Друд – сын пирата

Противники разделись до пояса и по знаку судьи сцепились друг с другом. Янсенс был выше и сильнее, зато Друд напористее и упрямее. В конце концов, последний с разбитым носом оказался поверженным на землю. Враг сел на него верхом и, сдавив коленями руки, а руками – горло, потребовал сдаться. Друд упорно молчал и пытался вырваться. В его спину впивались камни и битая черепица.

Крики болельщиков были так сильны, что привлекли городскую стражу. Когда мальчики увидели солдат, они, как воробьи, бросились врассыпную. Противники также вскочили с земли и дружно бежали с поля битвы.

Авторитетные судьи из числа всё тех же торговых учеников сочли поединок не законченным. Была назначена новая встреча, но ей так и не суждено было состояться, потому что Янсенс попал в солдаты.

Фиборс Баллири предостерегал своих учеников и служащих против кабачков и трактиров, где в связи с усилением военных действий активизировались вербовщики, но, как это обычно бывает, его слова упали на каменистую почву. В последнюю субботу июля, как обычно, группа торговых учеников и служащих отправилась в недорогой кабачок. Компания заказала себе жаркого, двенадцать бутылок вина, а в ожидании заказа – кувшин пива. Веселье шло, как обычно. Сначала смех сделался громче, затем движения развязнее, а рассказываемые истории – пошлее. В разгар пирушки, когда были исчерпаны тосты за любовь, дружбу и всех присутствующих, к компании подсели двое и предложили тост за родину. Захмелевшие юнцы с энтузиазмом выпили. Новые знакомые завели речь о том, что Северные провинции душат с помощью каперской войны торговлю и благосостояние Скалла-Веры. Торговые ученики начали стучать кружками по столу и кричать, что это недопустимо. Тогда был предложен тост за спасителя Отечества Карла – Александра, владетельного князя Арнес. Кружки в ослабевших руках чокнулись, расплескав часть содержимого. Заплетающиеся языки издали нечленораздельные патриотические возгласы.

–Вот я согласен за родину голову сложить! – воскликнул один из подсевших к компании. – А вы?

–Да я хоть сейчас всё имущество для её блага отдам! – заорал пьяный Янсенс. – Мать в богадельню отправлю, а сам – в солдаты!

–Ты – настоящий патриот! – похлопал его по плечу подсевший. – Родина тебя не забудет! Когда Карл-Александр победит, ты построишь новый дом и будешь жить в богатстве, почёте и славе!

–Я – настоящий патриот! – заикаясь, выкрикнул Янсенс.

–Так чего же мы медлим? – удивлённо спросил подсевший. – Поступай в армию!

–И поступлю! – стукнул кулаком по столу Янсенс.

–Послушай, такие дела решают на трезвую голову, – пробормотал другой ученик, хлопая осовелыми глазами.

–Цыц, несчастный! – пригрозил ему Янсенс. – Где тут расписываться?

На столе тут же появились бумага, перо и чернильница. Янсенс расписался под вербовочным листом и прилюдно получил золотой моллер – плату за поступление в армию.

–Пишите и меня! – вызвался из–за соседнего стола пьяный ремесленник. – Хочу напиться на золотой моллер! От меня ушла жена!

Вербовщики не заставили себя упрашивать. Подсевшие к компании взяли под руки Янсенса, а двое их переодетых помощников – ремесленника, и вывели из кабачка.

О том, что случилось с её сыном, мать Янсенса, одинокая вдова, не чаявшая в нём души, узнала только в воскресенье вечером от кого-то из проспавшейся компании. Она бросилась к Фиборсу Баллири, заклиная спасти её единственное детище. При этом вдова пыталась встать на колени и кричала, чтобы купец попросил своего внука заступиться за неё перед наместником. Приход матери Янсенса совпал с ужином, поэтому Друд с удивлением узнал, что у купца есть внук. Между тем совместные усилия Герты и Шэерлот привели только к тому, что, прекратив кричать и плакать, она обессилела и опустилась на пол. Купец, ставший мрачнее тучи, пригрозил проживавшим в его доме ученикам, что выгонит их, если увидит в кабаке, а затем приказал встать из-за стола и отправляться спать.

Друд долго не мог уснуть в своей мансарде. Всю ночь до него доносились выкрикиваемые пронзительным голосом воспоминания вдовы о детстве Янсенса, сменявшиеся жалобными завываниями и стонами. Впервые война, о которой он имел смутное представление, коснулась известного мальчику человека.

Ранним утром Друда разбудил сам Фиборс Баллири. Старик велел ему быстро и тихо собраться. Затем он отвёл мальчика к окну и сказал:

–Сейчас вы с Шэерлот пойдёте к одному богатому особняку. Шэерлот останется стоять на углу улицы, а ты подойдёшь к человеку, которого она тебе укажет, и отдашь ему записку, написанную мной. Запомни, никто не должен знать, что вы ходили туда и видели этого человека. Ясно?

–Ясно, – ответил Друд.

В доме все ещё спали, когда они с Шэерлот, наскоро перекусив холодным мясом, хлебом и сидром, вышли на улицу.

–Куда мы идём? – спросил Друд, едва успевая за торопливо шагавшей девушкой.

–Мы идём спасать Янсенса. Если уж Осе ничего не сможет сделать, значит, никто не сможет, – ответила она.

–А кто он такой, этот Осе?

–Разве отец тебе не сказал? Осе Ланселин – его внук, сын моей старшей сестры, немного тебя старше. Он служит секретарём у наместника.

–Он никогда не заходит в ваш дом? – поинтересовался Друд.

–Заходит. Только ты обычно в это время в конторе, поэтому вы никогда не встречались. Вот мы и пришли.

Молодые люди остановились на углу улицы. Перед ними лежала небольшая мощёная площадь, а за ней располагался богатый белый особняк, окружённый садом и решетчатым забором.

– До дворца наместника тут два шага, – объяснили Шэерлот, – поэтому Осе пойдёт туда пешком. Как только он выйдет, ты приблизишься и передашь ему вот эту записку.

–А почему вы сами не подойдёте? – спросил Друд, беря вчетверо сложенный листок.

–Моя сестра умерла. Осе и его сестру воспитывает тётка со стороны отца. Она нас недолюбливает. Я не хочу, чтобы у Осе были неприятности, – объяснила девушка. – Вот он идёт! Поспеши ему навстречу!

Друд перебежал площадь и, поравнявшись с идущим навстречу молодым человеком, спросил:

–Господин Осе Ланселин?

–Да.

Молодой человек был небольшого роста, с маленькими кистями рук и ступнями ног. Кожа его лица была бледной, со слабым румянцем. Его костюм составляли тёмный кафтан, такой же камзол, плисовые штаны, белые шёлковые чулки и башмаки с серебряными пряжками на высоких каблуках. Густые светло-русые волосы стягивала лиловая лента. Шляпу он держал в руках.

– Мне поручено передать вам записку, – сказал Друд и протянул свёрнутый листок.

Осе Ланселин взял его двумя пальцами, развернул и прочёл. Затем он поднял глаза и спросил:

– Кем вы приходитесь моим родным?

–Я работаю в конторе вашего деда, – ответил Друд.

–И как вас зовут?

– Дорстен Эсклермонд.

–Как? – переспросил юноша, приподнимая брови. – Извините, я не расслышал.

–Дорстен Эсклермонд.

–Капитан Руфрий Эсклермонд не ваш батюшка?

–Мой, – сказал Друд, отводя взгляд.

Хотя лицо Осе было благожелательным и невозмутимым, Друду показалось, что в его глазах запрыгали весёлые бесенята.

– Ваш батюшка сейчас на берегу или в море? – продолжил допрос молодой человек.

– Вышел в море три недели назад.

– Куда же он отправился, в Голландию или в колонии?

– Он поплыл…

Друд стал спешно соображать, куда мог отправиться капитан Эсклермонд. Он так смешался от неожиданного вопроса, что не сразу сообразил, что в колонии нужно плыть тоже мимо Голландии.