Древний Китай. Том 2: Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Справедливости ради стоит заметить, что такой нормы реально не существовало. А помещенная в комментарии назидательная справка о том, чем следовало бы вану руководствоваться, дабы не было смут, — всего лишь косвенное осуждение порядков в доме вана, не более того. Стоит заметить, что после рассказа о строительстве стены (510 г. до н. э.) сообщения о событиях в домене вообще практически исчезают из текста «Цзо-чжуань». Они стали редкими и малозначащими. Одно из них (506 г. до н. э.) — об участии ванского сановника Лю в совещании чжухоу в Шаолине, второе — о том, что родство того же Лю с цзиньским кланом Фань побудило домен в 492 г. до н. э. в разгоревшейся в Цзинь борьбе кланов взять сторону Фань [114, 3-й год Ай-гуна; 212, т. V, с. 801 и 802]. Когда исход схватки в Цзинь стал очевиден и нужно было как-то реабилитироваться, Цзин-ван сам вмешался в события и приказал казнить проштрафившегося сановника Лю. К слову, этот эпизод «Го юй» изложил несколько иначе: там повествуется, что именно Лю и Чан Хун были инициаторами строительства всеми чжухоу крепостных стен в столице, и сделана ремарка, что стеной не поможешь тому, от кого отвернулось Небо. За эти непочтительные слова сторонника Лю Чан Хуна и постигла позже заслуженная кара, когда он по приказу своего хозяина Лю оказался замешанным в междоусобицу в Цзинь [85, с. 50; 29, с. 77–78].

Данных о царстве Вэй, расположенном неподалеку от домена и пользовавшемся покровительством вана, в источниках немного. Однако эти сообщения весьма интересны, ибо показывают характер династийных споров и политических интриг в сравнительно небольшом государстве.

После событий, связанных с заговором, изгнанием и последующим возвращением усилиями царств Ци и Цзинь вэйского Сянь-гуна в середине VI в. до н. э., о которых вкратце уже упоминалось, к власти в Вэй пришел Сян-гун (543–535 гг. до н. э). Его главная жена из рода Цзян не имела сыновей [103, гл. 14; 71, т. III, с. 193], что, естественно, привело к спору о наследстве. Интересно выглядит эта проблема в интерпретации разных источников. Сыма Цянь излагает события так. Любимой наложнице Сян-гуна приснился сон о том, что Кан-шу сказал ей: «Твой сын будет править Вэй. Назови его Юань». Она спросила у сановника Кун Чэн-цзы, кто такой Кан-шу, и он ответил, что это первопредок дома Вэй. Родив сына, она все рассказала мужу, который и назвал сына Юань. Он и стал преемником Сян-гуна вэйского [103, гл. 37; 71, т. V, с. 118].

В «Цзо-чжуань» все намного подробнее и чуть иначе. Оказывается, Кан-шу снился самому Кун Чэн-цзы, требуя обеспечить, чтобы править стал Юань. Аналогичный сон был и у другого важного вэйского сановника, Ши Чао, который поделился увиденным с Куном. Вскоре наложница правителя родила сына, назвав его Юань, причем в отличие от рожденного ею раньше слабенького мальчика этот был крепышом. Прибегнув к гаданию, Кун в соответствии с рекомендацией Кан-шу выступил в пользу Юаня. После смерти отца мальчика посадили на трон под именем Лин-гуна (534–493 гг. до н. э.). Из сообщения «Цзо-чжуань» [114, 7-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 614–615 и 619] непонятно, какую роль во всем этом играл- отец мальчика, Сян-гун. Зато из него явствует, что Кан-шу являлся не к наложнице, а к сановникам и что наследника выбирали именно они, а не Сян-гун. Учитывая, что данные Сыма Цяня вторичны по сравнению с «Цзо-чжуань», версию комментария к «Чуньцю» следует считать предпочтительной. А из нее вытекает, что главную роль в решении судеб Вэй играли сановники, а не правитель. Впрочем, это вполне согласуется и с реалиями: дед мальчика Сянь-гун, о котором уже упоминалось, сам был игрушкой в руках сановников. Только вмешательство извне помогло ему, изгнаннику, возвратиться домой. Видимо, не очень-то прочными были и позиции его преемника Сян-гуна, к которому ни в одном из текстов Кан-шу не соизволил явиться во сне. Похоже на то, что и Лин-гун (Юань) не слишком прочно сидел на своем троне.

В пространном сообщении «Цзо-чжуань», датированном 522 г. до н. э. [114, 20-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 677–678 и 681–682], повествуется о заговоре, спровоцированном старшим братом Лин-гуна, не поладившим с некоторыми сановниками. Из текста неясно, почему недовольство заговорщиков было направлено против брата правителя — ведь он в конце концов правителем Вэй так и не стал, хотя можно допустить, что занимал на правах старшего брата весомое положение в царстве. Как бы то ни было, но заговорщики напали на брата правителя и убили его, когда самого Лин-гуна в столице не было. Услыхав о мятеже, Лин-гун примчался в столицу с небольшой группой приближенных, забрал из дворца важнейшие ценности и уехал в окраинный город царства Вэй, куда к нему прибыл направлявшийся в Вэй с визитом посол из царства Ци. Тем временем в стане заговорщиков возникли раздоры, и один из них, Бэй-гун Си, напав на главу заговорщиков Ци, уничтожил весь его клан. После этого правитель возвратился в столицу и щедро наградил своих сторонников, предварительно заключив специальное соглашение с Бэй-гуном Си, уничтожившим клан Ци, и с горожанами (го-жэнь).

То обстоятельство, что Бэй-гун Си, оказавшийся хозяином положения, но имевший, что называется, рыльце в пушку, потребовал специального соглашения, гарантировавшего его статус при возвратившемся на трон гуне, вполне понятно. Хотя он и его единомышленники-заговорщики подняли мятеж вроде бы не против Лин-гуна, а против его старшего брата, изгнан из столицы был в конечном счете именно Лин-гун, от которого теперь и необходимо было получить гарантии. Но почему потребовалось соглашение с горожанами? Видимо, в мятеж были вовлечены многие и им тоже потребовалась гарантия. Что же касается Лин-гуна, то он дал требуемые гарантии и был, насколько можно судить, очень доволен тем, что возвратился на отцовский трон.

Пожалуй, этот эпизод с изгнанием и возвращением Лин-гуна, многим напоминающий аналогичную ситуацию с его дедом Сянь-гуном (хотя тот еще имел силу поквитаться с обидчиками, чего не скажешь о внуке), — самое яркое из сообщений о делах в Вэй в конце периода Чуньцю, но не последнее из серии подобных ситуаций. Под 515 г. до н. э. в «Цзо-чжуань» упомянуто о том, что именно Вэй и Сун выступили в защиту луского Чжао-гуна на совещании министров, где Фань Сянь-цзы, получив взятку от луского Цзи, не принял решительных мер в защиту изгнанника. В сообщении двумя годами спустя [114, 29-й год Чжао-гуна; 212, т. V, с. 728 и 730] сказано, что Лин-гун вэйский прислал изгнаннику Чжао лошадь из своей колесницы. Эта лошадь столь полюбилась лускому гуну, что по ее кончине он хотел было похоронить ее в гробу, чего не позволил сделать его самый преданный спутник и советник Цзы Цзя-цзы. В кратких ремарках за 503–502 гг. до н. э. «Чуньцю» и «Цзо-чжуань» упоминают о наметившемся антицзиньском сближении Вэй с Ци, а также о сближении Вэй с Чжэн и противостоянии их Цзинь [212, т. V, с. 764 и 765, 766 и 769].

Некоторые данные свидетельствуют о том, что в конце жизни вэйский Лин-гун несколько укрепил свой престиж в царстве. В сообщении от 497 г. до н. э. «Цзо-чжуань» приводит рассказ о некоем богаче, опасавшемся коварства правителя. Сын этого богатого сановника, Гун-сунь Шу, как о том упомянуто в тексте за 496 г. до н. э. [114, 13-й и 14-й годы Дин-гуна; 212, т. V, с. 783 и 785, 786 и 787], был вместе со своими сторонниками (дан) изгнан из Вэй ^[82] . Из контекста можно понять, что богатый Шу был слишком гордым, за что его и невзлюбил Лин-гун. Однако детали не проясняются, а из общего описания положения дел в Вэй в начале V в. до н. э. вытекает, как упоминалось, что позиции давно сидевшего на своем троне Лин-гуна стали несколько прочнее, чем это было ранее. Впрочем, эта прочность была не слишком большой, о чем свидетельствуют те же данные источников.

82

¹² В тексте для обозначения группы сторонников использован знак дан, современный эквивалент которого — партия. Иными словами, это группа «своих», т. е. сторонников, близких, преданных. На это стоит обратить специальное внимание, ибо такие группы по происхождению могут быть разными. В то же время существует склонность воспринимать этот знак в древнекитайских текстах единообразно — в смысле «община-деревня».

У Лин-гуна была молодая красавица жена Нань-цзы, имя которой хорошо известно едва ли не каждому грамотному китайцу, ибо именно она, по преданию, пыталась соблазнить Конфуция, когда тот посетил царство Вэй. Наследник Лин-гуна Куай Вай хотел убить ее, но потерпел неудачу и бежал вместе со своими сторонниками (дан) в Сун. Когда в 493 г. до н. э. Лин-гун умер, на трон посадили сына беглого Куай Вая Чжэ, ставшего Чу-гуном (492–481 гг. до н. э.). Этой ситуацией решил воспользоваться Чжао, глава одного из цзиньских кланов, который вместе с Ян Ху хотел вернуть Куай Вая в Вэй, дабы он занял отцовский трон и стал тем самым союзником Цзинь (стоит напомнить, что Вэй на рубеже VI–V вв. до н. э. сблизилось с противниками Цзинь). Из данных Сыма Цяня явствует, что, не добившись этого, Чжао решил отдать Куаю один из захваченных им вэйских городов [103, гл. 37; 71, т. V, с. 119]. В благодарность за это Куай участвовал в экспедиции Чжао и Ян Ху против царства Чжэн [114, 2-й год Ай-гуна; 212, т. V, с. 796 и 799].

Куай Вай достаточно долго дожидался своего часа. Только в 481 г. до н. э. он с помощью племянника Кун Куя, главы клана Кун, и других членов этого клана сумел тайно прибыть в столицу Вэй. Дворцовый переворот прошел быстро и почти бескровно, был убит лишь оказавшийся преданным своему господину Цзы Лу (Чжун Ю), ученик Конфуция и администратор в Вэй. Чу-гун бежал в Лу, а Куай Вай наконец-то занял отцовский трон под именем Чжуан-гуна, правда, ненадолго (480–478 гг. до н. э.). В Вэй у него было немало противников [114, 15-й год Ай-гуна; 212, т. V, с. 842 и 843]. К тому же он рассорился со многими своими сторонниками, которые помогли ему вернуться на трон: Кун Куй бежал в Сун, Лан Фу был казнен. К довершению всех несчастий против него выступил цзиньский Чжао, помогавший ему в борьбе за отцовский престол. Словом, жребий неудачника выпал на его долю, и в конце 478 г. до н. э. Чжуан-гун был вынужден покинуть Вэй. Вскоре после этого вэйский сановник Ши Фу изгнал прибывшего занять трон ставленника царства Ци из числа представителей дома Вэй и вернул Чу-гуна [114, 17-й и 18-й годы Ай-гуна; 212, т. V, с. 849 и 851; 103, гл. 37; 71, т. V, с. 120–121].

Царство Сун, другой восточный сосед домена, было более крупным и играло более серьезную политическую роль в делах Чжунго. Однако внутриполитическая ситуация в этом царстве была в чем-то сходна с вэйской: дом Сун постоянно сотрясался междоусобными неурядицами. И еще: в Сун, как то было в Ци, Цзинь, Лy и некоторых других царствах, шел процесс выдвижения на передний план влиятельных кланов, порой соперничавших с домом правителя. Так, в сообщении «Цзо-чжуань» от 29-го года Сян-гуна [212, т. V, с. 544 и 548] сказано, что в царствах Чжэн и Сун в том году случился неурожай и голод. Чжэнский министр Цзы Пи, занимавший должность гиан-цина, приказал раздать каждой семье го-жэнь по одному чжуну зерна ^[83] . В Сун об этом быстро узнали. Тогда Цзы Хань, занимавший в Сун должность сы-чэна (Д.Легг приравнивает ее к должности руководителя общественных работ), обратился к Пин-гуну с просьбой выдать людям зерно из казенных амбаров и приказал всем сунским сановники-дафу сделать то же самое. При этом сам он в отличие от остальных дафу (надо полагать, из своих запасов) давал зерно без записи, т. е. не в долг, не рассчитывая на возврат. В результате люди в Сун не пострадали от голода. Цзиньский мудрый Шу Сян заметил по этому поводу, что те два дома в Чжэн и Сун, которые были инициаторами столь доброго дела, надолго сохранят любовь в своих царствах и не придут в упадок.

83

¹³ Меры на протяжении истории Китая несколько изменялись. Современный чжун, как то явствует из данных Большого китайско-русского словаря [4, т. 2, с. 218, № 728], равен примерно 660 л. Так что раздачи в голодный год в любом случае были достаточно весомыми.

Сообщение от 536 г. до н. э. [114, 6-й год Чжао-гунй; 212, т. V, с. 608 и 610] несколько иного характера. В нем рассказывается, как близкий к Пин-гуну евнух Лю, узнав о заговоре против него со стороны наследника и занимавшего должность «правого руководителя» (ю-ши) Хуа Хэ-би из влиятельного сунского клана Хуа (они сговорились убить Лю), решил опередить события. Здесь стоит заметить, что должность ю-ши, по наследству переходившая из рук в руки в клане Хуа, была едва ли не самой значимой в Сун. Еще в 556 г. до н. э. родственники главы клана боролись друг с другом за то, чтобы занять ее, причем Хуа Чэнь, затеявший склоку, был вынужден в конечном счете бежать из Сун [114, 18-й год Сян-гуна; 212, т. V, с. 473 и 475]. Теперь, спустя двадцать лет, евнух Лю с помощью подложного письма уличил Хуа Хэ-би в сношениях с беглым Хуа Чэнем, которого он будто бы хотел возвратить в Сун. Пин-гун поверил Лю и изгнал Хэ-би, а младший брат последнего, Хуа Хай, стремясь воспользоваться подвернувшимся случаем и занять высокую должность, подтвердил все сказанное Лю, добавив, что заговор давно готовился. Согласно «Цзо-чжуань», «левый руководитель» (цзо-гии) осудил Хуа Хая за предательство и свару в собственном клане. Однако из описанных в тексте ситуаций 556 и 536 гг. до н. э., во многом сходных, явствует, что свары во влиятельном сунском клане Хуа были едва ли не обычным делом.