Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Даже достаточно скромное по объему включение в крупномасштабную международную торговлю и перераспределение ценностей служило мощным источником обогащения знати и создавало условия для ее дальнейшего отделения от племени. Потребность в местных товарах для их реализации в торговле усиливала роль даней: изъятие избыточного продукта требовалось теперь в количестве много большем, чем было необходимо для внутреннего потребления. Увеличение собираемых даней влекло за собой усложнение потестарных структур в регионе и соответственно усиление центральной власти.

Реконструируемые социально-политические процессы происходили в до-письменную эпоху, для которой основным источником являются археологические данные, в целом малоинформативные в этом аспекте. Однако предположение о кардинальной роли для общественного развития племен, населявших зону крупномасштабной дальней торговли на восточноевропейском отрезке, как представляется, находит подтверждение в двух группах письменных источников. Во-первых, в скудных сообщениях древнерусских летописей, касающихся событий второй половины IX в. (в основном в сказании о призвании варягов). Во-вторых, в более подробных известиях в восходящих к источникам IX в. рассказах арабских писателей X в., в первую очередь в повествовании об «острове» (стране) русов у Ибн Русте (первая половина X в.) и дополненном по другим источникам переложении того же рассказа в «Худуд ал-Алам» (ок. 982 г.). Большинство исследователей традиционно считают, что «остров» (страну) русов следует локализовать в Северо-Западной Руси, точнее в северной части Балтийско-Волжского пути, в районе оз. Ильмень [59] .

59

Новосельцев А. П.

Восточные источники о восточных славянах и русах // Новосельцев А. П. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1965. С. 402–403.

Как Ибн Русте и автор «Худуд ал-Алам», так и другие арабские авторы X в., повествующие о русах (в сообщении о трех видах русов – ал-Истахри и Ибн Хаукаль; о купцах-русах – ал-Факих и др.), обращают основное внимание на торговую деятельность населения этого региона.

Разумеется, именно она представляла наибольший интерес для арабского мира и потому должна была лучше всего отразиться в восточных источниках. Однако практически все писатели, связанные и не связанные общей повествовательной традицией, отдают ей бесспорный приоритет над всеми другими занятиями. «И нет у них недвижимого имущества, ни деревень, ни пашен. Единственное их занятие торговля соболями, белками и прочими мехами, которые они продают покупателям», – пишет Ибн Русте [60] . Основными предметами торговли называются пушнина и рабы.

60

Там же. С. 397.

Торговую деятельность русов арабские авторы ставят в прямую связь с эксплуатацией местного населения, осуществляемой несколькими путями. Это набеги, грабеж и захват жителей в плен для продажи в качестве рабов (Ибн Русте и др.): «Они (русы) нападают на славян… забирают их в плен, везут в Хазаран и Булкар и там продают» [61] . Это насильственное изъятие продуктов потребления: «Всегда 100–200 из них русов ходят к славянам и насильно берут с них на свое содержание» (Гардизи, ок. 920 г.) [62] . Наконец, это более упорядоченный сбор даней в натуральной форме путем объезда правителем подчиненной ему территории, что прямо сопоставляется с полюдьем [63] . Отголоски сбора даней в северо-западном регионе присутствуют также в сказании о призвании варягов. Взимание даней с местного населения приписывается в нем скандинавам-варягам. Однако изображение даннических отношений, вероятно, является попыткой осмыслить связи между «находниками»-варягами и местным населением как отношения господства-подчинения и описать их в категориях, близких летописцу: внешней формой проявления зависимости была выплата дани, о чем неоднократно писал составитель ПВЛ. В действительности же, сколько-нибудь регулярный сбор дани варягами представляется совершенно невозможным: он требовал бы существования достаточно разветвленного аппарата управления. И в более освоенных скандинавами районах Восточной Балтики «дани» представляли собой нерегулярные откупы от грабежей, а не постоянную подать. Несравненно более вероятно, что сбор дани осуществлялся местной племенной знатью внутри каждого из племен, часть же этой дани поступала в торговлю по Балтийско-Волжскому пути, осуществляемую в значительной степени скандинавами.

61

Там же. То же у Гардизи (Там же. С. 399).

62

Там же. С. 405.

63

Новосельцев А. П. Арабские источники об общественном строе восточных славян IX – первой половины X в. (полюдье) // Социально-экономическое развитие России. М., 1986. С. 22–26.

Наряду с общей констатацией значения торговли для Северо-Запада Восточной Европы, арабские авторы уделяют значительное внимание ее организации, указывая на регулярность торговли и стабильность торговых путей [64] . Более того, Ибн Русте и автор «Худуд ал-Алам» отмечают упорядоченные формы взаимоотношений торговцев с местной властью: это и выплата правителю «страны русов» десятины от торговой прибыли (ср., однако, рассказы Ибн Хордадбеха о десятине, выплачиваемой купцами русов царю Рума – Византии и правителю хазар), и обеспечение защиты купцов, которая осуществляется в соответствии с определенными правовыми нормами: по Гардизи, за оскорбление чужеземца (купца) обидчик обязан отдать потерпевшему половину своего имущества [65] . Если эти известия не являются переносом восточных реалий на почву «острова» русов и отражают действительное положение дел, то это – важное свидетельство развитых торговых отношений, в которых активное участие принимает центральная власть и которые уже оформлены правовыми нормами. Однако косвенным подтверждением правовой регламентации общественной жизни в регионе, и не только в сфере торговли, видимо, может служить само заключение ряда-договора с варягами; более того, отразившиеся в сказании о призвании условия ряда [66] указывают на высокий уровень правовой деятельности, охватывающей различные сферы жизни.

64

Новосельцев А. П. Восточные источники. С. 387, 397.

65

Там же. С. 399.

66

Мельникова Е. А., Петрухин В. Я. «Ряд» легенды о призвании варягов в контексте раннесредневековой дипломатии // ДГ. 1990 год. М., 1991. С. 219–229.

Таким образом, в жизни Северо-Запада Восточной Европы IX в. с отчетливостью вырисовывается главенствующая и организующая роль торговли по Балтийско-Волжскому пути. Благодаря ей возникают первые предгородские поселения, усиливаются процессы социальной и имущественной дифференциации, укрепляются потестарные структуры. Наконец, благодаря ей консолидируется обширная территория, по которой проходит магистраль и на которой к середине IX в. возникает предгосударственное образование.

(Впервые опубликовано: ДГ. 1992–1993 гг. М., 1995. С. 16–33)

Возникновение Древнерусского государства и скандинавские политические образования в Западной Европе (сравнительно-типологический аспект)

Е. А. Мельникова

Возникновение Древнерусского государства подавляющее большинство современных историков связывает с объединением двух ранне- (или пред-) государственных образований: северного с центром в Ладоге и южного с центром в Киеве, скандинавским вождем Олегом (< Helgi), родичем или «воеводой» Рюрика, захватившим Киев в 882 г. [67] , что положило начало «собиранию» восточнославянских земель вокруг Киева [68] . Этому событию предшествовало более или менее длительное существование нескольких предгосударственных объединений восточных славян, называемых «союзами племен», «племенными княжениями» [69] , «славиниями» – термин Константина Багрянородного [70] , среди которых выделяются Ладожско-Ильменский, Среднеднепровский, возможно, Поволжско-Ростовский, Полоцкий регионы. В каждом из них на важнейших водных путях появляются «погосты» – торгово-ремесленные центры с административными функциями [71] , на которых отмечается концентрация скандинавских древностей [72] и смешение северных и местных культурных традиций. Не случайно поэтому в исторической науке господствует представление о значительной роли скандинавов в процессах образования Древнерусского государства, хотя степень и формы их участия – предмет серьезных обсуждений. Представляется, что рассмотрение этой проблемы в общеевропейском контексте – в связи с возникновением скандинавских «государств» в Англии и Франции – может пролить дополнительный свет на процессы интеграции скандинавов в восточнославянское общество.

67

Эти даты, как и вся хронология «Повести временных лет», для IX–X вв. условны.

68

Горский А. А. Русь. От славянского расселения до Московского царства. М., 2004; Новосельцев А. П. Древняя Русь // История России. М., 1998. Т. 1. С. 56–94.

69

Пашуто В. Т. Черты политического строя Древней Руси // Новосельцев А. П. и др. Древнерусское государство и его международное значение. М., 1968. С. 11–127; Пашуто В. Т. Летописная традиция о «племенных княжениях» и варяжский вопрос // Летописи и хроники. 1973 г. М., 1974. С. 103–114; Шаскольский И. П. О начальных этапах формирования Древнерусского государства// Становление раннефеодальных славянских государств. Киев, 1972. С. 55–67.

70

См.: Горский А. А. Русь. С. 20–35.

71

Петрухин В.Я., Пушкина Т. А. К предыстории древнерусского города// ИСССР. 1979. № 4. С. 100–112.

72

Булкин В. А., Дубов И. В., Лебедев Г. С. Археологические памятники Древней Руси IX–XI веков. Л., 1978.

Коротко остановлюсь сначала на предыстории и исходных условиях, в которых начались викингские походы на Западе и на Востоке.

Первые вторжения скандинавских народов как в Британию, так и в Восточную Европу (Прибалтику) начинаются в V в., хотя спорадические контакты существовали в обоих регионах и ранее. В первой половине V в. англы и юты – племена, населявшие юг Ютландского п-ова, вместе с континентальными саксами переселяются на Британские острова [73] . В это же время появляются первые колонии скандинавов на территории современных Калининградской обл. РФ (Вишнево), Латвии (Гробине), Эстонии (Прооза в черте Таллинна) [74] . Нападения викингов на восточное побережье Англии с конца VIII в. [75] , равно как и набеги на северное побережье Франкской империи [76] , явились новой волной скандинавской экспансии, никоим образом не связанной с событиями V в. Продвижение же скандинавов на восток, начавшись в V в., не останавливалось, постепенно расширяясь в масштабах и охватывая новые территории. Скандинавы стали проникать вглубь Восточной Европы существенно раньше эпохи викингов и еще до начала славянской колонизации Северо-Запада. Следы временных стоянок скандинавов VI–VII вв. обнаружены на о. Тютерс в Финском заливе и на о. Риеккала у северного побережья Ладожского озера [77] , одновременные поселения открыты на о. Сааремаа [78] . Стоянки, как полагают, принадлежали охотникам на пушного зверя или скупщикам пушнины, которая, как представляется, была главным стимулом для продвижения скандинавов на восток в это время. Таким образом, предыстория начавшихся в конце VIII в. викингских походов в Западной и Восточной Европе была различна.

73

Higham N.J. Rome, Britain, and the Anglo-Saxons. L., 1992; Sawyer P.H. From Roman Britain to Norman England. L., 1978.

74

Седов В. В. Финно-угры и балты в эпоху средневековья. М., 1987. С. 15, 17, 402, 408–409.

75

Общий обзор см.: Loyn Я. R. The Vikings in Britain. N.Y., 1977.

76

Общий обзор см.: Wallace-Hadrill J.M. The Vikings in Francia. Reading, 1975; RenaudJ. Les Vikings en France. Rennes, 2000.

77

Kivikoski E. Svenskar i osterled under 500-talet // Finskt Museum. Helsingfors, 1939. S. 15.

78

Седов В. В. Финно-угры и балты. С. 15–16.

Различны были и географические условия в том и другом регионах. Побережье Англии было открыто для неожиданных, молниеносных нападений с моря, и богатые поселения и монастыри представляли легкую и практически безопасную добычу для викингов. Берега Восточной Балтики также могли быть и, безусловно, бывали объектом нападений, однако скандинавские поселения, пусть и расположенные на некотором отдалении от моря, препятствовали широкомасштабным грабежам. В глубине же территории отрядам викингов приходилось преодолевать речные мели и пороги, что исключало внезапность нападения. Поэтому сами географические условия диктовали различные стратегии в каждом из регионов.

Последним, но едва ли не самым главным различием, влиявшим на деятельность викингов в Западной и Восточной Европе, было развитие местного общества. Раздел Франкской империи Карла Великого по Верденскому миру 843 г. существенно ослабил военную мощь выделившегося Западнофранкского королевства, политическое единство которого вскоре также оказалось под угрозой из-за борьбы за главенство сыновей Карла Лысого и их потомков. Тем не менее Западная Франция представляла собой сложившееся государство с развитой вассальной системой, прочной церковной организацией, высокой культурой, хотя эпоха Каролингского Возрождения уже завершалась. На рубеже VIII–IX вв. в Британии существовало несколько королевств: Уэссекс, Восточная Англия, Мерсия и Нортумбрия, которые ожесточенно боролись между собой, пытаясь подчинить себе другие королевства. Это были раннесредневековые государства с четко определившейся социальной иерархией, поддерживаемой законодательством, с эффективным аппаратом управления различных уровней. Христианство уже давно стало официальной религией, а церковная организация имела более или менее устоявшуюся структуру. Англо-саксонская культура, соединившая латинскую ученость с германскими традициями, процветала, равно как и литература на древнеанглийском языке.

Принципиально иными были общества, с которыми столкнулись викинги в Восточной Европе. Земли Северо-Запада Восточной Европы населяли финские племена с примитивным непроизводящим хозяйством, крайне слабой социальной дифференциацией и немногочисленными постоянными поселениями. Уровень социальной дифференциации продвинувшихся в этот регион словен – земледельцев и скотоводов – также был еще довольно низким: погребальные памятники не обнаруживают сколько-нибудь отчетливых следов выделения и обособления знати.