Древняя душа

— Идем. — Его голос был ровным и спокойным.

Я тоже встала, недоумевая, как он справляется с такой болью. Любой, даже самый сильный мужчина уже давно кричал бы в голос или и вовсе отключился от шока.

— Но… как же остальные? — я вгляделась в серебристую темноту.

— Идем. — Тоном, не терпящим возражений, произнес незнакомец, взяв меня за руку и зашагав прочь от разлома.

Он глядел только вперед, но я видела все остальное. Мы шли словно по полю боя, между покореженных падением с огромной высоты тел, которые превратились в куски мяса с вывороченными наружу суставами, проткнутой обломками костей кожей, свисающими нитями сухожилий, раздробленными черепами. Все это казалось мутным кошмаром, что заставляет метаться во сне, покрываясь липким потом, скидывать одеяло и скрежетать зубами.

Я задержала дыхание, начав переступать через одно из покалеченных тел, лежавшее в луже крови, но оно внезапно зашевелилось. Стон, больше похожий на мычание, вырвался наружу из раздробленной головы. Я отпрыгнула в сторону, вскрикнув. Голубоглазый обернулся.

— Им… больно, — сама не поняла, почему начала оправдываться.

— Идем, — повторил он, вновь схватив мою руку.

— Нет! — я вырвалась. — Надо помочь!

Поломанная челюсть бедняги у моих ног сдвинулась вперед, что-то булькнуло, наружу изо рта полилась густая кровь и шипение.

— По…мо…гиииии! — проревел он и обмяк. В наполовину развороченном черепе начал вращаться единственный уцелевший глаз. Та мука, что плавила его изнутри, заставила меня потянуться к нему. Но незнакомец заслонил его собой, не дав подойти.

— Им не требуется твоя помощь.

— Сжа…ль…ся-аааа, — утробным стоном взмолился бедняга. Пальцы почти оторванной от тела руки начали царапать лодыжку голубоглазого. Я ахнула, осознав — это чуть живое существо не ко мне взывало из последних сил, а к длинноволосому незнакомцу! — Смотри, — равнодушно дернув ногой и сбросив его руку с ноги, мужчина кивнул на что-то за моей спиной.

Я обернулась и обомлела. Лава вылезала из разлома, как сдуревшее тесто из кадушки. Ее ярко-оранжевые щупальца ползли по траве. Натолкнувшись на одно из покореженных тел, они жадно оплетали его мертвой хваткой и утаскивали в разлом, чтобы утопить в пекле. Все, кто мог хоть как-то двигаться, изо всех сил ползли прочь, подвывая от ужаса, что плескался в выпученных глазах.

— Сильные выживут. — Так же спокойно пояснил незнакомец. — остальных заберет геенна огненная.

— Кто вы такие?! — потрясенно прошептала я, посмотрев на него.

— Падшие. — Прозвучало в ответ.

— Госпиталь там, — я указала на длинное здание на холме, что молочно белело в темноте, — там помогут.

— Нет. — Ответил голубоглазый, и, как ни странно, отказ меня не удивил. Пожав плечами, я открыла ему дверь своего дома, словно это подразумевалось.

Сар безмятежно спал. Он и конец света продрыхнет, скажет — экие мелочи, не из-за чего спозаранку вскакивать. Незнакомец даже не посмотрел в его сторону и сел на стул. Ко мне постоянно приходят больные на перевязки, говорят, что мои руки лечат, поэтому кофр со всем необходимым — мазями, настойками, вонючими притирками, инструментами и полотном всегда под рукой. На самом деле все просто — в отличие от суровых кахар в госпитале, у меня всегда наготове шутка, история, улыбка, чтобы подбодрить и отвлечь человека от мыслей о боли — ведь она не так страшна, как ее ожидание. У них мозг занят, а мои руки потихоньку дело делают. А потом не успели оглянуться, а уже и готово.

— Будет очень больно, — предупредила я, сев на пол у его ног. Как отвлечь Падшего? Никаких мыслей на этот счет не имелось.

— Боль — единственное, на что годится это тело. — Он скривился.

— Так кто вы, откуда? — я начала обрабатывать раны, и язык принялся привычно молоть сам по себе. — Кто такие Падшие, может, расскажешь?

— Тебе не понять.

И вновь, как ни странно, мне даже в голову не пришло обидеться — будто понимала, что оскорбить он не хотел.

— Мы — первые творения Отца. — Тихо продолжил голубоглазый, глядя в окно. — Нас называют Ангелами. — Он помрачнел. — Называли. Теперь будут именовать Падшими, или демонами.

— Так это было наказание? — я принялась обрабатывать рану на второй ноге. Кстати, ожоги уже намного лучше выглядели, потрясающая регенерация! — И за что? Чем вы так провинились?

— Я ослушался Его.

— Почему?

— К чему эти расспросы? — голубые глаза пытливо заглянули в мое лицо.

— Прости, не хотела обидеть. — Мои руки закончили бинтовать. — Теперь нужно обработать… — Я не договорила, вздрогнув из-за того, что пол снова зашатался, а вдалеке пронесся ровный гул. — Неужели опять?

— Нет, это закрылся разлом. — Мне показалось, он облегченно выдохнул. — Геенна получила свое. — Тихо пробормотал мужчина.

Я молча закончила обрабатывать раны, уложила его на мою постель и прикрыла одеялом. Сама посплю на одной кровати с Саром. Он, конечно, своими острыми коленками мне синяков наставит, но все заживет — как и раны незнакомца. По крайней мере, телесные вылечим. А вот что делать с душевными? Но об этом будем думать завтра. Сейчас глаза на ходу закрываются. Спать!

— Меня зовут Риэра, — спохватилась я.

— Люцифер, — прозвучало в ответ.

— Отец!

Я подскочила от громкого крика, полного непереносимой боли. Люцифер метался по кровати. Из груди мужчины рвались рыдания.

— Отец! — вновь взмолился он к кому-то неведомому.

И столько было в этом вопле всего — и раскаяния, и злости, и беспомощности, и любви, и упования на прощение, и ненависти, что я замерла, стоя у постели и глядя на него.

— Отец! — новый крик вывел меня из ступора. Присев на край кровати, я потрогала его лоб и облегченно выдохнула — не горячка, слава Богине! Просто дурной сон. У каждого свои страхи и беды, которые настигают, когда более всего уязвим — ночью, во сне.

— Ш-ш-ш, все хорошо, — я прижала его, подскочившего, дрожащего, к себе. Все наладится.

— Наладится. — Эхом повторил Люцифер. Голос был хриплым, он закашлялся.

— Сейчас принесу воды. — Я вышла из комнаты, а когда вернулась с полной кружкой, мужчина стоял у окна и яростно кромсал ножом свои прекрасные волосы. Длинные шелковые пряди одна за другой падали к его ногам. Ужасные шрамы на лопатках кровоточили из-за резких движений, покрывая его спину красными дорожками.

— Это лучше делать ножницами, — я достала их из шкафчика и подошла к нему. — Помочь?

— Да. — Он сел на стул, взяв у меня чашку и опустошив ее в два глотка.

— Очень красивые, — из моей груди вырвался вздох сожаления, — даже у женщин таких не видела. Не жалко?

— Нет. — На лице мужчины заходили желваки. — Из-за них все и началось!

— О чем ты?

— Красота ведет к гордыне.

— Это зависит от человека. — Я провела руками по искромсанным волосам. Люцифер вздрогнул, посмотрел в мое лицо и прорычал:

— Режь!

Глава 2 °Cемейные тайны

Алатара