Драконов бастард

Первые звуки схватки стали слышны задолго до того, как Тобиус вбежал в пещеру. Над головой в потолке зияла развороченная дыра колодезного зева, расположенная над неглубоким подземным прудом, питаемым подземными ключами. У самой кромки воды сошлись в поединке демон и человек. В левой руке Гозеф сжимал Слово Кузнеца, в правой же был знак Святого Костра с намотанной на пальцы цепью. Клирик бил анатара книгой и обмотанным цепью кулаком, выдирая из нечестивой плоти куски, демон же, яростно наскакивая на Гозефа, неизменно отшатывался, пораженный молитвенным речитативом, громким и властным, приказывавшим твари Пекла уйти из мира смертных.

Волшебник замер в страхе, ему казалось, что Гозеф точно знает, что делает, сосредоточенный как мастер меча, ведущий дуэль своим клинком в определенном ритме. Тобиус испугался, что, если отвлечет капеллана, тот собьется и пропустит удар, не успеет подставить под смертоносную когтистую лапу окутанный ореолом света фолиант. Однако Стрелок, все это время следовавший за хозяином, был лишен страхов и сомнений, им руководил приказ атаковать анатара, и, когда демон оказался в поле зрения, голем без промедления зарядил арбалет, натянул и спустил тетиву. Болт врезался анатару в бок, демон взревел и неожиданно извернулся, а Гозеф лишь на краткий миг повернул голову в сторону волшебника и его голема. Этого хватило, чтобы капеллан оказался подмят под демоническую тушу. Тобиус с криком бросился вперед, метнув в анатара сразу два заклинания, но правая рука Гозефа успела погрузиться в пасть пекельной твари по плечо и с громким треском была откушена. Заклинания, врезавшиеся в демона, сбросили его с человека прямо в подземный пруд, где тот забился в конвульсиях. Анатар рычал и выл, бился о каменные берега и дно, обламывая рога, изрыгал из зубастой пасти потоки черной кипящей крови вперемешку с проклятиями. В довершение анатар собственными когтями разодрал грудину, из которой вырвался поток золотисто-белого пламени, и, рухнув замертво, опустился на дно. Его тело осело там пеплом и растворилось в чистой ключевой воде, лишь знак-кулон в виде Святого Костра остался лежать, будто освящая водоем.

Целительные чары, обезболивающие, обеззараживающие и свертывающие кровь, окутали рану клирика, когда маг добрался до него.

— Сейчас-сейчас, потерпите, святой отец, сейчас, я все очищу и подготовлю, отрастим вам новую руку, даже не сомневайтесь! Сам отращу! Поверьте, она будет ничем не хуже старой, только без шрамов!

Тобиус силой воли подавлял трясучку, которая норовила захватить его тело, и сращивал края раны. Он продолжал бормотать успокаивающие слова, как часто делают лекари и целители для пострадавших, испытывающих сильные муки, однако капеллан Гозеф лежал на земле молча. Его худое небритое лицо являло образец усталого спокойствия и не отражало боли, мучившей его тело. В глазах клирика горели крошечные светлые огоньки, которых Тобиус там прежде не замечал.

— Господь-Кузнец послал мне силы, — произнес капеллан, глядя мимо волшебника в потолок, сквозь отверстие колодца. — Я так испугался, встретившись с порождением Пекла, что убежал прочь, спасая свою жизнь. В темных углах этой крепости я прятался и трясся, моля Его о спасении моей бренной оболочки, но Он в мудрости своей ниспослал мне силы видеть что-то помимо меня самого, Он дал мне силы сразиться со злом. — Взгляд клирика перешел на лицо Тобиуса, и магистр понял, что теперь Гозеф обращается именно к нему. — И я сразился.

— Я видел, отец, вы бились храбро, вы были молотом Господа.

— Я был, — широко улыбнулся капеллан Гозеф, — и я так счастлив!

За спиной серого магистра тренькнула тетива, секундой позже послышался треск ломающегося дерева, Тобиус схватил посох и начал разворачиваться, когда два длинных рога врезались ему в грудь и швырнули в такой короткий, но такой бесконечно длинный полет, окончившийся ударом головой о берег подземного водоема и падением в холодную воду. Он получил сильное сотрясение и какое-то время пролежал в пруду, испытывая мучительную боль и наполняя свои легкие водой. Правая рука была сломана, и безвольные пальцы выпустили посох, а жезл остался лежать возле капеллана.

Капеллан!

Тобиус со стоном поднялся на нетвердые ноги, вода доходила ему до подбородка, разбитый болью в кровоточащей голове, с пронзенной грудью. Сквозь влагу, стекающую по глазам, волшебник видел горбатый силуэт демона, пожирающего труп Гозефа. Раны мага начали затягиваться, вывернутая под неестественным углом рука с хрустом заняла правильное положение, но это больше не имело значения, потому что анатар, заметив движение, метнулся в атаку. «Какая глупая смерть», — успел подумать маг. Когти могучих рук почти коснулись лица Тобиуса, когда черно-красная туша несуразно дернулась, клацнула страшными клыками и была отброшена обратно.

— Exorcizatum et, dimonicus spiritus, apostate os Domine-Martelos! [82]

Темная фигура медленно шагала к ним, исторгая из-под капюшона громоподобные строфы на церковном гроганском. В левой руке человека горела цветом раскаленного железа книга, в правой — того же цвета тонкая цепь, один конец которой захлестнул шею корчащегося анатара. Демон кромсал камни когтями, визжал и колотил головой об пол, пытался разорвать тонкую цепочку, но она лишь глубже врезалась в его рассыпающуюся плоть, прожигая его своим жаром. Носитель грязно-серой рясы приблизился к демону и обрушил на его спину удар пылающего фолианта — треснул и сломался хребет, незримая сила вдавила анатара в пол, лишив его сил пошевелить хоть пальцем, после чего нежданный спаситель поставил обутую в сандалию стопу на спину зверя и дернул за цепь.

82

Изгоняю тебя, демонический дух, враг Господа-Кузнеца! (грог.)

— Am cogerra Malleotenet abiiciet et! Amen! [83]

Тело анатара рассыпалось пеплом на глазах Тобиуса, а тот, кто одолел его, сделал шаг, другой и вошел в узкий косой луч света, падавший сквозь колодезный зев. На свету его темная ряса ожила бордовым цветом.

— Я брат Изекииль Курвиус от Ордена святого апостола Савла. Простите, что опоздал.

Тобиус кивнул и, потеряв сознание, упал обратно в воду.

— Открой мне свою душу.

83

Силой Молотодержца изгоняю тебя! Амин!

Настойчивый шепот, струящийся словно черный шелк меж пальцев, заполнял сознание волшебника; слепой взор из темноты, клубящейся вокруг, будоражил самые глубоко запрятанные страхи, но Тобиус отвечал темноте собственным взором, таким же слепым, но острым и твердым, как разящее копье:

— Нет.

— Не бойся меня, я не причиню тебе боли. Мне лишь нужно вернуться в Валемар, и я щедро отплачу тебе за помощь.

— Нет.

— Впусти меня.

— Когда же ты оставишь меня в покое?

— Когда ты отворишь врата.

— Значит, никогда. Считаешь меня глупцом? Если я стану твоим проводником, ты не отстанешь, нет, ты сделаешься моим хозяином! Думаешь, я не понимаю, что ты такое?! Никогда! Никогда тебе не выбраться оттуда, где ты сейчас заточен!

Тишина. Гнетущая и зловещая тишина, которая ужасала больше, чем могли бы ужаснуть угрозы и проклятия.

— Я вечен, — наконец подала голос слепая тьма. — У меня все время мира, а твоя воля подобна камню, подтачиваемому водяным потоком. Я добьюсь своего.

— Если только ты приблизишься к успеху в этом деле, я просто убью себя!

— Смерть никогда не была для меня преградой, — прошептал мрак с ехидной усмешкой, — наоборот, она всегда широко распахивала для меня ворота. Но я не хочу вновь ступать по мертвым пустошам, я хочу завладеть цветущим живым садом, и поэтому… Я проявляю терпение.

К его губам прикоснулось что-то мокрое и теплое, пахнущее горечью полевого сбора. Волшебник их сомкнул и не размыкал, пока не определил по запаху все травы, входившие в сбор.