Древняя Русь
Шрифт:
Внушительные сугробы покрыли леса, холмы и кусты. Ни пешком не пройти, ни верхом на конях не проехать. Только на коротких и широких лыжах с подбитым мехом, можно пробраться через глухую чащу.
Именно на таких лыжах по извилистой тропинке и пробирались остатки Белого легиона и а также разрозненные группы уцелевших защитников Владимира.
Многие серьезно поранены, их несут на носилках, между ними снуют волхвы. Хотя рука у Дикороса и перевязана, уцелевшей конечностью он совершает пассы, стремясь
Ратники, состоящие в Белой армии, аккуратно разжигают костры, накрывая их сверху двухслойной марлей с угольком между слоями. В таких "противогазах" не виден дым, можно отогреться, сварить еду, подкрепить силы, измотанные непрерывными боями.
Нарубив и обломав веток витязи прилегли. Могучий кипчак Турган затянул песню.
Безбрежные бурные ручища крови
Бескрайним потоком текут по Российской земле
Все грады селения стонут от боли
Пожар океаном бушует по нашей стране!
Орда Чингисхана когтистым крылом заслонила
России просторы - равнины, леса и поля
Империя варваров от льдов полярных до Нила!
Копытом монгольским растоптана в пепел земля!
И стонет несчастный народ под петлею ордынской
И злобно играет в руках ятаган палача!
Но верю, победа над войском шайтановским близка
Возьми кладенец и сруби супостата с плеча!
Ратники приглушено приветствовали певца.
– Это ты сам сочинил.
– Обратился к нему его названый брат Полкан - Или опять Пантера.
– Потише бы вы, шикнул Дикорос.
– И без того тошно, а напоминаете своим пением о боли.
– О боли напоминает нам каждый наш шаг. Песня же призывает к борьбе.
Турган гордо выпятил грудь.
– Наш дух еще не сломлен и я верю, что наши старшие братья Леопардов и Пантера еще вернуться.
Дикорос перекрестился.
– Я сам был бы рад их возращению.
К костру заплетаясь в глубоком сугробе подошел княжич Владимир.
– Привет волхв! И вы Турган с Полканом. Не знаете ли вы, что стало с моим старшим братом Всеволодом?
Из дальнего костра выступил тысячник Олежный.
– Плохи его дела! Я видел как он, будучи тяжело раненым, исчез под монголо-татарской сворой.
– Значит мой брат погиб. А нам ничего иного не остается как, будучи разбитыми, идти к секретному граду.
Владимир смахнул с ресницы слезу.
– А это что за гости.
Из лесу на лыжах пробрался широкий и коротконогий крестьянин. К костру он положил большой куль муки. Где-то рядом разделывали кабанчика.
– Я тоже так думаю.
Вступил в разговор Олежный.
– Но по пути было неплохо слегка пощипать отдельные отряды
монголов, а то они думают, что теперь у Руси и вовсе нет защитников. Слушай крестьянин ты где муку взял?– Меня зовут Звяга! Хутор тут рядом имеется и охотничья изба при нем. Мужики молодцы и муки дали и лыжи справили. В трауре народ, говорят слух прошел, что погибли белые ангелы, да не верят они в это!
– Тихо слышите опять кто-то едет.
Приставил палец ко рту Олежный.
– И кони монгольские двое.
На поляну выехали два всадника. Тот что на переднем горбоносом коне, с поджарым животом коне напоминал мальчишку лет четырнадцати-пятнадцати в дорогом монгольском кафтане. Сбруя на скакуне была очень богатой - отливала жемчугом, рубинами и златом. Второй был еще меньше на вид "пацанчик" от десяти до двенадцати лет конь тоже в дорогой серебряной сбруе, правда, чуть поскромнее.
– Это что за вояки? Ты Прокуда!
Растеряно присвистнул Олежный.
– Ишь вырядилась так можно и не узнать, по ошибке срезать стрелой.
– Нас только двое. А значит по инструкции вы должны захватить нас в качестве языка.
Полкан взял коня под узду.
– Не всегда соблюдаются приказы даже белых ангелов в горячке боя. Кто с тобой.
– Это Поспелка из Белого легиона. Записался недавно, но чую способный.
– Это хорошо садись к огню.
Олежный пододвинул горсть сосновых ветвей. Прокуда лихо соскочила с коня подпрыгивая, разминая ноги. Ее напарник спрыгнул со своего скакуна и привязал коней елке. Когда он подошел к костру его громадные глаза тускло мерцали на побледневшем и осунувшимся лице. Прокуда наоборот была весела и раскована.
– Чего ты смотришь как мертвец. Ты показал себя сильным воином. Пятерых мугланов срубил, а сейчас выглядишь как пугало огородное.
– Мой брат Булатко в плену, а ты скалишься.
– Ни чего выручим или меня даром тысячницей назначили. Сама Пантера звала меня маленький чертик!
– Значит снова в бой!
Весело подскочил юный богатырь Полкан.
– А почему бы и нет! Сколько можно бежать и пятиться. Соберемся на совет и ударим.
Прокуда подошла к коню, отвязали переметные сумки и ремешки.
– Вот посмотри, чем мунгальский темник промышляет.
Из сумок посыпались, нательные кресты, золотые и серебреные серьги, крупные монеты, смятый кубок.
– Как ты думаешь, со скольких девок срезали уши, чтобы добыть эти серьги? До сих пор на них пятна крови.
Тысячник Олежный прервал разговор.
– С многих! Где их отряд?
– В селе стоит Перелесово, под боком у нас.
Прокуда озорно подмигнуло.
– Мунгалы пьяны, все свою победу над Владимиром отмечают, так что если ударим, то сметем.