Другая история

– Это что такое?

– Это значит, что я совершенно уверен, что есть Нечто Большее, но это точно не мужик на облаке. Не Иисус и не Аллах – то есть, не протагонисты монотеистических религий.

– Протагонисты?

– Да. Не герои единобожия, если хочешь.

– А ты же крестик носил, разве нет?

– Церковь, с моей точки зрения – это институт обеспечения определенного рода принадлежности между людьми. Как бы, вступив в нее, я становлюсь больше связан с моими предками, которые тоже были христианами. Мои бабушки и дедушки были христианами, и я тоже стал.

– То есть, ты не веришь, на самом деле?

– В принадлежность – верю.

– А если нет такого бога, то какой есть?

– Знаешь, я бы привел такой пример. Вот у меня на окне в горшочке растет базилик. Я его поливаю. Иногда отрываю от него листочки – когда много, когда мало – и отправляю их в еду. Ну и – так, получается, я влияю на его жизнь и судьбу. Могу не полить – и он засохнет. Могу, наоборот, залить водой. Могу выбросить в окно. Как думаешь, он понимает, что мы связаны?

– Ну, ты ведь влияешь на него…

– Безусловно, влияю. Тем не менее, по понятной причине, понимать ему просто нечем. У него нет не то, что органов мышления – он в другом времени живет. И в другой динамике, и в другой системе обмена веществ. Хотя, безусловно, мы с ним в одной пищевой цепочке, он просто не сможет узнать о моем существовании никогда – даже когда я отрываю от него листья. Так вот: я думаю, что на самом деле между нами и богом – ровно такой же разрыв, как между нами и базиликом в горшке на подоконнике.

– Интересно…

– Это не я придумал. Кто-то рассказывал – и в меня очень попало.

– Не помнишь точно?

– Нет.

– «Читал где-то?» [смеется]

– Именно так.

– И у всех есть бог? Один, общий?

– Не думаю. Разве нет дикого базилика, который с тобой не связан, и не растет на окне?

– Верно, да… Растений полным-полно – в лесу, в поле, где-то еще растут. Значит, у каждого?..

– Не знаю. Я же говорю – слишком большой разрыв между нами. Но что есть Нечто Большее – лично для меня несомненно. Есть нечто влияющее на меня – иногда поливает, а иногда обрывает листья.

– И ты в это веришь?

– Я предпочту верить, что я базилик в горшке на подоконнике, нежели дикое растение в лесу.

– А я?

– Я не знаю. Я всего лишь рассказал тебе, как я думаю теперь об этом. И не более того.

09.2008

Однажды, примерно через квартал с момента, как они стали проводить время вместе, Ольга заглянула к Алексею. Вид у Ольги был настороженный и почему-то беспокойно-напряженный. Алекс поймал себя на мысли, что собирается улыбнуться – настолько собранной и серьезной она была в этот момент.

– Алексей, скажи, а ты… занят? Я хотела поговорить.

– Оля, мое почтение. Рад тебя видеть. Располагайся, буду рад ответить на твои вопросы.

– Нет… – ее голос немножко дрогнул. – Я бы хотела поговорить на улице. Не здесь.

Алексей пожал плечами, поднялся и взял со стола пропуск.

Они вышли на задний двор компании. Едва начавшее увядать лето, прекрасная погода и красивая молодая девушка – только уж очень серьезная. Чересчур.

– Оля, что случилось?

– Алекс, я хотела спросить… – она смотрела вниз, не на него, себе под ноги. – А ты вот со мной занимаешься, тратишь время, учишь меня… Зачем?

Алексей выглядел удивленным.

– Ну, скажем, мне это очень по душе. Нравится, приятно этим заниматься. И получается у тебя здорово, – они шли по маленькой аллее яблонь: на ветках гроздьями висели маленькие душистые плоды. Кто тут, на бывшей фабрике, будет яблоки собирать?

Она посмотрела на него напугано.

– И теперь… Я теперь должна буду для тебя… что-нибудь делать?

Алексея обожгло – он понял, что мгновенно покраснел.

– Уфф… Как же тебе такое в голову могло прийти?

Она не ответила, но тоже покраснела.

– Оля. Я занимаюсь именно с тобой потому, что едва ли найдется в моем кругу общения кто-нибудь, кто готов также серьезно и основательно учиться, как ты. Если я где-то сумел создать впечатление человека, который…

– Нет-нет! Я не хотела…

– …который собирается нарушить твои личные границы ТАКИМ образом – я прошу прощения, и также прошу считать подобное недействительным. У меня и вправду нет ничего за душой, – последнюю фразу он добавил, едва ли не оправдываясь. Да, хорош, фрукт – а ведь лицо сейчас у него алого цвета, ничего не скажешь.

– Но ведь ты говорил, что во всем есть баланс брать и давать? А я ничего не отдаю тебе в ответ?

– По поводу «ничего не даю в ответ» – это не так. Повторюсь, мне очень по душе работать с тобой. И приятно, что, возможно, то, о чем я рассказываю, с тобой и твоими действиями получит определенное продолжение. Ну и, наконец, мне просто нравится проводить в твоей компании время.

Аллея кончилась, они свернули направо и пошли вдоль длинного офисного здания с застекленным первым этажом.

– Я подумаю над тем, что ты сказал, – серьезности Ольга не растеряла. – Но…

– Я безопасен, – Алексей улыбнулся. – Сейчас я полностью безопасен для тебя.

– А кто ты мне тогда? И что за отношения у нас сейчас?

– Не знаю, – он развел руками. – Если тебе очень надо как-то их назвать – реши сама, какие тебе по душе. И назови их как захочешь, и действуй в соответствии с тем, как они называются. Только не ошибись.

10.2008

Осень догоняла зиму, как могла – бежала, несла перед собой охапки рыжих листьев, пыльные порывы ветра, редкие заморозки. Год был хлебным – в компании дела шли неплохо. Алексей и Ольга успевали и делать свою работу, и проводить время друг с другом. Дополнительные задания давались Ольге легко – книжки она любила, и прочесть в дополнение к каким-нибудь «Два рода счастья» Вебера еще и «Поля профессиональных взаимоотношений» Стамма, а вслед за ними классического Адлера с его «Наукой жить» проблемы не составляло. Она продолжала задавать вопросы – но со временем, почему-то, они становились проще, а не сложней. Ольга действительно понимала, о чем идет речь – и постепенно брала изученное на вооружение. Правда, друзья, привыкшие бывать с ней в развеселых компаниях, ее не узнавали – прежние темы она поддерживала как будто играя, с показной заинтересованностью, но без искры в глазах. И в обществе ровесников Ольга бывала все реже, а те уже почти открыто сторонились ее.

Алексей же все чаще бывал мрачен, переругивался с коллегами, устало огрызаясь, и частенько запирался в собственной комнате, уходя позднее поздних уборщиц – а те работали в офисе едва ли не в ночную смену. Что там происходило, за дверями – Ольга не знала, а Алекс не очень-то и делился. Так, мелочи жизни, не обращай внимания – ну, случаются конфликты с коллегами, надо написать письмо в ответ, привык в одиночестве и при выключенном свете работать.

Как-то она заглянула к нему еще до того, когда он в очередной раз заперся.