Древняя Русь

С мрачной радостью промолвил Евпатий.

– Живы ли белые витязи?

Немой вопрос завис в морозном воздухе. Ратники сошли с усталых коней. Перекрестились, бросив взгляд на безмолвное пространство, напоминающее подвергшееся акту вандализма кладбище. Можно долго описывать картину смерти, но у любого сердце и так обольется кровью.

Евпатия зашатало, он побрел по сугробам, не разбирая дороги. Так вот прославленный русский витязь и прошел весь город. Он и не заметил, как на встречу ему выехал всадник. Хотя его лица и не было видно из-за низко надвинутого шлема, его могучие плечи и длинные седые кудри были до боли знакомы.

– Ты Ратибор?

– Я рад, что ты узнал меня Евпатий. Ждал я тебя! Не отпустил князь Киевский, ни одного ратника.

Евпатий вздохнул.

– И черниговский тоже не хотел рать давать. С трудом уговорил я собрать охочих людей.

– Ко мне вот тоже присоединились три сотни.

Ратибор указал рукой сторону в леса, от туда и впрямь выезжали крепкие в справных кольчугах всадники. На флагштоке знаменосца озарял землю суровый лик Спасителя Христа.

– Много людей еще в лесах схоронилось, но они присоединятся к нам - скопим мы силу ратную.

Евпатий нахмурился.

– Опоздал я! Словно нечисть какая та нас окрутила! Не знаешь ли ты где семья моя.

Ратибор тяжело задышал.

– Прими мужественно утрату Евпатий.

Жена и мать твоя взяли в руки секиры и пали в неравном бою. Старшего сына, что сражался в белой армии стрелой убило, а остальные дети ушли вместе с белыми витязями. Все же Леопардов и Пантера сумели вывести не малую часть войска.

– Пойдем за мугланами. Посчитаемся с нехристями! Евпатий со злобой шмякнул кулаком в шит. Железо от удара прогнулась.

– Идем! Будем давить нечистую силу.

По дороге Ратибор рассказал про битву в Диком поле, об славных ратных победах одержанных под командованием Леопардова и Пантеры. А также про силу бесовскую и новое оружие.

– Сильны и умны эти белые воины, к нам из далеких веков заброшенные, но им противостоит сила не малая, лютая и бесовская. Однако ловко Леопардов оседлал дракона трехглавого, залюбуешься его статью.

– А почему ты сам не ушел с белыми витязями.

– Страшный огненный сгусток, выпущенный чародейкой Задан, поразил меня. Насилу я выжил. А когда отправился Рязань пала. Бают все, что отошла монгольская рать к Владимиру, здесь этой нечисти уже нету.

Черниговские воины отдыхали на обугленных бревнах, некоторые ратники рыли сугроб, пытаясь похоронить убитых русских.

Черниговский старшой выступил вперед.

– Каковы твои думы Евпатий? Что будем делать дальше?

Евпатий снял шлем и отер пот с широкого лба.

– А что бы вы делали черниговцы?

– Мы шли помочь братской Рязани, а пришли на страшное пепелище. Кости наших мертвых братьев вопиют об отмщении.

Взгляд у Евпатия посветлел.

Старейшина встал в гордую позу и запел низким басом.

Не стерпеть славянам униженья

Друг за друга станем мы горой

Не потерпим больше оскорбленья

Сокрушим врага стальной рукой!

Наша Русь святая век сияет

Позабудем мерзкий подлый страх!

Пусть костром негаснущим пылает

Родины огонь в наших сердцах!

Евпатий низко поклонился.

– Спасибо вам братья! Я и наш батюшка Ратибор тоже так мыслим. Не станем медлить пойдем по мугланским следам. Будем жалить, и рубить злую стаю, выручать пленных, освобождать рабов.

– Мы готовы! Веди нас Евпатий!

– загудели воины.

Старшой заговорил зычным голосом.

– Кому как не тебе Евпатий вести нас на татар? Ты все дороги знаешь, да и человек ты в ратном деле только белым ангелам уступаешь. Да был я в белой армии. Сильно там гоняют, готовят стальных парней, даже девки там... Да что говорить, но и мы не луком шиты, сумеем постоять за Русь.

– И мы тоже - загалдели остальные ратники

– Будем рубить мугланов как сосновый бор!

– Ну, спасибо вам братья Черниговцы!

– А теперь батюшка, давай колокол назад повесим и вдарим! Что слышно было всем, что жива, свята Русь.

Воины притащили бревна и поняли громадный колокол.

– Теперь ты Ратибор ударь по нему.

Обратился черниговский старшой.

Ратибор раскачал тяжеленный язык и ударил с размаху. Звук был сильный протяжный.

– Давай сильнее!

На подмогу подскочил другой ратник.

Медный гул пронесся над опустошенным городом, спаленными ближними городскими посадами, долетел до разгромленных дальних погостов. Евпатий стоял на вечевом помосте и зорко смотрел по сторонам. Неужто никто не откликнется. Вдруг со стороны леса стало заметно движение. Лохматые всадники на кривых конях неслись на звон колокола.

– Мугланы! Всем приготовиться к битве!

Крикнул Евпатий.

Татары хищным шакалом выскользнули из соснового бора и поскакали мимо полуразрушенных стен. Их было не более полутора тысяч.

– А всего то было бы возни! А ну ребята в мечи их.

Черниговцы и киевляне на добрых крупных конях устремились на встречу монгольским всадникам. Впереди стремительным галопом мчались Ратибор и Евпатий.

Сшиблись, потекла злая сеча. Русские воины были настолько разъярены картиной сплошного разрушения, что дрались с нечеловеческим исступлением. Хотя татар было больше, русские теснили их, более тяжелые мечи и увесистые секиры ломали сабли, круша легкую конницу. И все же монгольские ратники огрызались. Ратибор и Евпатий шли плечо, в плечо, укладывая врагов штабелями. Темник Куяномар-хан пал от удара палицы Ратибора, тысячника Когана зарубил мечом Евпатий. В разгар боя из черных дыр, из-под избищ, не приметных тайников и подклетей вылезали изможденные, выпачканные в саже и пыли ратники, старики, женщины, дети. Многие из них шатались, но даже кульгая и, падая, подымались спеша к месту схватки. В пешем строю обгорелые и измученные из-за всех сил помогали сражавшимся русским ратникам. Кто подрезывал коням ноги и брюха, кто стаскивал крюком ордынцев. Наконец монголы, чьи ряды редели, как овечья шерсть во время линьки дрогнули и обратились в бегство.

– Жива, Свята Русь! Дави гадов! Не давай им уйти!

Татар гнали семнадцать верст, завалив почти всю волчью свору - так состоялось первое боевое крещение новой рати.

В дремучем вековом лесу стояла тревожная тишина. Отчетливо было слышно, как падает с ветки клочковатый снег, мягкие прыжки оранжевой белки или бархатный шелест перьев одиноких белых птиц. Иногда постреливает мороз, короткие очереди разрезают тишину, замирая вдали в густом ельнике. Ветер время от времени наигрывает мелодию, задевая верхушки статных сосен, а когда на мгновение стихает бор, наполняет величественная тишина.