон мог вести себя нормально, изображая из себя нормального человека, но он не человек. Даже среди себе подобных, Жон выделяется, своей способностью бесконечно наращивать собственную силу и тот факт, что он лишь императорский, а не божественный…

— Так вот почему ты, со своей силой, лишь первый после бога, а не бог, — дошло до Блейк. — Боги — это не только сила, но и какие-то там изменения внутри.