Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность

Фрейд пришел к выводу, что причины болезненных комплексов, приводящих к неврозу, заложены в раннем детстве больного. Он может о них не помнить отчетливо, но в подсознании они гнездятся и воздействуют на эмоции и поведение, рождая безотчетную тревогу, удрученность, смятение. Глубинные неполадки души, как и ее основные достоинства, заложены в раннем детстве. Так сказать, ребенок — отец взрослого.

Далее Фрейд развил дедуктивным мышлением множество конкретизации этих идей. Он изобрел «комплекс кастрации» — мальчик ценит свой пенис как средство удовольствия и боится, что отец отрежет его в наказание за мастурбацию, а увидев, что у матери нет пениса, мальчик решает, что отец отрезал его ей. И т. д. Или «Эдипов комплекс» — мальчик любит мать и считает отца соперником, подсознательно стремится к его убийству и к сношению с матерью, он как бы стремится повторить античного Эдипа. Однако Эдип-то не знал, что это его отец и мать! И т. д. Эти разработки совершенно фантастичны. Но представления о подсознании, о сексуальном его содержании и о важности детского периода в его сложении остаются непреходящими достижениями Фрейда.

Он сам применил эти принципы к выяснению причин гомосексуальности. В частности в 1906 г. он высказал идею о первоначальной нейтральности или бисексуальности мальчика, который с возрастом должен приобрести психологию мужчины. Если же он излишне связан с матерью, то этого не происходит. Анализируя биографию Леонардо да Винчи и свои собственные переживания (периода, когда он был очень близок со своим интимным другом Флиссом) Фрейд предположил, что чрезмерная любовь матери и зависимость от нее порождает в мальчике сильную фиксацию на матери. Взрослея, он вынужден ее преодолевать. Но лишенный других авторитетов, преодолеть ее он может лишь отождествляя себя с матерью, как бы становясь на ее место. А мать-то любила именно его. Поэтому в поисках объекта любви он, подсознательно глядя глазами своей матери, обращает внимание на свое собственное тело (как мифический Нарцисс) и на схожих с ним самим людей — мальчиков и мужчин. Так через нарциссизм он приходит к гомосексуальности.

Теорию исходной бисексуальности всякого мужчины потом развивали ученик и друг Фрейда Флисс, Генрих Пудор и др.

Кроме того, Фрейд использовал для объяснения «комплекс кастрации». Мальчик, де, боится россказней, что у женщины зубы во влагалище (такие байки действительно распространены во многих первобытных культурах) и потому начинает сторонится женщин. (Фрейд 1990). По этому поводу, Трипп язвительно замечает: как же так, гомосексуал боится воображаемых зубов в женском влагалище и сует член в рот мужчины, где есть реальные зубы! (Тпрр 1976: 73). Кроме того, гомосексуалы есть не только в первобытных культурах. И хотя в этой области конкретные разработки Фрейда менее детальны и убедительны, его общие установки оказались чрезвычайно влиятельными. С этого времени поиски причин гомосексуальности были направлены на раннее детство, а ее корни стали усматривать в подсознании.

Вовсе не нацеливался непосредственно на объяснение гомосексуальности Иван Петрович Павлов, но и его открытие оказалось важным для этой проблемы и было применено к ней Владимиром Михайловичем Бехтеревым. Павлов, как известно, работал над рефлексами организма — реакциями на раздражения, приятные и неприятные. Есть раздражения, которые всегда вызывают некую реакцию организма — безусловный рефлекс. У собак слюна отделяется в ответ на вид и запах пищи. Павлов показал, что если повторять это раздражение в постоянной связке с другим (скажем, звонком), то рефлекс закрепится и за этим вторым, хотя бы оно само такой реакции не могло вызвать. По звонку собака начинает выделять желудочный сок, хотя бы пищи и не было. Это условный рефлекс — он возникает при условии, что второй раздражитель связался в подсознании с первым, безусловным.

Такая связь может касаться и сексуальности. Иллюстрацию может составить один из случаев, сообщаемых польским сексологом 3. Лев-Старовичем. К нему обратился пациент по поводу трудностей в брачной жизни. Когда он был 15-летним парнем, молодая мачеха провоцировала его: просила стричь ей ногти на ногах и для этого ставила стопы ему на колени, будучи дома без трусиков. Так она поступала неоднократно. Мальчик возбуждался от такого зрелища, а потом воспроизводил мысленно эту ситуацию во время мастурбирования. Будучи 45-летним, женился, но с женой достигал удовлетворения только, если сначала она ставила ноги ему на колени, а потом он осуществлял сношение с ней, сидящей в кресле. Ей это не нравилось, особенно когда она узнала, что является как бы дубликатом женщины предшествующего поколения (Лев-Старович 1995: 68–69).

Бехтерев так объяснил условными рефлексами гомосексуальность. В норме мужское тело не вызывает сексуального влечения у мужчины. Безусловный рефлекс {инстинкт) должен тянуть его к женщине. Но бывает, что в раннем возрасте, когда еще сексуальные предпочтения не очень четко определены, сложатся ситуации, в которых впечатления от мужского тела будут сопряжены у мальчика со сладострастными ощущениями (например, при совращении). Если эта связь закрепится повторением или окажется прочной из-за очень сильного впечатления, то может возникнуть условный рефлекс, в котором реакция, обычно возникающая на женское тело, окажется направленной на мужское. Возникнет ненормальное влечение к мужчинам (Бехтерев 1898; 1914, 1918, 1926).

Иллюстрацию может представить случай, описанный американским психоаналитиком Каприо. Молодой шофер, женатый, с параноидальными идеями, рассказывает о своем весьма раннем и разнообразном сексуальном опыте, включающем гомосексуальные связи. Отец его был гомосексуалом.

«Когда мне было 4 года, отец засунул свой член мне в рот. Никаких особых ощущений я не помню». «В возрасте пяти лет я начал интересоваться, а что находится между ног у девочек? Когда мне было лет 8 или 9, я уже сексуально мечтал о них. Я воображал, что они делают со мной то же, что делал отец». Таким образом, мечты фиксировались на орально-генитальных контактах, но гетеросексуальных. Ввиду того, что мать рано умерла, мальчик был отправлен в приют. «Когда мне было примерно 11 лет, отец пришел в приют навестить меня. Мы пошли с ним в одну из уборных в доме и здесь он снова сосал мой ч-н. Он не просил меня сделать то же самое ему. Если память мне не изменяет, то я скорее испытывал стыд, чем возбуждение, когда он делал это со мной». «В спальне, где я спал, когда мне было лет двенадцать, было около тридцати мальчишек в возрасте от 12 до 14 лет. Для нас было обычным развлечением играть в «лошадку», измерять члены, и так далее, что вело к игре друг с другом. И хотя мы обычно ртом не пользовались, но как только я туда пришел, один мальчик сразу же взял мой ч-н себе в рот. Меня это вело только к еще большим мечтам о том, как мой ч-н сосут».

В возрасте 17 лет, парень прожил около шести месяцев со своим отцом, «и в течение нескольких месяцев он довольно часто использовал на мне свой рот. Трое из его голубых дружков также работали на мне.

Я довольно много спал днем, а если и не спал, то всегда лежал лицом вниз, и, когда отец меня хотел, он приходил ко мне в спальню, садился на кровать и» начинал елозить по моим ногам и ч-ну своими руками. К тому времени, как у мня была эрекция, я снимал свою одежду. Он также снимал свою одежду, и так как я не «делал его», он обычно просил меня промастурбировать его, что я и делал несколько раз в то время, как он «меня делал». Обычно я лежал на кровати, а он становился на пол на колени и целовал мои ноги. Он бежал языком вверх по моим ногам и вниз к моим ягодицам и вокруг моего ч-на, а затем брал мой ч-н себе в рот и сосал его, и всё то время, пока он его сосал, он двигал своим языком по наиболее сексуально чувствительным зонам. Он продолжал сосать, а его язык всё продолжал двигаться, так бывало каждый раз, и мне это очень нравилось. Но после того, как всё это заканчивалось, мне всегда было стыдно за себя и своего отца».

Потом парень стал спать на чердаке, потому что дружки отца развлекались дотемна. «Однажды ночью один из его дружков поднялся ко мне на чердак. Я знал, чего он хочет, и решил позволить ему «сделать меня». Он начал целовать меня вокруг моего ч-на и ягодиц, затем стал лизать мой зад, а затем засунул свой язык в мое анальное отверстие. В тот раз я полагал, что он делает это единственно для того, чтобы я захотел, чтобы он «меня сделал». Однако с тех пор я обнаружил, что есть люди, которым нравится это делать. И мне самому нравилось, когда со мной такое делали. Но когда я остановил его, он «сделал меня», а затем ушел.

В другой раз один из дружков отца поднялся на чердак, а мне уже было в общем-то всё равно, «сделает» он меня или нет, так как я уже успел пару раз кончить, занимаясь онанизмом в тот день. Однако этот человек даром времени не терял. Он сразу взял мой ч-н себе в рот, и, хотя он не двигал головой взад-вперед, на конце моего ч-на ощущалось сильнейшее движение (которое, по всей видимости, он создавал с помощью своего языка), и мне потребовалось не так много времени, чтобы мой ч-н торчал у него во рту».

Всё это время у парня не было женщины, и он много мастурбировал. Но и с женщинами вообще-то у него были сношения. Первый коитус был с пьяной бабой, много раз сношения были с проститутками, были и обычные девушки. Каждый раз он- больше всего стремился добиться орально-генитального контакта. Того же просил от невесты, затем жены (Каприо 1995: 125–136).

Вся эта история может рассматриваться как постепенно сложившееся сексуальное предпочтение — в свете условно-рефлекторного объяснения.