Древнее проклятье

Бледные губы шевельнулись. И голос, вырвавшийся из её груди, не принадлежал человеку.

Низкий, рокочущий, он заполнил зал. Казалось, любые звуки тонут в его глубинах, как в болоте. Исчезло все: треск огня в светильниках, шорох длинных одежд, даже дыхание сделалось беззвучным. И только гулкий речитатив непонятных слов пронзал вязкую тишину.

Вздыбила холку Нюта. Даша напряглась, как-то став выше ростом. Куцый хвост замер, шея вытянулась, лапы вросли в каменный пол – статуя. По спине пробежал холодок: что могло так встревожить собак? Демонов и оборотней я уже видела. И встречаться с ними еще раз не хотелось.

Я считала, что уже выучила язык – говорила спокойно на любые темы, понимала юмор и сама шутила в ответ. Но то, что произносила жрица – не постигала. Что-то непонятное, мелодичное и в то же время жуткое. Но остальные, кажется, знали это наречие.

Жрица пела, воздев руки. Белки её глаз словно сияли своим собственным светом. Я даже присмотрелась, чтобы увидеть блики на полу. И пропустила кульминацию.

Хороводы оборвали движение, девушки попадали на пол, пряча лица в ладонях. Жрица замерла, а потом резким движением опустила посох. Вздрогнули бубенцы, но ни одного звука не пролилось в застывшем воздухе.

Люди моментально расступились. И посох указал на молодую женщину. Судя по прическе, она вышла замуж меньше года назад, а по вышивке я даже поняла – за кого. За Хансо-рана.

Сердце застонало, не в силах выдержать это испытание. Женщина, которая отняла мою любовь и занявшая мое место. Я завидовала ей, как никогда и никому. И решимость предательски дрогнула: а, может, ну её, эту гордость? Если Хансо имеет право на вторую жену, почему отказываюсь? Да что там! Тут и звание наложницы…

Додумать не успела. Тишину пронзил рокочущий речитатив. И удачливая соперница расцветала. А вот Хансо-ран… Когда посох указал на него, все взгляды переместились следом. Ёнмиран стоял, расправив плечи, высоко подняв голову, прекрасный, как античная статуя… Статуя с плачущим сердцем. Не знаю, видела ли эти слезы жена, но я с трудом сдерживалась, чтобы не подбежать, не обнять, не утешить… Подставить плечо, отбиваться вместе от всего мира! Зря он, что ли, учил меня владеть мечом?

Но соперница успела раньше. Спокойно, как королева на праздничном выходе, прошествовала по образовавшемуся коридору и встала рядом с мужем. Жрица замерла напротив, изо всех сил стукнув посохом о пол.

Звук удара пронеся по залу, разбудив жмущееся в углах эхо. И все вернулось на свои места. Шорох одежд, хрипловатое дыхание людей, звон бубенцов… Жрица стала собой: исчезли эти жуткие белки, на мир смотрели глаза обычного человека.

Собаки успокоились. Даша без сил рухнула на пол, Нюта прижалась к моей ноге. Видимо, напряжение было очень сильным, раз рабочие собаки выдохлись за… А сколько времени прошло?

От ароматических палочек осталась едва ли треть. Значит, минут двадцать. А казалось, все длилось несколько часов!

Люди расходились. И только Хансо-ран с женой не смели тронуться с места. С трудом я отвернулась и подозвала собак, чтобы поскорее покинуть этот жуткий храм, но звонкий голос окликнул:

– Стелла!

Не ответить было невозможно! Я поднялась на возвышение, как на лобное место. А Ласар просто сказала:

– Вам надо спокойно поговорить. Без обид и злости. Сесть за один стол, выпить чая из белого женьшеня и все обсудить. Иначе… – она понизила голос до едва слышимого шепота.

– Духи поведали что-то жуткое? – поинтересовалась я и сама удивилась, как равнодушно это прозвучало.

Все действительно стало безразлично. Уже долгое время я не жила, в просто существовало, и каждый раз, высовываясь из заботливо созданного кокона, испытывала боль.

– Духи многое поведали, – Ласар осеклась. – А ты что, ничего не поняла?

– Ни слова!

Жрица смотрела на меня, как будто впервые увидела.

– Это язык древних жрецов и магов. Он создавался для связи с духами и ныне почти утрачен. Однако заклинания действуют не хуже, чем тысячелетия назад.

– Разве. Тут все поняли, о чем ты говорила.

– Не я. С Хансо-раном беседовал дух его прадеда. А что до остального… знать учит лишь общие фразы – незачем лишний раз открывать дверь между нашим миром, и миром мертвых. Поэтому многое забылось. Помнят только ёнмираны да мы, жрицы.

– Так что сказал… прадедушка?

Хансо ран вдруг закашлялся. А Ласар пригласила:

– Пойдемте в мои покои. Там сможем поговорить спокойно, да и мешаемся здесь.

Она указала на младших жриц и послушниц, что терпеливо ждали у входа, чтобы начать уборку.

Просторная комната для приема гостей встретила ароматом пионов и свежезаваренным чаем. Ласар усадила нас за круглый столик и вышла, чтобы переодеться в повседневное.

Хансо-ран замер, уставившись в одну точку. Его жена бросала на меня взгляды, которые нельзя было назвать робкими. От выражения её иссиня-черных глаз становилось не по себе.

– Кажется, мы еще незнакомы, – она первая прервала затянувшееся молчание. – Но я много слышала о Мастере над собаками. Мой муж…

– Мою жену зовут Туанти. Прошу, будь к ней добра.

Туанти тут же скромно сложила руки на коленях и замолчала.

Только её видимое взгляду желание бороться за мужа остановило меня от того, чтобы немедленно не разрыдаться и согласиться на все. Сдерживаясь из последних сил, негромко произнесла:

– Рада познакомиться. Меня зовут Стелла.

И даже голос не дрогнул!

Легкий поклон в мою сторону, но прежде, чем прозвучал ответ, вернулась Верховная Жрица.

– Все живы, – Ласар хватило одного взгляда. – Это хорошо. Хансо-ран, вам ясна воля предков?

– Да. Им неугодно, чтобы я отправил Туанти в дом родителей.

– Это основное. Но еще… они очень недовольны стихами, что вы писали Стелле, когда она отправилась в Террах.

Лицо Хансо-рана пошло пятнами. В таком состоянии я его никогда не видела. А Ласар продолжала буравить его пристальным взглядом:

– Это же была приворотная хянга?

– Хяньга? – не поверила я.

Магические песни-стихи использовались только ёнмиранами. Сложные по структуре, они содержали частичку магии и могли быть как благом, так и злом. Но… Нет, только не это!

– Хансо… Это правда? Почему ты молчишь?

Почему он не смотрит на меня, почему прячет взгляд. Не хотела верить и все спрашивала и спрашивала, пока снова не вмешалась Жрица:

– Хансо-ран, ответь же!

Его голос звучал глухо:

– Стелла была так далеко. Это так страшно – бояться, что тебя забудут. Клянусь, все получилось не специально! Стихи складывались сами.

– Понимаю, – мягко ответила Жрица. – Ты передал свою тоску Стелле, но теперь нужно все исправить. Мы слышали волю предков: Первой женой Хансо-рана должна быть Туанти.