Другая точка...зрения

– Мир, - коротко ответил Стас.

– Знаешь, я , наверное, в отделе останусь. Захаров Ирку уговорил на месяц вернуться в отдел.

– Знаю, она мне говорила.

– Пока ты в больничке наладить там всё, народ вернуть, что разбежался. Помогу ей, чем смогу.

– Ты же уйти хотел? – усмехнулся Карпов.

– Человечек мне один помог всё заново понять и переосмыслить. С другой точки на всё посмотреть. С другой точки зрения, - улыбнулся Сергей.

– Какой человечек? – вскинул брови Карпов.

– Да вон, в коридоре с Иркой стоят, подслушивают! – засмеялся Глухарёв, позвал, - Девочки, заходите уже!

Мы с Ириной зашли…

Пока у мужчин шёл этот напряжённый разговор, мы, замирая и переживая, ловили их каждое слово. Иногда переглядывались. А когда Карпов и Глухарёв пришли к примирению, облегчённо обе вздохнули и радостно улыбнулись друг другу.

Ира Зимина. Я ведь её и не знала до сегодняшнего вечера. Грешным делом, приревновала её к Карпову. Подумала, что подружка его. Хм! А она, оказывается его начальница, и тоже - подполковник! Я сперва не поверила. Потом увидела под больничным халатом погоны с двумя звездочками. И ещё: было у неё в глазах что-то такое… Решительность, что ли? Или командная жилка, я не знаю, как назвать. Может она и грозной, строгой начальницей быть, и хрупкой, нежной женщиной. А как она смотрела на Глухарёва! Я сразу поняла: только влюблённая женщина может ТАК смотреть на своего избранника. Да я сама-то как на Стаса смотрела? Вот-вот! А ведь и его я узнала только вчера.

Глухарёв уступил стульчик Зиминой. Та, улыбнулась ему, присела. Сергей встал позади неё, с необыкновенной нежностью смотрел и любовно поглаживал её по плечу. Выглядели они забавно: он такой большой, высокий и она такая маленькая и хрупкая, по сравнению с ним. С Ирой я почувствовала некое родство душ.

Карпов представил меня своим сослуживцам:

– А это нежное создание – Глафира Бартеньева! Можно – Фира! – он бесцеремонно ухватил меня за руку, когда я подошла к нему, приблизил к себе, заставляя сесть на край кровати, - Фирочка, чего как неродная?
– улыбнулся он мне обворожительной улыбкой. Я, честно сказать, немного растерявшись, села.

С Сергеем и Ирой мы обменялись номерами телефонов. Говорили больше они. Обычно я разговорчивая, а тут из меня клещами каждое слово надо было тянуть. Я или кивала, или отвечала уклончиво, то краснея, то бледнея. А всё дело в том, что Карпов, лежа на спине, сразу придвинулся ко мне почти вплотную. Я своим бедром, а точнее, уже тем, откуда ноги растут, почувствовала как он, под одеялом, прикасается ко мне своим бедром, да ещё и поглаживает. Сами должны понять, что со мной стало твориться! Мама родная! Соблазняет? Да ещё так бессовестно! Я была в изрядном смущении.

Ирина с Сергеем ещё несколько минут побыли, потом загадочно переглянулись и заторопились домой. Я пулей вскочила, найдя предлог - проводить их до двери. Карпов неохотно отпустил мою руку, попрощался с ними. Парочка вышла из палаты. Я проводила их взглядом. Увидела, как в пустом полутёмном коридоре они нежно поцеловались. Ирина вдруг сказала Сергею: «Глухарёв, я тобой горжусь! И очень люблю!» На что он радостно обхватил её, приподнял вверх, так, что её ноги повисли в воздухе. Она негромко взвизгнула, замолотила кулачками по его плечам:

– Я высоты боюсь, отпусти!- а сама весело смеялась.

– Хорошо, отпущу! – он слегка ослабил руки.

– Ой! – Ирина обхватив его за шею, соскользнула по нему вниз.

Он опять обнял её, поправил ей задравшийся китель, они вновь поцеловались…

– Эй, ты чего там увидела? Сюда иди! – донёсся до меня бархатный тенор с легкой хрипотцой.

Я закрыла дверь, медленно повернулась. Его глаза тепло лучились прозрачно-зелёным светом. Выражение лица было слегка насмешливое. Ох, уж эта его улыбочка! Она манила меня и, почему-то, одновременно пугала. Недавние ощущения пониже спины заставляли трепетать моё тело. Однако, я девушка серьёзная. На второй день знакомства и в постель?! Я же ещё плохо его знаю. Ещё вчера он чуть не умер, а сегодня уже ищет плотских услад? А не слишком ли всё быстро? Может, он вообще, сердцеед? Поматросит и бросит. Всё это смешалась в моей голове.

Он поманил меня пальцем. И я …пошла, как зачарованная. Боюсь, но всё равно иду. А в висках стучит, сердце замирает, ладошки взмокли, потряхивает всю. Мама дорогая! Тянет меня к нему. Так, что с собой поделать ничего не могу. И, к своему ужасу, понимаю - он это знает, видит, чувствует. Подхожу. Он, улыбаясь, приподнимается на кровати, руку мне опять протягивает. Я, как во сне, подаю ему свою. Наши пальцы встречаются, тесно переплетаются между собой, ладони соприкасаются, и я вновь чувствую его тепло. И сама начинаю отдавать ему уже своё тепло. Тепло своей руки, сердца, души. Это переплетение пальцев намного крепче самых крепких объятий, соприкосновение ладоней - интимнее самых страстных слияний. Он притягивает меня к себе, усаживает на кровать. Ладонь его другой руки ложится на мой затылок. Карпов смотрит мне прямо в глаза. Осторожно наклоняет меня. Я не успеваю понять, как моя голова оказывается на подушке. Я уже лежу на кровати и не могу оторваться от его манящих глаз. Стас наклоняется ко мне, его тёплые губы касаются моих непослушных губ. Он целует меня! Господи! Целует так, что схожу с ума. Отвечаю ему. Ласкает, нежно гладит мои каштановые волосы. Я же его едва знаю! То есть, как? Я уже знаю про него вполне достаточно, чтобы влюбиться. И наплевать на все условности! Он мой! Стоп, что он мне шепчет? «Фирочка, девочка моя»? Я не слышу первой буквы моего имени. Это сразу отрезвляет меня. А молчать я не желаю! – резко вырываюсь из его объятий, как чумная, вскакиваю с кровати. Моментально замёрзнув, отхожу в сторону двери.

– Ты сказал Фирочка или Ирочка? – мои глаза холодны. Я уже взялась за дверную ручку.

Он, тяжело опираясь на руку, садится на кровати. Смотрит на меня серьёзно, говорит:

– Чтобы не было больше таких недоразумений, буду звать тебя по-другому! – потом тихо просит, - Глаша, останься! Ты мне нужна!

Как он меня назвал - Глаша? Ладно, хорошо. Что он ещё сказал: «Я ему нужна»?! Стою в растерянности. Дурочка ревнивая, да ещё и глухая! Конечно же, он сказал «Фирочка»! Сама всё испортила, а было так хорошо! Мне так стыдно, даже заплакать хочется. Еле сдерживаюсь, закусываю губу. Иду к нему, сажусь на стульчик. Смотрю в его глаза. Несмело спрашиваю:

– Стас, зачем я тебе нужна?

– У тебя есть то, что я ценю больше всего: ты не предашь и не бросишь в беде. Такими людьми я не имею права разбрасываться! Действительно, поцелуй был лишним. Дружить будем? – с улыбкой спрашивает он.

Я опять таю от его улыбки. Дружить? Для меня это намного лучше, чем быть любовниками. Определённость мне нужна. Точки над «И». И они расставлены. Напряжение сразу снимается. Становится легко. Улыбаюсь в ответ:

– Будем!

– Вот и отлично!- улыбается он, - Завтра придёшь? – интересуется он.

– Приду, - киваю я, - Если ты хочешь.

– А ты хочешь?
– с придыханием спрашивает он, пристально смотрит в глаза.

Медленно поднимаюсь со стула, подхожу к двери, оборачиваюсь.

Загадочно улыбаюсь в ответ. Вопросик-то провокационный!

Так же, с придыханием, в тон ему отвечаю:

– Хочу…

Вижу его реакцию: смеётся!

Глаза озорные, лукавые. У него хорошее настроение. Значит, и мне должно быть хорошо. Однако, мне немного грустно: поцелуй был замечательный, волнующий и очень нежный. Так хотелось бы повторить! НО, дружить, так дружить!

Медленно выхожу и пока прикрываю дверь, краем уха слышу, как будто ненароком, оброненную им фразу. Как бы мысли вслух:

– А поцелуй был совсем не лишним! Только немного преждевременным…

Приоткрываю дверь, заглядываю в палату, делаю беззаботное лицо:

– Ты что-то сказал?

– Нет, ничего! Спокойной ночи! – и опять эта ухмылочка, и озорные искорки в глазах.

– Спокойной ночи! – желаю ему в ответ. Быстро закрываю дверь, иду по коридору, думаю:

Да уж! «Спокойной» эта ночь будет вряд ли…