Драконовы сны

— С чего ты взял?

Тот пожал плечами:

— Предчувствие.

Рудольф как в воду глядел — не прошло и дня, как неприятности посыпались на них как из мешка. Из семерых больных лишь двое взяли предложенные Телли снадобья. Четверо решили подождать, покуда не вернется Жуга, а один и вовсе отказался говорить о своих болячках, когда узнал, что травника нет дома. Тил пробежался по аптекам и по докторам в надежде получить заказ на травы и настойки, как бывало раньше, но заказов набралось всего ничего и мальчишка приуныл уже всерьез.

А ближе к вечеру, как будто всего этого было мало, в дом старьевщика ввалились четверо алебардистов из городской стражи с капитаном Альтенбахом во главе. Они подождали, пока этот самый Альтенбах разворачивал пергаментный свиток и объявлял, что ему приказано «арестовать и препроводить под стражу местного фармация по имени Жуга, который смутьян и безобразник третьего дня в корчме под Красным Петухом подлую драку учинил, четверых человек при свидетелях насмерть мечом порешивши», а после, грохоча сапогами, сопя и ругаясь, перевернули в доме все вверх дном и ушли, напоследок огрев дракона древком алебарды по спине и засветив мальчишке кулаком под глаз.

Спустя еще часок заявился посланник из канцелярии бургомистра, ткнул Рудольфу под нос свиток с красно-золотой печатью и обявил, что поскольку Жуга с прозваньем Лис исчез из города и пребывает в розыске, патент и разрешенье, выданные на его имя, отныне следует считать недействительными, и любая деятельность Телли по сбыту и изготовлению лекарств подлежит пресечению.

Потом явился посланник от гильдии ростовщиков с намереньем напомнить о заложенном Рудольфом доме, который откупил себе Жуга, который в свою очередь исчез теперь неизвестно куда, не выплатив проценты по закладу и не уладив перед тем еще какие-то формальности, и Телли начал сатанеть.

— Да что они там, с ума все посходили?! — кричал он, в бессильной ярости бросаясь на Рудольфа. — Что же это творится?

Но настоящие неприятности, как выяснилось вскоре, еще только начинались.

Весть о случившейся вчера в корчме резне распространялась со скоростью пожара, обрастая по пути все новыми и новыми подробностями, и к вечеру о ней уже знал весь город. Едва стемнело, к улице Синей Сойки двинулась большущая толпа, вооруженная лопатами, факелами и дрекольем, и распаленная пивом и злобой.

— Думаю, вам лучше уйти, — сказал Рудольф, выглянув в окошко и теперь запирая дверь.

— А ты? — опешил Бликса.

— Вряд ли они пришли за мной.

— Ты думаешь, они будут разбираться?

— Чего спорите? — угрюмо вмешался Телли. — Все равно уже поздно.

Рудольф не ответил.

Старый тополь уже давно не был преградой — и сами обитатели Рудольфова особняка, и разные бродяги уже растащили на дрова все ветки и макушку. Толпа запрудила улицу, по крыше дома загремели камни.

— Эй, душегубцы! А ну выходите, лекаришки поганые!

— Отпирай, Рудольф!

— Где энтот, Лис который? Пушшай выйдет!

— А не то дом сожгем!

— Верно! Петуха им пустить. За «Петуха»!

— Эта… красного!

Подобранная кем-то прогнившая балка тараном ударила в ставни, оконное стекло со звоном лопнуло. Кто-то влез на крышу, кровлю разобрать побоялся, но от злобы помочился в трубу. Угли в камине противно зашипели, комнату наполнила вонь. Шутку на улице встретили хохотом и улюлюканьем и с новой силой набросились на дверь.

Рудольф встал:

— Я выйду.

— С ума сошел! — вскочил Телли.

— Должен же им кто-то сказать, что Жуги здесь нет! Пусти.

Решительным движеньем отстранив мальчишку, старьевщик снял засов и распахнул дверь. Толпа невольно притихла, только пламя факелов, потрескивая, трепетало на ветру. Взгляд Рудольфа медленно скользил по серым, в сумерках почти неразличимым лицам горожан.

— Чего пришли? — сказал он наконец. — Это мой дом. Вы все меня знаете. Я вам зла не делал.

Толпа зашевелилась.

— Где этот… рыжий?

— Да, иде он?

Рудольф нахмурился.

— Его здесь нет. Стражники сегодня уже обыскивали дом.

«Врешь, тута он!», — загомонили люди. — «Негде больше…», «Выйдет пусть только… сами разберемся…».

Кто-то бросил камень. Еще. Рудольф шатнулся, ухватился за косяк и медленно осел на ступеньки крыльца. Едва соображая, что делает, Телли выскочил и едва успел подхватить старика. Закусил губу и обернулся к толпе.

— Вы что ж творите, гады?!

И в этот момент наружу высунулся Рик.

Толпа охнула разом и сдала назад. Взревела:

— Вон он!

— Вона!

— Бесовское отродье! Бей его!

— Бей! Бей!

Кто-то спешно проталкивался назад, другой наоборот лез вперед, толпа сливалась в серое бесформенное месиво — свет факелов в глазах, оскаленные зубы, палки, камни, кулаки. Рудольф с неровной ссадиной на лбу… Слезы мешали смотреть, Тил чувствовал, как что-то злобное, отчаянное поднимается в груди, комком клокочет в горле. В один короткий миг как будто что-то вдруг открылось в голове, он вскинул руки — не то закрываясь, не то для удара, и… стал выкрикивать:

— Айло айвэтур энг Ихэл Айвэнгилэ…

Народ сперва по-прежнему шумел и наседал, потом вдруг попритих. В молчаньи, незнакомо, звонко падали слова:

— Ло Айвэнгилэ эллома…

— Да заткните же его! — закричал костлявый длинноногий парень, выхватил у кого-то факел и подбежал к крыльцу. Замахнулся — пламя с гулом разорвало воздух. Рик гневно пискнул, вскинулся и растопырил крылья, а в следующий миг вдруг ударил нападавшего мордой в живот. Драконья шея распрямилась как таран, парень отлетел шагов на пять, выронил факел и шлепнулся в грязь. Телли осекся и умолк на полуслове, ошеломленно глядя на толпу. Потряс головой, как будто избавляясь от непрошенного наваждения. А Рик внезапно весь раздулся как бочонок, напрягся…

И выдохнул.

Две длинные струи оранжевого пламени вдруг с шумом вырвались из узких — щелочкой — драконовых ноздрей, прошлись широким веером над землей, опалив передние ряды, взлетели к небу и распались язычками синего огня на мостовой. Все замерли, кто где стоял, лишь костлявый парень выл и метался на земле, сбивая пламя со спины.

А после началась паника. Толкаясь, падая, люди с криками мчались прочь, улица быстро пустела. Телли, Бликса и Рудольф ошарашено глядели, как Рик невозмутимо прошествовал обратно в дом и улегся на любимый коврик у камина. Поерзал там, устраиваясь поудобнее, зевнул и закрыл глаза.