Драконы севера

— Грегори!

Испуганный вскрик Габриель.

Как оказалось — я прошел вдоль стены круглого зала примерно четверть его окружности. Но уже теперь были видны его размеры. Огромная полусфера из светлого камня, но не песчаника или мрамора… Что-то другое… Главное было то, что возвышалось в центре зала.

ДВЕРЬ….Скорее не дверь, а ворота… Две гигантские створки из темного дуба, покрытые орнаментом. Каждая створка шагов десять в ширину и примерно в десять человеческих ростов высотой.

Габриель стояла рядом с притолокой двери и осторожно касалась ее рукой. Дверь стояла на полу. Я обошел ее по кругу. Дверь в зале. Огромная дверь для драконов.

— Что это, Грегори?!

— Дверь Исхода…

— Исхода?

Я коротко пересказал Габриель ту часть книги Бранхэрда, в которой говорилось об Исходе и о Двери в соседний мир.

— Только истинный дракон сможет ее открыть?

— Так написал старый мерзавец Бранхэрд….

— Твой отец — привратник у двери в другой мир! О, боги, это …это… так прекрасно!

— Чего же здесь прекрасного? В темном зале дверь, которую мне не открыть….

— Твой сын сможет это сделать?

— Он истинный дракон, и ему это будет по силам, но только когда? Сейчас ему нет и года…

Габриель обняла меня.

— Грегори — ты только представь — открыть дверь и уйти в другой — лучших, красивый и беззаботный мир! Где нет зимы и непогоды, где всегда весна и лето, и где нет жадных, злобных и похотливых людей, помешенных на убийствах!

— Люди не все таковы, Габриель! И потом — в эту дверь, туда, ушли драконы, и навряд ли им понравится наше появление! Не ждут ли за этой дверью жадные, злобные и похотливые драконы?

— Грегори, зажги все факелы! Ну, пожалуйста!

Она смотрела так умоляюще кротко… Вдруг черты лица ее смазались. Я отшатнулся…

Сью улыбнулась мне. Сочные алые губы раздвинулись, даря улыбку. Золотистые глаза сверкали любовью.

— Я люблю тебя милый…

— Габриель… это жестоко…

Лицо моей сестры, словно камыш на ветру, колыхнулось… Опять Габриель была передо мной.

— Прости, Грегори… Ты и вправду ее очень любишь….

Ком в горле мешал мне говорить. Слезы туманили мой взор. Я молча кивнул и, отвернувшись, пошел вдоль стены, зажигая факелы.

С каждым днем магические силы Габриель росли… Теперь она может менять свой облик… Какие еще таланты откроются в ней… Не взращиваю ли я опасного врага рядом?

Когда я вернулся к двери, Габриель стояла, приложив к Двери ухо .

— Что здесь можно услышать? Не морочь себе голову.

— Я слышу веселый женский смех…. Я хочу туда, Грегори…

Я поднял голову. Наверху на дверной притолоке теперь мне померещилась вязь слов драконьего языка. Пятясь, я отошел до самого коридора. Теперь надпись была хорошо видна.

«Дверь Дархэрда откроет только кровь Дархэрда».

Так значит не сокровища искал в нашем замке магистр Брокен… Не из-за сокровищ умер мой отец… Оборотням–волкалакам и магистру потребовалась кровь моего отца… Они знали о Двери в соседний мир?

— Почему дверь стоит именно здесь, Грегори? Здесь нет источника силы. В чем причина?

— Источник силы здесь откроет только истинный дракон.

И я перевел Габриель надпись над дверью в иной, более светлый и счастливый мир.

— Дархэрд?

— Так звали отца…

— В тебе тоже его кровь, Грегори, а значит, и ты сможешь открыть дверь в другой мир!

— Не думаю, что этого достаточно… Я не ощущаю здесь потоков силы, и я просто не знаю, что мне делать с этими воротами…

Мы рассматривали ворота в иной мир еще долго.

— Как полагаешь, Грегори, драконы приходили сюда в образе людей? По тому коридору, что прошли мы?

— Насколько я их узнал, соплеменники моего отца слишком гордились своей мощью и внушающим ужас обликом, чтобы переходить в иной мир в человечьем обличьи. Да и размер этого зала и самой Двери говорит о том же.

— Тогда как они сюда попадали?

— Видимо, есть скрытый проход или туннель для драконов.

Габриель пошла вдоль стены, внимательно ее разглядывая и временами ощупывая торцы белых шершавых камней.

Я сел на пол, спиной прислонившись к стене.

Отгадка приносит новую загадку и так без конца…

Глава 18

ЗУД В РУКАХ

Габриель не нашла других ходов, и мы вернулись в библиотеку донжона тем же путем.

Я проводил магичку до ее комнат и направился в свои комнаты. Горцы бодрствовали на постах. Тишина окутала замок. На часах было уже далеко за полночь.

Сонный Майк помог мне раздеться, и я отправился в постель, планируя понежиться наутро подольше под периной.

Но как говорится — человек полагает, а Господь — располагает.

На рассвете меня разбудил Майк. В дверях стоял Гвен.

— Что-то важное?

— Государь, из поселка прибежала девочка, дочь вашего ловчего Сандерса. Она говорит, что отец вернулся и умирает.

Сандерс был действительно плох. Исхудавшее, морщинистое обветренное лицо. Провалившиеся закрытые глаза. Полопавшиеся губы. Тяжелое сиплое дыхание…

Я сел у его постели. Положив руку на лоб ловчего, я убедился что у него жар.

Ани — жена Сандерса, стояла рядом, замерев в страхе. Слезы текли по щекам, но она не издала ни звука.

— Он ранен?

— Да, государь…

Откинув одеяло и приподняв длинную рубаху, я обнаружил причину — правую ногу Сандерса пожирал «Антонов огонь». Плоть гнила заживо, и все началось от раны на голени. Вонь гниющего мяса ударила мне в лицо. Сжав зубы, я размотал повязку и положил ладонь на черную плоть, горячую, сочащуюся гноем… Другая моя ладонь легла на лоб Сандерса.

Буквально распростертый на теле ловчего я дышал запахом смерти, и меня начало мутить. Но пальцы закололо привычными иголками. Мой дар проснулся и заработал. Я закрыл глаза и начал дышать ртом. Бледная аура Сандерса медленно наполнялась яркими цветами. Мои руки по запястья словно окунули в ледяную талую воду. Вместо боли и онемения я ощутил то знакомое каждому мальчишке чувство — нестерпимый зуд в пальцах и ладонях от игры в снежки, от долгого барахтанья в сугробе — ледяной поцелуй зимы.

Мне было десять лет, когда зимой на льду озера мы со Сью и детьми наших слуг заигрались до самых сумерек — съезжая с горки на деревянных санках. Мороз крепчал… Азарт не давал нам ощутить холод, забравшийся под кожу рук через теплые перчатки, но когда я вернулся в тепло — я взвыл — зуд в покрасневших кистях, словно раздувшихся от мороза, был нестерпим. Я начал чесать ладони, но зуд стал еще сильнее. Я заплакал навзрыд, зажав кисти рук под мышки и раскачиваясь на скамье у камина. Мне казалось, что я сейчас умру от этой боли и от этого зуда! Я был невыносимо одинок и беспомощен… Испуганная Сью унеслась наверх и привела отца. Он встал передо мной на колено и, взяв мои руки у запястий, запустил зудящие мои кисти в свою густую шевелюру. От его волос шел пряный густой мускусный запах. Прикосновение волос отца, ощущение их тепла и шелковистости успокоили зуд, сквозь пелену слез я смотрел в золотистые глаза отца и улыбался….