ДРЕМ

Я отключилась, не дожидаясь от него уверений в готовности служить мне и исполнять приказы. Не сомневаюсь, он сразу же бросился в ангар...

Пока устанавливала обратно пластину для изменения голоса, гиперком сообщил, что, во-первых, максимальное безопасное смещение немного не доходит до Зоны Невидимости, а во-вторых, время пребывания в смещении приближается к критической черте.

– На сколько? – уточнила я.

– Около парсека, – последовал ответ. – И не больше минуты.

– Эйри! – воскликнула Шела в олорел. Корабля её я, естественно, не видела – но связь по-прежнему работала. – Смещения не хватает...

– Знаю, – отозвалась я. Похоже, наши бортовые гиперкомы были согласны друг с другом, как близнецы-братья... – Но придётся рискнуть. Выходи сразу в Зону! – я перебросила и ей те координаты, которые дала Глену.

– Но это опасно для космолёта! – произнесла Шела, тем не менее, кажется, задавая кораблю новую команду. Во время вылетов она всегда говорила быстрее, чем обычно, однако я с удовольствием отметила, что даже сейчас истеричные нотки и близко не прослушиваются в её голосе.

– Там будет ждать Глен, лучше пусть он подберёт нас, чем попадаться дремлянам... Черти кометные!

– Что?

– Мой гиперком уже принял решение! – я бросилась отменять ввод смещения и заставлять бортовой компьютер против воли запускать новый курс. Окинула взглядом показания приборов. Хрональная черта надвигалась на красное поле – туда, где она никогда не должна быть во время полёта.

– Шела, порядок? – на всякий случай уточнила я за миг до смещения.

– Вроде бы! – откликнулась она.

Корабль снова тряхнуло. Хрональная черта затрепетала, останавливаясь. Я затаила дыхание...

Свет родного двойного Антареса ударил в иллюминаторы, и я едва удержалась от радостных вскриков. Услышала облегчённый выдох Элиш. Увидела её дрожащий космолёт – полагаю, мой выглядел примерно так же.

В этот момент рядом проявился ещё один истребитель. Похоже, кто-то из преследователей бросился за нами. Это был человеческий корабль – вероятно, из работающих на дремлян. Люди вообще отличаются увлекаемостью, безрассудством и упрямством...

Он отследил нас до самой Зоны Невидимости и ворвался в неё, стреляя.

Передо мной материализовался прицел, и удалось выпустить луч, невзирая на весьма настораживающие показатели приборов рубки управления. Экран приближения цели продемонстрировал, что у врага повреждён снарядный отсек. Правда, космолёт милостиво посоветовал мне эвакуироваться, готовый разгерметизироваться, а то и взорваться.

В этот момент вражеский корабль попытался уйти из наших сканеров, но мы стали свидетелями потрясающего зрелища: как сработали системы Невидимой Зоны, и у водолеевца ничего не вышло.

Элиш катапультировалась, дремлянский космолёт ринулся на неё, и я вновь выстрелила, на этот раз добив его и тоже выпрыгивая в космос.

Последними я помню две мысли: во-первых, как жаль, что нет с собой какой-нибудь маленькой стереокамеры или миникома. Если бы заснять это событие, то лаборатория, надеюсь, быстро смогла бы определить, что к чему, и чем водолеевцы защищаются от обнаружения нашими сканерами! Дальности и угла съёмки пишущего телепорта никак не хватит, а поскольку наши космолёты теперь уж наверняка повзрываются, то никаких наглядных данных не останется.

Вторая мысль была о том, как же неприятно убивать человека в войне с Дремом, где, казалось бы, одинаковые расы должны объединиться на одной стороне...

Потом нас оглушило взрывом, силогенераторы работали во всю мощь, но три космолёта сразу – это не шуточки, и какое-то время я плохо ориентировалась.

Помню, когда нас подобрал Глен, мы ещё не переменили своих внешностей. Но когда сделали это на космолёте, он не особенно удивился. У меня создалось впечатление, что он давно уже обо всём догадывался, а вид его был видом полностью идеального охранника, ни о чём не расспрашивающего свою королеву.

– Опускайтесь в мой личный ангар, – приказала я, прохаживаясь по рубке. Глен кивнул, следя за приборами. Я ещё немного помолчала и произнесла:

– Глен... Вы не успели заснять, как он не смог уйти в невидимость?

– К сожалению, нет, мэм...

– ...Нужно будет поведать учёным об этом происшествии.

Глен поднял на меня глаза, понимающе кивнул:

– Я всё сделаю, леди Луэлин... – улыбнулся он.

– Ссылайтесь на моё тайное поручение, скажите, что случайно оказались там... И сочли информацию очень важной...

Мы с Элиш записали для него виртуальные пси-файлы. Чтобы он смог увидеть случившееся нашими глазами, во всех подробностях. И сделать уже свой, для демонстрации посторонним. Ведь леди Луэлин и леди Элиш там быть не могло...

– Меня же спросят... – немного помолчав, вдруг заговорил Глен, – почему я не заснял.

– Скажите... что вы боялись ставить под угрозу моё задание, а связаться со мной не смогли. А потом показали мне вот это, – я кивнула на гиперком, – и учитывая важность информации, я разрешила вам передать в лабораторию.

– Хорошо, мэм... – он неожиданно улыбнулся и добавил: – Не переживайте.

Нужно будет сразу же заказать лаборатории создать мне колечко со встроенной кристаллической камерой, которая при снятии с пальца должна перемоделироваться в обыкновенные кристаллы-украшения. Виртуал, конечно, превосходное изобретение... Но возможность заснять объективную информацию, ещё и проанализировать её прямо на месте хоть по каким-то параметрам – совершенно иное дело.

В тот день я вернулась домой в ужасном настроении, и с трудом сделала его обыкновенным. Хотя обычно для меня не проблема придать себе то или иное душевное состояние.

Стена кабинета по-прежнему демонстрировала сектор Водолея. Запуск столь огромного и мощного силового поля требует времени, и визозаслонки помогли выиграть немного его. Додекаэдр уже был замкнут, не успевшие вернуться на Дрем – по-возможности взяты в плен.

Телепорт мигал фигуркой адмирала Кельни, который пытался дозвониться сюда уже третий раз – но по личной связи пока не тревожил меня. Придав себе самый спокойный и естественный вид, я ответила ему.

– Ваше величество, – проговорил мирол. – Кентилио Пегалио Дэлизи прислал сообщение, что едет к нам с предложением мира. На его корабле синий флаг горящего пламени – это знак перемирия, «Костёр Мира», как называют его в Галактике Бэтазийской Культуры, думаю, вы знаете...