Dream in the fragments of the heart

Я кричу его имя, сидя на холодном полу и никто не приходить на звук моей истерики, но так лучше, я не заслуживаю ни внимания, ни того, чтобы меня кто-то успокаивал. И самое главное: я никогда не заслуживала Пита.

========== Глава 22. И когда ты уезжаешь? ==========

Комментарий к Глава 22. И когда ты уезжаешь?

Ох, чувствую, Кри, Рина и Яна меня покалечат, ну да ладно.

Так. Следующая глава еще будет милая, премилая, а вот потом.. ехехе…

Жду ваши отзывы)

Приятного чтения)

Ваш Ангел)

Пространство начинается искривляться, то растягиваюсь, то вновь возвращаясь к прежнему виду. Цвета изменяются от ярко-малинового до сине-фиолетового. Зажмуриваюсь на несколько секунд. Чувствую чьи-то руки, холодную простынь под собой. Скорее всего, я потеряла сознание, и меня перенесли в комнату. Все, наверное, уже знают о случившимся. Меня никто винить не будет, вряд ли вообще кто-то в курсе нашей ссоры, этого не видел даже Хеймитч.

Не хочу чьих-либо успокаивающих объятий, так что неуклюже выбираюсь, даже не соизволив посмотреть, кто такой сострадательный. Чтобы ни один человек в этой комнате не увидел моих слез, переворачиваюсь к стенке и для уверенности накрываюсь с головой одеялом. Дышать через несколько секунд практически нечем, но это для меня хорошо, дышать я сейчас не очень хочу.

– Ну что опять? – слышу недовольный сонный голос Джоанны, наверное, ее разбудили, чтобы она успокоила меня, но еще не успели сообщить. Мейсон больше всего на свете ненавидит, когда ее будят, особенно посреди ночи.

Слышу голос Финника, но не понимаю, что он говорит, кажется, он о чем-то спорит с моей подругой, потом я слышу какую-то возню. Щелчок говорит о том, что кто-то включил свет.

– Вы опять поругались? – спрашивает Финник. Я качаю головой из стороны в сторону, вряд ли они заметили мое движение, я ведь зарылась с головой под одеяло.
– Чего ты плечами жмешь? После каждой вашей ссоры весь лагерь просыпается от криков, - я уже хочу вылезти из-под своего укрытия и объяснить, что причина моих слез вовсе не наша с Питом ссора, но меня прерывает голос, который я не надеялась услышать.

– Ложитесь спать, я с ней поговорю, - это совершенно точно голос Пита. Слегка уставший, измученный, но его, перепутать с кем-то другим я никак не могла.

Отлично, галлюцинации. Он будет меня преследовать каждый день, обвинять в том, что случилось. Ненавидеть. Мешать жить, если мое существование после его смерти вообще можно было бы назвать жизнью. Закрываю уши руками, чтобы не слышать до боли знакомого голоса, на всякий случай зажмуриваю глаза, хоть я и нахожусь под одеялом, скрывающим свет.

Рука, которая я, уверенна, принадлежит ненастоящему Питу, ложится на мое плечо, я слышу неразборчивые слова, которые, скорее всего, призывают меня посмотреть на него, но я не хочу. Не могу.

– Нет, пожалуйста, не надо, - умоляю я трясущимся от слез голосом, сворачиваясь в калачик. Одеяло летит в сторону. Его рука уже пытается оторвать мою ладонь от лица. Или не его? Я четко слышала его голос, но призраки ведь не могу прикасаться к предметам, а тем более откидывать одеяла. Нерешительно открываю глаза и тут же отшатываюсь, чуть ли не падая с кровати. Пит. Живой, невредимый, растерянный.

Я не могу понять, что происходит. Он не выглядит прозрачным или бледным, напротив, его щеки кажутся еще розовее, чем обычно. На нем серые штаны и майка, в которых он обычно спит. Волосы слегка влажные, все как каждый вечер перед отбоем, но.. как?

– Ты чего? – непонимающе спрашивает он, стирая с моей щеки слезу. Ладонь теплая, как обычно, ловлю ее, все еще пытаясь понять. Мысль все крутится, но я никак не могу дойти до нее. – Просто сон, - успокаивающе произносит он, и тут я понимаю.

Просто сон. Мне все это приснилось. Никто не пытался покончить с собой. Никто не умирал. Теперь понятно, почему коридор был длиннее, происходящее казалось странным, эхо слишком громким, почему менялись цвета, и как я оказалась у себя в комнате. Пораженная своей догадкой, я резко обнимаю Пита, стараюсь выровнять дыхание.

– Давай спать, - говорит он, укладывая меня не то же место, где я лежала, но я сопротивляюсь. Мне страшно снова закрывать глава: вдруг мне снова приснится его смерть, или то, что происходит сейчас – сон? Нет, я не могу закрывать глаза. Если это сон, пусть он не заканчивается никогда, а если нет, то я не сомкну глаза, пока это будет возможно. – Тогда пошли, тебе нужно подышать свежим воздухом. Там окно, - начинает говорить он, после того, как я покачала головой в сторону. Окно. Открытое окно. Совсем как в моем сне. Он хочет спрыгнуть.

– Нет! – вскрикиваю я. Джоанна, которая уже легла спать, недовольно посмотрела в мою сторону и вытащила из тумбочки плеер, Финник спит с ним каждый раз. Пит вопросительно приподнимает бровь. Я опускаю глаза вниз и пересказываю свой сон. – Я думала, ты умер, - шепчу, когда все уже рассказала. Пит, сидевший рядом, ловил каждое мое слово и теперь удивленно смотрит на меня, хотя я не могу понять, что его так удивляет? То, что я так реагирую на кошмары? Или то, что я плакала из-за его, как я думала, смерти?

– Обещаю, мы просто сядем, и я не буду прыгать, - говорит он и тянет меня за руку. Я сильно сомневаюсь, хотя прекрасно понимаю, что он говорит правду, но сны иногда сбываются.

Мы доходим до конца коридора, где находится окно, Пит открывает правую створку, меня тут же обдает прохладным морским воздухом, дышать становится немного легче. Он садится на подоконник с другой стороны, я устраиваюсь рядом и прижимаюсь к нему. Чувствую, как он дышит, слышу, как бьется его сердце. Это позволяет чувствовать, что он живой, поэтому еще пару часов я не выбираюсь из его объятий.

Мы молчим. В коридоре кроме нас никого. Время от времени за окном дует ветер, но из-за нашего положения нам дует не очень сильно. За окном начинает светлеть, меня клонит в сон, и я уже собираюсь попросить Пита вернуться в комнату. Но он первый прерывает молчание.

– Давно хотел тебе сказать, но никак возможности не было, - его голос заставляет меня вздрогнуть.

– Сказать что? – спрашиваю я. Не люблю, когда он начинает говорить загадками. Да и начало разговора не предвещает ничего хорошего.

– Есть один художник. Ты его вряд ли знаешь, но он замечательный, - Пит делает небольшую паузу, а я спокойно выдыхаю. Я-то уж подумала, что разговор будет касаться наших отношений и, конечно, первая моя мысль: неужели бросит? – Он был тут недавно и ему понравились мои картины. Он собирает группу и хочет проводить что-то вроде лекций. Это ненадолго, недели на три, но это большой опыт. И он позвал меня в Капитолий на эти лекции, - голос Пита спокойный, но я представляю, как он радуется.

– Ты молодец, - искренне говорю я. Я никогда не сомневалась в таланте Пита. Несмотря на свой возраст, он рисует невероятно. Приподнимаюсь, чтобы поцеловать его в щеку, но Пит меня останавливает.