Дрекавац

— Идем, — директор жестом пригласил внутрь. Перед дверью он предупреждающе шепнул: «Вам не понравится здешний обитатель. Но он мой лучший друг. Самый честный друг на свете. Я доверяю ему свою жизнь. И готов просить за вас, чтобы он сберег детей. Вы готовы?»

Атропа нервно сглотнула. Волнение нарастало. Почему зов судьбы так беспощаден к ней? Почему бы судьба не отпустила её жить в спокойствии? Ей мерещится в происходящем особое знамение.

— И кто там? — спросила она.

Директор Ларс отворил дверь. Внутри показалось уютно — книга на книге, нагромождение свитков, старые тканевые полотна на стенах. Мелкие витиеватые растения, серо-зелёные, ворсистые, растущие прямо из-под пола, от их присутствия распустили мелкие белые цветки. Мягкой поступью они прошли в следующую комнату.

Атропа вскрикнула, едва увидев живое существо.

— Дедушка, ну вы что? Это невозможно!

— Не нужно бросать эмоций, — директор Ларс пытался успокоить Атропу, но она всё не унималась.

— Как я оставлю с ним своих детей?

— А что же с ним не так? Вы в плену иллюзий — живые существа с разумом способны на многое.

Атропа поглядела на директора, затем на существо, затем опять на директора. Зеленокожий, низкорослый и седобородый, лучший друг Ларса держал охапку исписанных листов и недовольно озирался на Атропу.

— Но это же гоблин! — крикнула она.

— Меня зовут Альба. Рад знакомству, но это неточно.

Директор замялся. Видимо, ему было неудобно находиться с гостем в покоях друга.

— Альба, это Атропа. Она друг. Атропа, это Альба — мой личный библиотекарь. Мне нужно попросить тебя о кое-чем важном.

— О как? — скрипучий голос гоблина изобразил удивление.

— Она из древнего народа остроухих. Как и ты в свое время, она много пострадала за жизнь. У неё есть двое прекрасных детишек, которым пока негде жить. Их тоже не приняли люди — от глупости ума, разумеется. Сейчас мы должны объединиться, понимаешь?

Гоблин понес листы на стол, принялся раскладывать их по стопочкам согласно своим представлениям. Он молчал. Директор явно волновался, мельтешил перед ним.

— Понимаешь? Согласишься ли ты помочь ей?

— Ну… — скрипуче протянул гоблин.

Альба повернулся к Атропе. Они уставились друг на друга.

— Я отправилась в путешествие вместе с ученицей из вашей гильдии. В обмен на кров для детей в церкви. Но люди не исполнили обещания — если бы не один добрый рыцарь, нашедший их на улице и приютивший в таверне… Даже не хочу представлять, что бы с ними случилось.

— Плохо, когда не исполняют обещаний.

— Меня вновь просят отправиться в путешествие. Я не готова отправиться, пока мне не дадут кровную клятву за моих детей.

Директор Ларс поднял брови от удивления: «Какая ещё клятва?»

— Хитрый остроухий народец. Не выйдет. На меня не действует обычай — я белая ворона, без кровной связи. Мой брат — это человек Ларс. Больше у меня никого нет.

— Что же ты хочешь?

Альба присел на поленище. Его ножки играючи свисали.

— Из твоей подсумки исходит необычный аромат. Для тебя он похож на редкий ваниль, сладкий и яркий, а для меня это смесь горечи и дурмана. Я знаю, что это за корень. Вы носите его с собой как память о родных местах?

Атропа поняла, на что намекает гоблин. Вязель первородный. Только её народ умел взращивать растение — оно подчинялось тонкой руке остроухого.

«Ещё одна дорогая цена за будущее детей?», подумала Атропа, усмехнувшись над собой. Как сказала Брассика про традиции прошлого? На сердце женщины была легкость. Достав корень из сумки, она молча вкопала его в волшебный пол дома. Изумленный Ларс и удивленный гоблин смотрели за работой её крепких хозяйственных рук.

— Вот значит как. И даже просить не потребовалось. Всё ради детей? — спросил Альба.

— Всё ради нашего будущего, — ответила Атропа.

Атропа вместе с Ларсом вернулись обратно в покои.

— Спасибо, что согласились, — сказал директор Атропе. — Вы вправе были отказать нам.

— Ай, чего ещё ждать от вас, людей? Языком вы мелете будь здоров. Ох и спрошу я с вас после всех путешествий!

Ларс засмеялся.

— Я исполню вашу просьбу в будущем, так и быть.

Он проводил её до дверей, просив передать маленький бумажный сверток Брассике: «Здесь описан ваш план». Попрощавшись, он закрылся на засов. На выходе стояли каменные големы, медленно раскачивающиеся и бдительно наблюдающие.

Атропа направилась в келью, как вдруг услышала чей-то крик. Она насторожилась. Из-за угла выбежала огромная крыса.

— Фу какая гадость!

Хвостатая не обратила на неё никакого внимания. Тогда Атропа пошла дальше. На лестничном пролете ей попалась странная женщина в грязно-коричневой мантии. В её неприятной улыбке виделось нечто зловещее.

— Я видела у вас крысу. Вот такую! Здоровая как собака, — сказала ей Атропа. Женщина, сбросив капюшон и показав белоснежные волосы, в ответ легонько кивнула головой, не переставая оскалисто улыбаться.

Взмах кинжала был молниеносным.

Глава 13

Не пора ли остановиться после Выша?

С такой мыслью прилег Маркус на кровать, ожидая возвращения Атропы. Время шло, а её всё не было. Рудольф весь вечер говорил про то, как им предстоит восстановить былое величие королевства.

В такие моменты его словно подменяют. Вот живет человек, интересующийся простыми мелочами жизни: служба богу, возделывание земли, чтение священных книг, гуляние на ярмарках и освистывание грубых мистерий на городской площади. Всё, казалось бы, правильно и опрощено — ибо идет от самой души, от потребности жить и даровать свои чувства другим без всякого подвоха.

Но потом такого человека настигает буря. Он размышляет не о простом, а о материи, недоступной всякому. Такой человек становится властным глашатаем. Такого уже не остановить: памфлет за памфлетом, призыв за призывом, одно хитрое слово за другим. Маркус охотно слушал пространные речи друга до той поры, пока не раскрылась вся правда о Дрекаваце. Теперь он делает это больше из вежливости. Голова, правда, пухнет после монолога.

— После Выша, говорю вам, предстоит объединиться снова. Выш только начало великого возрождения. Негоже быть королевству без короля. Нужно найти его.

— Как по мне, ничего не изменилось с исчезновением Бертольда, — заметила Брассика.

— Ой, неумное дитя, — махнул рукой раздраженный Рудольф.

— Да зачем вам всё это, отец Рудольф? — спросил Маркус. — Я искренне не понимаю, чего стоит королевский двор? Словно королевская власть сделала нашу жизнь лучше.

— Потому что тогда мы были силой, Маркус. Сейчас мы слабы перед натиском внешних врагов, остались без крова и еды, — ответил священник.

— Началось, — Маркус закатил глаза в недовольстве.