Дракон Тирании

— Ещё один способ уничтожить наш мир, — вздохнула Янг. — Сколько их вообще?

— Десятки тысяч, — Жон пожал плечами. — И это только те, что я знаю.

— Хреново, — комментарий Янг был коротким, но метким.

— Мы буквально переписываем себя, как книгу, меняясь внешне вслед за своей сущностью. Это работает и в отношении Истины, само по себе это знание, которое ты просто держишь в голове и которое можешь вложить во что-нибудь, изменив свойства предмета, — Жон хмыкнул. — Но даже если ты не умеешь или не хочешь вкладывать во что-нибудь эту Истину, как минимум в один предмет ты уже её вложил…

— Она в твоей голове, — тут же догадалась Белла.

— Да, молодец, — Жон кивал своей дочери и улыбался. — Поэтому черепа безумцев, что сошли с ума, прикоснувшись к истине и тех, кто считал себя мудрецами, раскрывающими тайны бытия, содержат ту часть Истины, что у них была, а также некоторые воспоминания которыми хозяин черепа обладал при жизни.

— Мистер Арк, я правильно понимаю, что ваша голова тоже является бомбой замедленного действия? — спросил Озпин.

— Скорее уж это библиотека, сравнимая по своей ценности с Реликвиями Светлого Брата, — хмыкнула Салем.

Жон на это только плечами пожал. Он уже думал над тем, как обезопасить Ремнант от Истины, и пока самым разумным способом было просто уничтожение собственной головы перед смертью, то есть самоубийство, что не так-то просто сделать, даже если смерть и так уже на пороге. Но что-то другое ему в голову пока не пришло.

Зато у него было сразу несколько предположений, что за хрень могла происходить в иных мирах, где носитель души дракона не позаботился о защите мира от Истины, да ещё и от некоторых своих воспоминаний… даже интересно, бродят ли где-то там, по другим мирам, безумцы со знаниями из десятков или даже сотен миров? Жон очень надеялся, что нет.

А тем временем можно было увидеть, как Эдвард касается расколотого черепа.

— Мастер Виллем, я пришёл попрощаться с вами, — сказал молодой и привлекательный мужчина.

— О, я знаю, знаю, — заметил уже не молодой и полнеющий человек. — Теперь и ты собираешься предать меня?

— Нет, не предаю, но вы никогда ничего не слушаете, — Лоуренс покачал головой. — Прощайте, мастер, я не забуду ваши слова.

— Мы рождаемся из крови, воспитываемся кровью, погибаем от крови. Нам надо открыть глаза… — Виллем проговорил слова, которые часто повторял своим ученикам. — Бойся древней крови.

— Я должен идти, — будущий викарий Церкви не собирался ни спорить, ни выслушивать осточертевшие наставления.

— Клянусь богами, бойся ее, Лоуренс…

— Ты просил её запомнить эти слова, — припомнила Блейк. — Про глаза и про страх.

Жон на это только кивнул.

— Вынырнув из чужих воспоминаний Эдвард задумался. Он видел Бюргенверт, каким его запомнил Лоуренс и увиденное ему совершенно не понравилось. А ведь все это было очень давно, и на примере Ярнама, можно было уверенно предположить, что сейчас там всё ещё хуже, — Жон хмыкнул. — Но нашему сородичу уже просто было интересно, что же тут творится, к тому же его пригласили на разговор в Сон Охотника.

Прямо возле трупа Амелии появился призрачный фонарь и четыре изуродованных детских трупика, что махали Эдварду ручками, подзывая к себе.

— Я бы ни за что к ним не подошла, — заметила Янг.

— Я бы вообще в Ярнам не сунулся бы, максимум обработал бы пламенем по площади, — в отличии от остальных Жон испытывал к этим несчастным слугам скорее жалость, чем отвращение.

— Жестоко, — усмехнулась Салем.

— Как заметило моё воплощение в будущем, это была бы горькая, но милость.

— И множество невинных жертв, — заметил Айронвуд.

Жон на подобное лицемерие только презрительно хмыкнул. Пусть он имел возможность прикоснуться только к официальным источникам, но даже там хватало намеков на множество случаев сопутствующих жертв в операциях Атласа. Так что слышать подобный аргумент от генерала войск, что курировал все эти операции… м-да. Очень уж хотелось просто плюнуть в лицо этого политикана, что легко оправдывает себя и столь же легко обвиняет других.

— Перейдя в Сон Охотника, Эдвард начал искать Германа, но застал Первого Охотника спящим, зато нашего сородича встретила упомянутая Германом Кукла.

— А, добро пожаловать домой, добрый охотник, — кукольное личико, как маска, не дернуло даже бровью, увидев Эдварда, но голос звучал вполне по доброму и даже мило. — Я Кукла, я буду присматривать за тобой в этом сне.

— Эдвард, — кивнул Охотник. — И ты очень спешишь называя меня добрым, я ведь могу быть последним подонком.

— В течение продолжительного времени множество охотников оказывалось в этом сне. Они рассказывали мне о церкви, о богах и их любви. Хотя я не уверена, что боги любят свои творения. Я — кукла, созданная вами — людьми. Могли бы вы полюбить меня? Может быть… Но я действительно люблю тебя. Меня такой создали, — Кукла развела руками показывая свою беспомощность. Она не может не любить охотника, даже если бы он действительно был подонком.

— Боги никогда не любили своё творение, — покачал головой Озпин. — Даже если данные творения искренне любили своих богов.

— Как вообще можно не любить то, что ты создал? — недовольно спросила Руби. — Это же результат твоих трудов, частичка тебя, буквально твой ребенок.

— Не все боги такие, и не все люди, — отозвался Жон. — И воспринимать скотство, что людское, что божественное, за норму не стоит, даже если скотов слишком много.

— Зависит от того, что ты считаешь любовью, — отозвался Эдвард. Трах…

— Жон! — взвилась Сильвия.

— А я тут причем? — парень только выгнул бровь, ни чуть не смущаясь и ни о чем не сожалея.

…ать Куклу он бы не стал, но ничего против банальной дружбы и человеческого отношения к Кукле он не имел.

Охотник уже собирался объяснить всё это Кукле, как рядом появилась ещё одна группа оживших детских трупов, и что-то протягивала Эдварду.

— Что это?

— А, малютки, обитатели снов… Они находят охотников, вроде тебя, поклоняются и служат им. Речь им не ведома, но все же они прелестны, правда? — Кукла присела на корточки и погладила один из трупиков по лысой головке.

— Ага, обосраться можно от прелестности, — хмыкнула Янг, уклоняясь от подзатыльника, который ей попытался дать её отец.

— Я про то, что они держат в руках, — Эдвард тоже присел и принял из маленьких ручек ороговевший глаз, с сжавшимся в точку зрачком. — Похож на человеческий.

— Глаз напившегося крови охотника, — ответила Кукла. — Говорят, что напившийся крови охотник попадает в ужасный Кошмар, где его охота будет длиться до конца вечности. Этой участи не избежать. Поэтому будь аккуратнее и не позволяй своей жажде крови вести тебя. А этот предмет лучше выбрось.