Дракон выбирает судьбу

Джемма смотрела в окно, на бескрайние летние луга и малахитовые гребни леса, и думала, что ей все равно. Та грязь, которую она повидала в доме своего покойного мужа, ни в какое сравнение не шла с вагонной. Та грязь жила среди роскошных интерьеров, наборного паркета, потолочных фресок и позолоты, купалась в мраморных ваннах и одевалась в лучшие ткани. Когда Джемма вышла из особняка практически в чем была, с маленьким чемоданом, то почувствовала себя почти непорочной.

Все кончилось. Семь лет мучительного брака, в котором она была игрушкой Игоря Хольца, остались позади. Старший сын Хольца примчался из-за границы сражаться за наследство, вполне предсказуемо победил и очень удивился тому, что вдова его папаши не стала с ним воевать. У Джеммы был небольшой счет, который она аккуратно пополняла все эти годы, денег должно было хватить на полгода, а там будет видно.

Потом она узнала, что счет заблокирован наследником Хольца, и поняла, что у нее нет сил даже на то, чтоб заплакать.

Случайно оставшихся в кошельке купюр хватило на билет в столицу в вагоне третьего класса и телеграмму с вокзала. Вряд ли Гилберт обрадуется такому привету из прошлого, но вдруг? Когда-то они почти подружились – конечно, если дракон может подружиться с человеком. Джемма решила просто попытаться с ним встретиться, и не знала, что будет делать, если Гилберт откажется.

Жизнь, которую она вела в доме опекуна, была уравновешенной и спокойной. И в ней – вот ведь удивительно! – нашлось место тому чувству, которое Джемма старательно отгоняла от себя – просто потому, что оно не имело смысла. Они с Гилбертом могли переглядываться, могли разговаривать друг с другом о пустяках, но она никогда не открылась бы ему. Никогда не рассказала бы, как сердце пропускает удар, когда он входит в гостиную, как она делается неловкой и немой, когда сын ее опекуна рассказывает о своих занятиях живописью или верховой ездой, как ей мечтается, что однажды, в какой-нибудь другой, идеальной жизни, они смогут позволить себе не просто вежливые улыбки и редкие прикосновения.

Джемма была человеком, а никакой дракон, никогда, ни при каких обстоятельствах не разделит человеческие чувства. И Гилберт остался лишь светлым воспоминанием – мечтой о счастье, сном, который закончился и больше не вернется.

Она оставила его в прошлом. И теперь позволила себе рискнуть – отправить телеграмму и попробовать хотя бы взглянуть на юношу, который однажды принес ей спелые яблоки из заброшенного сада, куда летал в драконьем облике.

– Я с тобой разговариваю, цыпка, ты не делай вид, что с детства глухая. Губки бантиком, жопка домиком, может, скоротаем время-то?

“Не оборачиваться”, – сказала себе Джемма. Надо было по-прежнему смотреть в окно и делать вид, что это говорят не ей, а кому-то другому. Она сама себе казалась заледеневшим камнем: ее здесь нет, здесь никого нет. Она видела и не такую грязь, да и не будут же ее на самом деле насиловать вот так, в вагоне, у всех на виду? Впрочем, может, и будут – дорожная полиция сюда явно не заглянет, а проводник не станет вмешиваться.

Джемма заметила, как к ней протянулась рука, и молодчик вдруг заскулил и как-то уменьшился ростом. Повернув голову, Джемма увидела, что он стоит на коленях, а протянутую руку заломили ему за спину.

– Что надо сказать? – сухо осведомился спаситель Джеммы. Вагонный хам всхлипнул от боли и, стремительно бледнея, пролепетал:

– Простите, барышня… обознался. Был неправ.

Получив напутственного пинка, он уковылял прочь, надеясь, что легко отделался. Троица смуглых парней со Среднего Востока, которая сидела напротив Джеммы, тотчас же последовала его примеру: то ли решила не нарываться на приключения, то ли отправилась как раз на их поиски. Незнакомец в светлом дорожном костюме забросил сумку под нижнюю полку, устало опустился рядом с Джеммой и спросил:

– Все в порядке?

Его белозубая улыбка была широкой и доброжелательной, а сам он показался Джемме красивым и решительным. Таким человеком, которому не место в вагоне третьего класса. Ей сразу же стало спокойно, словно кто-то вдруг протянул руку и выключил все опасности и страхи мира.

Примерно так же Джемма себя чувствовала в юности, когда Гилберт был рядом.

– Да… спасибо вам, - улыбнулась Джемма. Голубые глаза с мягким прищуром, аккуратные брови, светлые, почти белые волосы с легкой волной, чистая кожа и острые скулы – ее сосед был явным северянином. – Вы меня выручили.

– Хотите кофе? – поинтересовался мужчина. – Я пойду к проводнику, могу и вам захватить стаканчик.

– О, было бы здорово! – ответила Джемма и тут же осеклась, вспомнив о том, что денег у нее впритык. Она посмотрела на соседа и с искренним сожалением вздохнула: - Хотя… Нет. Простите, но… нет.

Тот лишь рукой махнул. 

– Я вас угощу, не волнуйтесь.

Джемма привыкла настороженно относиться к окружающим и не думала, что от незнакомцев можно увидеть добро. Ее улыбка стала натянутой – Джемма почувствовала всю ее фальшь и сказала:

– Спасибо, но не стоит.

– Да будет вам, это всего лишь кофе, - ответил мужчина, поднялся и пошел в сторону отнорка проводника. Вскоре он вернулся, протянул Джемме стакан кофе в металлическом подстаканнике и маленькую пачку печенья и произнес:

– Там больше ничего не было. Угощайтесь, а то дорога длинная, а вы без еды.

Он был прав, и Джемме сразу же стало стыдно и за свой голод, и за запах дешевого кофе, который сейчас казался таким ароматным, и за саму себя. Сосед снова занял свое место и сказал:

– Меня зовут Андреа. Андреа Сальцхофф, к вашим услугам.

– Джемайма Эдисон, - представилась Джемма, решив, что пришло время вернуть себе девичью фамилию. Пожалуй, лучший способ начать все сначала. – Можно просто Джемма. Простите, а вы… вы тот Сальцхофф, который Северный Ястреб?

Теперь она поняла, почему лицо соседа показалось ей смутно знакомым. Джемма видела его на скверной фотографии в газете, прямо под заголовком «Северный Ястреб организует поход против транспортных монополистов». Андреа снова улыбнулся и кивнул.

– Он самый. Не думаю, что мне идет эта кличка, но пусть остается.

– Надо же! – удивилась Джемма. – Не думала, что политики ездят в вагонах третьего класса.

Ее новый знакомый действительно был политиком. Тогда газета назвала его молодым, амбициозным и наглым. Драконы в очередной раз подняли цену проезда в общественном транспорте, и Сальцхофф тотчас же выступил, призвав людей ходить пешком. Протест оказался мирным, он молниеносно охватил весь север и часть Западных земель, и вскоре драконы взвыли – в автобусах и трамваях ездили только люди, которые теперь предпочитали выйти из дома на час раньше, чем дать монетку кондуктору.

Ну не заталкивать же людей в автобусы прикладами в спину! Цены на билеты снизили, а Сальцхофф оседлал волну своей популярности и вошел в парламент.

Помнится, он понравился Джемме, когда она читала ту статью.

– Пешком до столицы – это далеко, - улыбнулся Андреа и отпил из стакана. Задумчиво провел пальцем по впадинке у рта, куда утекла улыбка. – А вы почему здесь? Такие вагоны не место для юных леди.

Джемма вздохнула. Да, он был прав, конечно. Молодая женщина – легкая добыча.