Dreaming of you

Нэнси сама не замечает, как долго уже бежит мимо черных деревьев, царапающих лицо и руки. Она просто бежит вперед и точно знает, что нечто бежит за ней. Оно совсем рядом, Нэнси почти слышит клацанье зубов над ее ухом.

Почти на автомате у нее вырывается жалкое и очень тонкое «Джонатан!», и смутно она припоминает, что он должен ее разбудить. А еще: он не придет. Его не будет на нормальной стороне в нише под деревьями у дороги, он не вытащит ее в этот раз, ведь Джонатан сегодня не спит.

И вот тогда настоящий, безумный страх сковывает ее сердце. Она здесь совсем одна!

— Спокойно, Нэнси, — сквозь зубы шепчет она сама себе, чувствуя, как к глазам подкатывают слезы отчаяния, — нужно просто продержаться до конца, до конца этого сна, всего лишь до четырех… Как только…

В темноте она ориентируется плохо, каждый раз, сворачивая за дерево, Нэнси ожидает наткнуться на очередную тварь, считающую изнанку своим домом.

Воздух на изнанке сырой и тяжелый, набитый невидимыми опилками и железной стружкой, дышать здесь тяжело, а бег отнимает слишком много кислорода, Нэнси становится все боле и более неловкой. Когда нога цепляется о какую-то корягу, это почти ожидаемо, почти желанно. При падении она расшибает себе локоть о какой-то острый камень, от боли в глазах искрит, Нэнси кусает губы, чтобы не закричать.

Но это уже не имеет никакого смысла.

То, что преследовало ее все эти месяцы, уже здесь.

В темноте Нэнси не может рассмотреть деталей, но теперь, оказавшись в первый раз лицом к лицу со своим преследователем, Нэнси не боится. Нэнси больше не страшно.

— Чего ты хочешь? — осипшим голосом шепчет она, суживая глаза, чтобы хоть что-то рассмотреть. — Чего?

Силуэт не двигается с места, только смотрит на нее внимательно, будто изучая. Нэнси не видит клыков или рогов, и от этой неизвестности ей не по себе. Под руками у нее ничего не находится, только тяжелые глыбы камней, которые Нэнси точно не поднять, и остается лишь один выход: снова бежать.

Неловко приподнявшись, Нэнси побыстрее пытается подняться с земли, но Нечто оказывается быстрее, нависая над ней и пригвождая к земле. Отстраненно Нэнси понимает, что Нечто — соткано из густой синевато-серой дымки, невесомой и безжизненно холодной.

— Я… — Нэнси дрожит точно также как и ее голос. — Я не понимаю… Чего ты хочешь? Почему я?

Темный туман перед ее лицом подернулся рябью, приобретая всё более конкретные очертания, все более человеческий образ, и Нэнси просто не может поверить. У Нэнси ощущение, будто ей забивают в грудь копье.

— Барбара…

Барбара смотрит на Нэнси с легким укором и грустным пониманием, совсем как тогда, на вечеринке Стива, когда Нэнси оставила лучшую подругу одну, когда выбрала совсем не то, что должна была.

— Барб… — осипший голос срывается, и Нэнси сама не знает, что хочет сказать. — Барб, я…

Барбара улыбнулась и, невесомо качнув головой, быстро растворилась в темно-синей дымке.

— Я не имела права забывать Барб, правильно? — громко отчеканила Нэнси, стирая ползущие по щекам слезы. Чувство вины, до этого никак не проявляющее себя, затопило ее.

— Я не имела права делать вид, что всё может быть как прежде!

Дымка над ней снова задрожала и сгустилась, придавая бесформенной фигуре человеческие черты, и еще до того, как Нэнси увидела, она уже знала, кого увидит. Нэнси поднимается с земли и наблюдает, как нечто становится ей самой: измученной, с залегшими тяжелыми тенями под глазами и опустившимися уголками рта.

— Ничего уже не будет так как прежде! — Нэнси уже не уверена, кто именно это сказал, в следующую секунду вторая Нэнси растворилась в темном воздухе.

— После всего что было… — над тяжелыми кронами деревьев Нэнси смотрит на небо, которое заходилось яркой сеткой расползающихся трещин, под которыми сиял ослепительно белый свет.

— Джонатан, — тихо шепчет Нэнси и слышит, нет, чувствует незамедлительно его отклик. Как и обычно, Джонатан где-то там за чертой.

Нэнси опускает слезящиеся глаза. Ощущение реальности происходящего не оставляет. Где-то там за гранью ее ждет Джонатан, который… Черт возьми, он ее ждет. Нэнси чувствовала, как счастливый смех пробивается через стены отчаяния, через эти деревья и падающее фальшивое небо.

— Всё должно измениться

– 14-

Открывает глаза Нэнси уже в своей кровати, Джонатан крепко обнимает ее за плечи, успокаивающе поглаживая по спине.

— Всё получилось, — дрожащим голосом шепчет ему в шею Нэнси и немного отстраняется, чувствуя при этом, что все лицо у нее мокрое от слез.

Джонатан рядом с глубоким вздохом отпускает ее и закрывает свои глаза ладонью.

— Ты не просыпалась, — после недолгого молчания коротко объяснил он ей надтреснутым голосом. — Я… Не знал, что делать.

— Всё закончилось, Джонатан. Всё теперь будет хорошо.

— Хорошо, — просто пробормотал он, криво улыбнувшись.

Там на изнанке всё было проще и понятнее, там Нэнси все наконец решила, а сейчас уверенность вновь стала оставлять ее. Секунду назад он с такой нежностью прижимал ее к своей груди, а сейчас он говорит с такой холодностью, что у Нэнси стынет сердце.

— Я… кричала?

— Иногда, — уклончиво пожал плечами, избегая взгляда на Нэнси. — В основном, просто металась по кровати и…

— Я звала тебя? — чуть дрогнувшим голосом спросила Нэнси, разглядывая Джонатана при свете утра. За окном уже встало солнце, и его лучи причудливо окрашивали волосы парня в рыжеватый оттенок.

Он неуверенно перевел взгляд на Нэнси и кивнул с непроницаемым выражением на лице.

— И ты пришел. Как и всегда, — счастливо улыбнулась она.

— Что было там, Нэнси? — закусив губу, спросил он. — На изнанке.

— Там… Мне сложно объяснить, что там было. Но я знаю, что этого больше не будет: не будет изнанки, пробуждений посреди ночи и вообще… — Нэнси вздохнула и бросила взгляд в окно, из которого валил теплый солнечный свет. — Все теперь будет по-другому.

Джонатан задумчиво кивнул, но по выражению его лица невозможно было понять, что сейчас происходит в его голове. Нэнси хотелось столько все сказать сейчас, но он неожиданно поднялся с кровати и сказал:

— Я рад, что всё закончилось,

– 15-

Нэнси не обманула: тех снов больше не было.

На смену им пришли другие. Менее страшные, но причиняющие куда больше боли.

Джонатану снилась Нэнси. В его снах Нэнси была счастлива. В его снах она была с ним.