Древнее проклятье

– Мы не поддерживаем связи. Как его здоровье?

– Генерал здоров и все так же прямолинеен, – улыбнулась жрица. – Он не скрывал своего недовольства его величеством, когда ты отправилась в Террах. На Совете даже требовали наказать его за дерзкие речи.

В этом был весь генерал Со. Верный друзьям и Императору, смелый до отчаяния, больше всего на свете он ценил честность и заботу о своих людях. Наверное, и меня принял потому, что не отступала, когда подопечным требовалась помощь.

Но вместе с тем вспомнились и другие дни на границе. Сожженные деревни. Умирающие люди. Именно тогда я приняла решение создать полноценную кинологическую службу, посылать на смерть собак, чтобы жили люди.

– Кочевники угомонились?

– В основном, – ответ жрицы вселил надежду. – Набеги стали реже и не такими яростными. В этом есть и твоя заслуга.

– Заслуга… Я подготовила только нескольких собак и нескольких людей. Этого мало, чтобы прикрыть всю границу.

– Твои ученики тоже набрались опыта. И передают его другим. Знаешь, что из приграничных крепостей просят разрешения прислать сюда людей на обучение?

– А почему спрашивают у тебя, а не у меня? Или для этого нужно благословение богов?

– Нет, – звонкий смех Ласар разнесся в неподвижном воздухе павильона. – Конечно, они просят не меня. Но иногда до храма долетает эхо из Зала Советов.

Шпионаж. О! В этом мире он развит не хуже, чем в моем. Следили тут все и за всеми. Даже Храм посылал своих служителей во Дворец не только молитвы читать.

– Кстати, про эхо… Донесло оно до меня, что ты привезла из Терраха какого-то необычного пса! Слухи разносятся по Сарами, подобно ветру, проникая в каждый дом.

– Ты про Демона? Собака как собака, – удивилась я. – Могу познакомить.

– Не надо! – едва ли не впервые в голосе Ласар прозвучали эмоции. – А вот издали посмотрю с удовольствием!

Серая дворняга вскочила, стоило нам показаться в проходе между вольерами. Уши насторожились, хвост поднялся, чуть ли не завиваясь в кольцо, как у хорошей лайки, а губы приподнялись, обнажая белоснежные зубы.

– Тише, маленький, тише… Демон, это я… – напевала, подходя ближе.

Шерсть на загривке приопустилась. И лапы перестали быть такими напряженными.

– Почему его так назвали? – удивилась Ласар. – Духи могут обидеться.

– Духи будут гордиться! Возможно, этот пес станет основателем линии. Но тут надо на потомков смотреть…

– Я ничего не поняла, – прошептала жрица и остановилась. – Дальше не пойду!

– Тебя так тревожит его кличка? Если это поможет, то раньше его звали Дикарем! Но это неподходящее имя для такого пса!

Он, наконец, вильнул хвостом. Вальяжно, словно делая одолжение. Я протянула кусок мяса на раскрытой ладони. Как в Террахе. Взял осторожно, стараясь не задеть зубами.

– Как ты не боишься! – поразилась жрица, но в шепоте уже слышалось восхищение. – Хочешь, чтобы он оставил после себя детей?

– У собак щенки, – машинально поправила я. – Пока о вязках думать рано. Пес смышленый, но нужно проверить его рабочие качества. Если пойдет на охрану или поиск… быть ему в племпрограмме! Такого экстерьера я давно не видела.

– Экс…сте…ра… – попыталась повторить жрица непонятное слово.

– Внешности, – пояснила я. – Смотри, какие углы сочленений! Какая спина, круп… Демон создан для работы! Он идеален! Стандарт, что ли, с него написать? – пробормотала себе под нос.

И повернулась, услышав смешок.

Ласар едва сдерживалась, чтобы не расхохотаться в голос.

– Стоило заговорить с Мастером о собаках, как она забыла обо всем!

– Ты слишком хорошо меня знаешь! – не сдержала улыбку.

О письмах Хансо, пропитанных слезами, потому что тоска заставляла перечитывать их снова и снова, я не рассказывала даже ей.

– Меньше, чем хотелось бы. Но ты на самом деле плохо выглядишь. Хансо-ран очень этого боялся.

– Чего? Что руки на себя наложу?

– Стелла, – Ласар посерьезнела, – береги себя. Если с тобой что-то случится… он не переживет.

– Кому какое дело до моих бед?

Выглядеть беспечной, когда сердце разрывается на кусочки – та еще задача. У меня не получилось. Ласар знала людей. И умела читать по лицу.

– Хансо-ран просил провести ритуал. Он будет молить духов открыть тайное.

– Это как меня вернуть?

– Кто знает. Стелла, я хочу, чтобы ты участвовала!

– Значит, поучаствую.

Ласар отвела взгляд. Она без слов поняла мое нежелание выползать из того кокона, что я так старательно плела все эти дни. Но Верховной Жрице в подобных просьбах не отказывают.

– Я приду, – подтвердила еще раз. На всякий случай.

***

Главный зал Храма наполнялся людьми. Тишину нарушали лишь едва слышные шаги да шорох одежд. Юные послушницы в белых облачениях окружили ступенчатое возвышение с алтарем. На нем, среди блюд с подношениями духам, дымились ароматические палочки.

Едва слышно зарокотали маленькие барабаны. Звук напоминал далекие раскаты грома. Они становились все громче, словно гроза приближалась, а потом ухнул большой барабан. И, повинуясь этому сигналу, послушницы взмахнули рукавами. Широкие, с едва заметными штрихами обережных знаков, они напоминали крылья. Два хоровода закружились навстречу друг другу, подстраивая движения под заданный ритм. Все быстрее и быстрее, а потом в дикую музыку вплелся речитатив слов.

Верховная Жрица шла по людскому коридору, легко ступая по белому шелку. Правая рука сжимала высокий посох, увенчанный бубенчиками. Они позвякивали в такт шагов, все громче и громче, так, что вскоре звук стал резать уши.

Присутствующие зашевелились, доставая амулеты.

Был такой и у меня. Хватило единожды полюбоваться, как сражается ёнмиран, чтобы проникнуться местными верованиями.

Он тоже был здесь. Укутанный в белый шелк ритуальных одежд так, что открытой оставалась лишь голова. И – никаких оберегов. Только несколько бусин в распущенных волосах. И макияж. Яркий, как у женщины.

Сердце заныло. Словно по еще свежей ране полоснули ножом. Но отвести взгляд я была не в силах.

Хансо не смотрел по сторонам. Единственная, кто занимал его мысли – Верховная Жрица. Она восходила по ступенькам, и её голос креп, в нем появилась ярость, и вскоре даже большой барабан не мог заглушить странный, ломанный ритм заклинания.

Бубенчики звенели непрерывно и зло. А потом…

В наступившей тишине слышно было только тяжелое дыхание Верховной Жрицы. Она встала спиной к алтарю, вздрогнула и закатила глаза так, что остались видны только белки.