Дракон Золотого Руна

А затем, давясь слезами вытащил из чехла цвайхандер и оперевшись на него стал дожидаться швисов. А что? Уйти, я не успею, да и негоже кавалеру Ордена Дракона, кондюктору лейб — гвардии и баннерету Бургундии, барону ван Гуттену, показывать свой тыл каким-то швисам. Тем более, целому конту Жану VI Арманьяку. И даже Сашке Лемешеву…

— Ну что же… — я посмотрел в небо покрытое свинцовыми тучами и широко, по православному, перекрестился. — Спасибо тебе господи, за возможность прожить новую жизнь и за возможность умереть достойно…

— Монсьор… — рядом спешился Клаус и протянул мне повод. — Я молю вас…

А потом, видимо что-то прочитав в моих глазах молча бросил поводья и вытащив меч из ножен, стал рядом.

Я хотел прогнать его, но понял, что этим несправедливо оскорблю своего оруженосца. Поэтому хлопнул его по плечу и просто подмигнул.

Неожиданно швейцарцы стали замедлять ход, а затем и вовсе остановились выставив вперед древка копий.

— Что за?.. — я оглянулся и не веря своим глазам узрел стальную лаву бургундских жандармов под стягами третьей, четвертой и пятой роты…

Закованные в сталь всадники, разделившись на несколько клиньев атаковали швейцарцев, а рядом со мной раздался веселый и решительный голос.

— Жан, Бургундия благодарна вам, но вы еще можете ей помочь, — Карл блеснул улыбкой и добавил. — И своей стране… Вот так…

32

Когда-нибудь, ученые, умудренные знаниями, мужи, от корки до корки разберут сражение при Муртене и несомненно решат, что Карл Смелый проиграл это битву. И не мудрено, трудно его назвать победителем, если бургунды потеряли только убитыми около восьми тысяч человек и всю свою наличную артиллерию. Правда, отступив в полном порядке и при развернутых знаменах. При этом, несомненно будет отмечено, что применив мудрую тактику, Карл умудрился все же сравнительно выровнять ход сражения, выбить цвет эльзасского и лотарингского рыцарства, нанести страшные потери конфедерации, очень сильно поколебав славу непобедимости швейцарской фаланги.

А я… А я что? Я ничего… Барон ван Гуттен в меру своих сил помогал своему сюзерену. Вдохновлял, поддерживал, плечом в плечу со своей ротой колол и рубил. Ну и конечно, самолично нанес тяжелое ранение герцогу Лотарингии. К несчастью… или к счастью — не смертельное.

Короче… Если без помпезности, то случилось примерно так. Потеряв практически все свою кавалерию, конфедераты сильно затормозились вынужденные постоянно перестраиваться, отражая со всех сторон лихие наскоки бургундских жандармов. Причем, в данном случае, учитывая свои прежние ошибки, никто на них не лез нахрапом, предпочитая беспокоящие уколы и строго придерживаясь лишь одной цели, задержать продвижение и при возможности смешать построение фаланги. Как вы понимаете, до конца выполнить этот план не получилось, но все же, дало время подойти корпусу Жака Савойского и еще кое — каким подкреплениям.

Метр Пелегрини оказался на высоте и положил в густые ряды противника все что смог, угробив и искалечив по крайней мере с пятьсот кантонцев. Или около того — возможно даже и больше. Крайний выстрел, он совершил самолично, выпалив из последней, уже слетевшей с лафета, серпентины. После чего, с остатками орудийной обслуги почетно отступил, резонно решив не ввязываться в рукопашную схватку.

Моя и двадцать пятая рота состоявшая из испанцев и португальцев, приняли основной удар и на себе познали свирепость швисов. Нет, мы совсем не уступали им в воинском мастерстве, даже наоборот, но такой способности к самопожертвованию все же не имели. Швисы тупо бросались на пики ломающиеся под тяжестью мертвых тел. Я реально стоял по щиколотку во вражеской крови. А горы трупов, в некоторых особо горячих местах, даже превышали мой рост… А вообще у меня появилась идея! Надо выпросить у государя именной указ дарующий право моим молодцам носить алые сапоги в ознаменование их подвига. Кажется в российской истории был уже такой прецедент. А чем я хуже? Стоп… опять занесло…

К тому времени, как подоспел корпус де Ромона, от наших рот осталось едва ли треть личного состава. Но без ложной скромности могу заявить — мы выстояли и не отступили. Новоиспеченный шевалье ван Брескенс дрался как тысяча горных кретьенов и лично зарубил знаменосца форхута, попутно покромсав окружавших его доппельсольднеров. Однако, в итоге все же получил алебардой по башке и теперь только мычит. Ходит, жрет, гадит, а речь у бедняги отняло…

— Вина мать вашу… кх — р — р… мля…

О, уже не мычит! Просит вина, значит явно идет на поправку. Да и что с ним сделается — черепушки у скоттов крепкие.

Так… о чем это я? Так вот… Когда ваш покорный слуга уже опять засобирался на тот свет, Карлуша Ясно Солнышко… тьфу ты… Карл Смелый, перегруппировал жандармов в один мощный отряд и ударил во фланг конфедератам. Швисы связанные свалкой с нашей пехотой, не смогли перестроиться и смешались. Жандармы прорезали их строй как раскаленный нож кусок масла и в буквальном смысле слова смешали с дерьмом. Но на этом все не закончилось. Швисы не были бы швисами, если бы так просто отступились. Вторая и третья фаланга перестроились и порубив алебардами рогатки попытались зайти к нам во фланг. Но тут подоспел корпус Жака Савойского и связал их боем, а жандармы рассеяв форхут принялись беспощадно клевать новую цель.

Но опять же, не помогло. Клятые конфедераты, все же прорвались через вагенбург и даже не знаю чем бы дело закончилось, если бы не новоиспеченный рыцарь Эдвард Бошан и мой Клаус. Данные товарищи подорвали две повозки с огневым припасом и устроили маленький филиал ада, испепелив почти весь прорвавшийся швейцарский отряд. Ну и за компанию угробили половину наших ломбардских арбалетчиков и еще немного английских лучников. Ну это дело такое… бывает… Главное, оба живы, но попалило их конечно знатно. Особенно Эдварда — бритт в реальности стал похож на печеную картофелину.

В итоге, швисов мы остановили. И под покровом ночи отступили ввиду полной бесперспективности продолжения сражения, а конфедераты нас отпустили, формально приняв свою победу.

Да, вот еще. По воле случая Жак Савойский мог спокойно взять Муртен. Защитники города неслыханно воодушевились, углядев подошедшую подмогу, а осадный корпус ушел с позиций и организовали лихую вылазку почти всеми своими силами. Вот только не учли того, что Жак предусмотрительно оставил пять сотен жандармов в засаде. И конечно конкретно попали под раздачу. Бургунды, нещадно избивая гнали их обратно в город как стадо баранов и едва ли не заскочили за герсу. Но все же остановились — сообразив, что ничего хорошего их в уличных боях не ждет.

Черт… жуткая была сеча. И красивая… Говорят, понимание красоты отличает нас от животных. А понимание такой красоты? Граненый, изящный в своей лаконичной завершенности, арбалетный болт, с полным музыки звоном входит в стальной нагрудник украшенный скупой чеканкой. Отсверки солнечных лучей на мече выпавшем из уже мертвой руки. Моменты просветления и понимания чего-то недоступного для нас живых, на лице когда-то могучего, полного сил воина, пронзенного бритвенно острым наконечником списы. Веер живописных кровавых брызг…

Тьфу зараза… вот это торкнуло. Нет, я не псих, просто каждая битва, каждая смерть откладывает на наших душах неизгладимые отпечатки попутно деформируя восприятие бытия. И я тому не исключение. А может действительно свихнулся и превратился в кровожадного маньяка? В общем, неважно…

Даже не знаю, как сам уцелел. С нашей стороны полегло очень много достойных дворян. В том числе и Жорж де Розюмбо, с которым мне не миновать поединка, если бы этот благородный человек остался в живых. Вечная тебе слава кабальеро! Зараза… опять на слезу прошибает… Где там мой кубок?