Дрекавац
Шрифт:
Да, Маркус прекрасно понимал: то, что их шансы размером с ноготок, не дают никакой ощутимой надежды на возвращение. Уверенность Брассики он воспринимал как проявление то ли девичьей наивности, то ли глупости по незнанию простейших оснований жизни. Если переживет это путешествие, то наберется житейского опыта. Однако и жизнь в последние годы для Маркуса оказалась совсем тягостной. Куда идти, к кому подастся? Не с протянутой же рукой стоять у ратуши… Маркус мечтал о мире, о порядке, где всем воздастся по заслугам, где не нужно будет жить без надежды на скорую лучшую долю, где можно жить,
Его лишь удивило, как воспринял это путешествие его близкий друг Рудольф. Ещё в тот день, когда они согласились помочь Брассике, мечник обратил внимание на то, как его священник планировал будущее.
«Порядок — это не сахарок во рту и сытый ужин в тёплом доме, дитя ты малоопытное. Порядком можно назвать только те времена, в которые жил я в молодости, например. То, что происходит в наши дни — это хаос, нарушение, беспорядочность и бесполезность излишних метаний. Меня тянет к такой размеренности, где наш труд оценят и будет выдана награда по достоинству, где преступников наказывают, где боль души за утерянные золотые годы наконец утихнет, рассосется. Пока мое сердце мятежно, пока за будущие поколения я волнуюсь очень серьезно…», — сказал отец Рудольф во время пути Бриллиантовому лесу.
Маркус тогда не придал значения этим словам. Но тут разверзлась земля, раскрылся ящик Пандоры, судьба велит готовиться либо к смерти, либо к чрезвычайному успеху; от этого рассудок принялся быть острее, яснее, отчетливее понимать, что его, а что — чужое.
И ранним утром, когда ещё светало, а неподалеку полыхало поселение гоблинов, подожженное руками Часлава и его спутниками, он вновь задумался: «А нужно ли? А следовало ли пойти по такой дороге геройства?». Мечник мотнул головой, стараясь отбросить ненужное терзание ума. Не сейчас. Не время для раздумий. Придется вершить историю, хотим мы того или нет.
Он надел шлем. Поверх тела была кольчуга, ноги защитили поножи. Его немного беспокоило, что у гоблинов появилось рубящее оружие из дорогой стали, чего никогда не было раньше. Но спокойствию придавало убеждение, сколь бесполезно знание для варвара, получившего во владении огонь и придающегося чудовищным утехам с ним: варвар не пользуется знанием во благо, он поднимает обжигающие языки пламени в лесах, домах и городах, принося боль и страдание.
— Все готовы? — поднявшись на холм, Маркус ещё раз посмотрел на своих спутников.
Брассика, вся взволнованная, щелкала своими тонкими пальчиками. Рудольф, снявший с себя рясу, переоделся в крепко сшитую кожаную тунику. Его друг держал валашку, которая приглянулась ему ещё на берегу. Атропа накинула на себя чешуйчатый плащ, весь покрытый живой листвой.
«Это что-то колдовское, от её народа», подумал Маркус.
— С ним будет больше удачи в лесу, — улыбнулась она.
За людьми раскрывался вид на природу, омертвелую и порезанную. Земли Выша и раньше не славились буйством цвета, а теперь отсюда словно всю жизнь выгнали.
— Гоблины приносят смерть всему, что мне дорого, — сказал Маркус. — Мне, Рудольфу, и вам тоже, осмелюсь подумать. Не будем верить в безнадежность нашего предприятия. У нас и так на сердце изрядный груз. Будем сражаться бок о бок. Давайте положим этому ужасу конец. Брассика, — мечник посмотрел в большие глаза девушки, — приступай к делу. Теперь твой
ход.Уста девушки произнесли заклинание, Маркус извлек спрятанный бумажный сверток, пытаясь вглядеться в написанные на нем слова.
Бег в сандалиях ангела был очень скорым. Маркус никогда не спешил так быстро, как сейчас: не страшны ни крутые валуны, ни колючие кустарники, ни поваленные стволы деревьев.
Четверка бежала так, словно их гнал сам Верховный лорд тьмы. Маленький ручей по правую руку от них превратился в неизменного спутника, изгибавшегося и играющего мелодию стуженной осенней воды. Несколько раз им приходилось остановиться — как только Маркус слышал топот множества ног, все четверо замирали и падали на землю.
— Как хорошо они повелись на выходку Часлава! — шепотом говорила Братика. В её голосе слышалось восхищение. — Нам не придётся сражаться с ордой. Сохраним силы против королевы.
— Не торопись, — ответил ей Маркус.
— Их так много, — озабоченно заметил Рудольф. Он повернулся к мечнику, и спросил: «Если не найдем королеву, что будем делать?»
— Найдем. Нутром чую, что она где-то здесь. Как осиное гнездо разворошили, всюду гоблинские отряды. Кажется, ушли. Вперед!
Через час с лишним Брассика умоляла остановиться. Её дыхание говорило само за себя. Пришлось сделать пятиминутный привал.
— Сколько будет действовать заклинание? — спросил Маркус у неё.
— Три часа.
— Хотелось бы больше.
— Это самые сильные магические грамоты из всех, что я нашла.
— Откуда, кстати, тебе удалось достать такие мощные грамоты? — спросил Маркус.
Брассика, чего не ожидал мечник, проигнорировала вопрос, заговорив про погоду и необходимость подкрепиться. Маркус резко оборвал монолог девушки:
— Нам пора. Держите хороший темп!
— Легко сказать, дружочек! — усмехнулась по-доброму Атропа, надевая тяжелый рюкзак.
Маркус и Брассика смотрели на карту, пытаясь понять, где они сейчас.
— Думаю, вот тут, осталось час идти, — неуверенно сказала девушка.
Маркус посмотрел на неё сурово.
— Даже если ты права, чары от твоей грамоты скоро развеются, и весь оставшийся путь придется двигаться обычным ходом. Это плохо.
— Почему же? До сих пор на нас никто не напал. Где-то пробегают их отряды, но судьба пока милостива.
— Это пока. Я думал, мы успеем ударить молнией по гоблинскому отродью.
Брассика оторвала взгляд с карты. Её большие глаза, как всегда очень умные, проницательные и серьезные, глядели в Маркуса. Взгляд словно говорил: «Так и сделай»
Он заволновался и отвернулся.
Маркус потребовал остановиться. Никто не понял причины — всюду тишина и ни единого намека на гоблинское присутствие.
Мечник вернулся примерно на двадцать шагов назад. Затем попрыгал на земле.
— Что такое? — встревоженно спросила Брассика.
— Нам нужно спешить, — не менее встревоженный Рудольф поторапливал остальных. — Бог благоволит путникам. Пока дорога открыта, давайте не гневать своей нерасторопностью…
Но Маркус продолжал прыгать. Он пытался прочувствовать нечто под землей сквозь сапоги, листву и землю.