Другая точка...зрения
Шрифт:
Я, с трудом уняв рыдания, сквозь всхлипы, попыталась описать злодеев.
– Один мордоворот, а другой, главный, с перебитым носом. Они мой адрес знали откуда-то.
– Они тебя били?! – почти кричал Стас.
– Нет, они хотели меня увезти. Я не далась, за перила держалась, так они сумочку мою забрали! И, вот! – я выставила вперёд руки с синяками, показывая их Стасу, опять сорвалась на рыдания.
Карпов обнимал меня, гладил по голове, по плечам. Успокаивал:
– Глашенька, золотко моё, не плачь! Самое главное, с тобой ничего страшного не случилось! Синяки заживут, а сумка… Да хрен с ней! Другую тебе
– Она … такая хорошая…. была! – я безутешно лила слёзы. Мне бы радоваться, что они меня с собой не уволокли, что в живых осталась! Могли, ведь, и убить! Ох! А я из-за какой-то сумки реву…
Маргарита Николаевна с сочувствием смотрела на меня и тяжко вздыхала.
В подъезд ещё кто-то зашёл. На этаж поднялся … Дима Воронов. Он посмотрел на нас изумлённо:
– Стас, что произошло?!
– На Глафиру напали в подъезде.
– Ничего себе!
– А у меня – вот, что есть! У крыльца нашёл. У тебя такую видел, Фир! Думаю, чего она тут валяется?
– майор вытащил из большого кармана своей куртки … мою сумочку!
Ремешок порван, но сумка-то, хоть и пустая, - цела!
Я так обрадовалась: чмокнула Воронова в щёку: « Дима, спасибо!»
– Эй, скромнее! Я ревную!
– деланно-недовольный взгляд Карпова заставил меня смутиться и виновато посмотреть на него:
– Извини, Стасик! Я от радости.
Да был ли смысл ревновать меня? Всё лицо опухло от слёз, тушь растеклась и под глазами от неё – чёрные синяки, помада стёрлась. Красавица, ничего не скажешь!
Он усмехнулся:
– Ладно, проехали!
– Ну, вот! Всё хорошо! – Маргарита Николаевна улыбнулась, попрощалась с нами и ушла к себе.
Я совсем успокоилась, вспомнила и рассказала про бандитский диалог на этаже. Что искали именно меня.
– Двое и, похоже, один из них – Винт, человек Геры, которому я в прошлый раз нос сломал. По описанию сходится!
“Как же они её вычислили?” – размышлял Карпов.
Я робко вставила:
– Когда тебя ранили на разборке, я на их машину наткнулась. В салоне видеорегистратор был. Наверное, они поняли, что я ментов (ой!), полицию вызвала. А потом проследили. Нас с тобой видели. Узнали, где я живу.
Стас, в раздумье, пожевал губами. Потом вздохнул:
– Похоже на то!
– Что делать будешь? Её бы спрятать куда-нибудь в надёжное место, пока мы с этим делом разбираться будем! – Дима мотнул головой в мою сторону.
– Попробую! Есть один человечек: в помощи не откажет и не сдаст, - ответил Стас, - Так! Сейчас по домам. Утро вечера мудренее…
Мы пришли в квартиру.
– Стас, а зачем мне прятаться?
– Так надо, детка! Я не хочу тебя потерять! Завтра ещё сходишь на работу, напишешь заявление на отпуск по семейным обстоятельствам. А после работы я отвезу тебя в надёжное место. Пересидишь там недельку. За это время, я думаю, всё уляжется! Не боись, всё будет хорошо!
Я была рада слышать такие слова от него. Мне пришлось собрать свои вещи в небольшую сумку, морально подготовиться к предстоящему вынужденному расставанию.
========== Часть 70 ==========
Ночь с моим полковником была нежна. Мне так не хотелось с ним расставаться. Утром Стас отвёз меня в контору. Я сразу пошла к Симочке. Рассказала, что и как. Она только
покачала головой:– Ох, трудно женой полицейского быть! Ладно, Фирочка, не переживай, наладится всё! – подписала моё заявление. Я ушла в кадры, оформлять вынужденный отпуск.
А в это время приехал Вольский! Он ходил по конторе, с замазанным тоном, но всё равно заметным фингалом, очень злой, не зная, на ком эту самую злость выместить. На глаза попала кадровичка. Он увидел у неё моё заявление на отпуск, разорался:
– Это ещё что?! Пусть работает!
– заявление моё было порвано. Кадровичка была в шоке, прибежала предупредить меня. Я встала и направилась в приёмную управляющего. По дороге набрала Стаса, объяснила ситуацию. Стас подумал немного и потом неожиданно выдал:
– Глаша, сделай вот как! – он подробно проинструктировал меня на предмет разговора с начальником.
Секретарша Леночка сидела перепуганная, увидев меня, отчаянно зашептала:
– Глафира Аристарховна, не ходите к нему! Он, как собака, злой! На всех кидается! На Лиду вот только наорал, уволить пригрозил. А она-то чем виновата: сидит себе в кадрах…
– Леночка, не переживайте за меня! Я его не боюсь! – я зашла в кабинет.
Вольский сидел в своём кресле с мрачным видом. Увидев меня, он яростно сверкнул глазами:
– Фира? Чем обязан? – его тон был сух и неприветлив.
– Ты забыл, Макс? Ты меня чуть не отравил! Неужели страсть так затмила тебе разум?
Он натянуто улыбнулся:
– Да, затмила! Я люблю тебя, и хочу, чтоб ты вышла за меня замуж!
– Да, полно, Макс! Ври кому другому! Меня этим не проймёшь! Тебе ведь мои серьги понравились? Купи их, если хочешь! Да, бабушка собирается шкатулку с украшениями послезавтра на аукцион выставить на продажу. Ей они не нужны, а вот деньги пригодятся. Попытай там счастья! Может и тебе что-то достанется.
А отпуска ты меня лишить не посмеешь! Я сейчас ещё раз напишу заявление, а ты его подпишешь. Мы с Карповым хотели отдохнуть на природе недельку. Не зли его, понятно? Иначе он тебя везде достанет, - я пристально посмотрела ему в глаза.
Там я увидела безотчётный страх. Даже имя Стасика вызывало у него душевный трепет!
– Ладно, подпишу! – сердито пробурчал Вольский…
Я, довольная, ушла в свой отдел.
Перед обедом к начальнику приехал незнакомый странный человек, в больших чёрных очках на пол лица. Лицо это было у него тоже странное – мертвенно-бледное. Гость был невообразимо худой. Дорогой костюм болтался на нём, как на вешалке. Он, с двумя сопровождающими его телохранителями, зашёл в контору, в кабинет Вольского. Леночка очень удивилась: она увидела, как побледнел начальник, ему, видимо, стало не по себе. ОН покрылся испариной, судорожно ослабил узел галстука.
– Здравствуй, Максик! – приветствовал его гость.
– Здравствуйте, - голос Вольского заметно подрагивал. Они напряжённо поговорили о чём-то за закрытой дверью. Леночка слышала, как начальник умоляющим голосом просил:
– Мне ещё нужно два дня!
Потом гость вышел и быстро уехал.
А перед обедом Макс сорвался! Он велел уволить Симочку, на её место принять Зинаиду. Прогноз Карпова сбывался! Бартошевская была в отчаянии: только всё устаканилось, и – на тебе!
Она, со слезами на глазах, просила не увольнять её, но Вольский и слышать ничего не хотел.