Другая жизнь
Шрифт:
– Я же сказала, пожалуйста, возьмите, – и Лена с независимым видом начала рыться в сумке.
Найдя, она протянула сотенную группе, не давая ее никому в руки, а просто вникуда, в центр круга, в пространство, надеясь, что скоро сама станет его частью.
Девчонка взяла бумажку и, сказав «спасибо», передала ее прищуренному.
– Ага, спасибо, – по-прежнему ядовито ответил он.
Они ушли, оставив Лену одну.
«Ничего не получилось» – с тоской и безысходностью подумала она.
Подождав еще немного, она застегнула куртку и, подняв с пола сумку, накинула ее ремень на плечо, да медленно побрела к выходу.
Она чувствовала себя такой одинокой
«Действительно, это нормальный ход, – подумалось ей – дождаться ребят и попросить их об одном звонке… или…» Она совсем остановилась в раздумье, когда услышала:
– Эй! – и автоматически повернула голову. Кричали ей. Группа из четверых уже известных ей подростков быстро нагнала ее.
Лена сделала независимый вид.
– Что, опять не хватает? – спросила она саркастически-язвительно, а на самом деле настолько беспомощно и устало, что не вызвала ответной агрессии.
– Хочешь с нами? – спросила та самая девчонка, которой она дала сотню. – Мы тут подумали, что если тебе некуда спешить…
Спешить ей было абсолютно некуда и незачем, поэтому она слишком быстро ответила: «Конечно», – вызвав улыбку Прищуренного и одобрение остальных.
– Ну, давай знакомиться. Я – Алена. – и девчонка немного подняла руку для приветствия, а помолчав добавила. – Алена Первая.
– Лена, – ответила Лена, тоже приподняв немного ладонь.
– Ого-го – захохотал Прищуренный, – не слишком ли много – две Алены на пятерых?
– Я – Лена, опять повторила Ленка – А вас как звать?
– С характером, ишь ты! Алексей, – шутовски доложил Прищуренный и, указав в сторону других ребят, продолжил – Артем, Андрей.
– Вы что специально по алфавиту подбирались? – попробовала пошутить Ленка.
– Ага, так что быть тебе Аленой Второй. Ну как, королевы, Алена Первая и Алена Вторая, идем?
И они пошагали от магазина. Минут пять они плутали между ровными рядами одинаковых домов из скучного серого кирпича. Казалось, что дома уходят на край земли вместе с тянущимися вдоль них бесконечными глухими заборами. Окружение все меньше становилось похожим на город и тем более на тот город, в котором жила Лена. Между тем Алена тараторила без перерыва, немного оторвавшись от мальчиков и посвящая ее в планы компании.
– Сейчас мы идем к Максу. Макс – художник. Он – потрясающий. Мы идем в его мастерскую. Он там что-то вылепил гениальное, и попросил нас прийти и обсудить.
– Он скульптор? – попыталась уточнить Лена, но ответа не получила.
– Он – классный. У него целый дом под мастерскую. Я тебе все покажу, тебе понравится… и Макс понравится… у него там много людей бывает… всегда народ толчется… Только правило одно – когда приходишь, то надо принести кофе, сахар, чай и хлеб с собой. Без этого не пускает. Видишь, а мы собрались сегодня, а с деньгами, как назло… Ну прямо, как назло!
И пожаловалась: «Он же запретил приносить любой кофе, только самый дорогой – а потом тяжело вздохнула – Иначе может обидеться и потом не пустить…»
Ребята им махнули, чтобы поторапливались, и вскоре все нырнули в прореху между автосервисом и огороженной территорией какого-то института с вывеской из четырех букв и метров пятьдесят шли по узкой кишке между очередными двумя заборами. Неожиданно заборы оборвались с двух сторон одновременно, и они очутились в большом прямоугольном дворе – налево пятиэтажка, направо красное здание школы, впереди – небольшой
скверик, за которым какие-то бараки, обгорелые развалины и ТЭЦ.– Смотри, вот она, мастерская, – с придыханием сказала Алена, показав налево.
Поиски.
Когда Лена не появилась к ночи воскресенья, Ирина Андреевна еще не волновалась. Она прибирала квартиру, пила чай и расслабленно сидела перед телевизором, дожидаясь возвращения дочери.
«Бывало такое, знаем. Придет, куда денется…» – думала она, продолжая заниматься своими делами.
Ближе к полуночи она позвонила Ларисе узнать не у нее ли дочь, но заспанная Ларка ответила, что Лена ушла домой в середине дня, и совершенно не проявила желания что-либо обсуждать дальше. Ирина Андреевна выждала еще немного и позвонила дочери на мобильный. Поскольку эта бунтарка частенько не поднимала трубку или просто сбрасывала звонки, это всегда было неприятно. Но узнать, где ребенок, было необходимо – где-то в середине груди и немного в горле нарастало странное волнение, которое никак не хотело подчиняться разуму, повторяющему, что беспокоиться не о чем вообще.
Мобильный Лены зазвонил в коридоре, и она быстро пошла туда, думая, что Лена просто вернулась и сейчас раздевается, а поэтому не берет трубку. Но телефон играл свою дурацкую попсу на полочке под зеркалом, закрытый платком, свалившимся с вешалки. Рядом лежали Ленины ключи от дома. Ирина Андреевна смотрела на все это и не могла поверить глазам. Осознание приходило очень медленно. Мысль, что она не может позвонить дочери сначала пульсировала в висках, а потом разлилась по всему телу непривычным испугом, сделав ее, волевую и всегда уверенную в себе, беспомощной и слабой. Она чувствовала себя словно в ловушке и задавала сама себе в десятый раз вопрос «это как же?», задавала совсем по-бабьи, растеряв весь свой лоск: «Это как же так?»
«Это как же так случилось?» – бормотала она.
Потом она бросилась к телефону и начала звонить мужу. Вообще-то он давно выговаривал ей за излишнюю жесткость в обращении с дочерью. Но сам он воспитанием не занимался, пропадая на работе, и об их с Леной конфликтах знал от случая к случаю.
– Алло… – его голос был усталый и от этого глухой – Алло, слушаю.
Она собралась с духом.
– Ты когда придешь домой? Скоро? Выходной сегодня.
– Да, почти выезжаю. А что случилось?
И тут ее прорвало. Она не стала ждать его приезда, а прямо в мобильник, плача и крича, поведала историю их с Леной конфликта, уход ее из дома, не забыв провыть про оставленные ключи и телефон. Она, обливаясь слезами, вопрошала, что делать, а он молчал и молчал, огорошенный, усталый и почти равнодушный.
– Не плачь, я сейчас приеду, не плачь. – только и сказал он, сразу повесив трубку.
Она рыдала и металась по квартире, а потом вспомнила про мобильный телефон. Взяв его с полочки, как самую дорогую драгоценность мира, она пролистывала телефонную книжку дочери и набирала все номера подряд, задавая собеседнику только один вопрос: «Лена у тебя?». Кто-то спал и отвечал лаконично-раздраженное «нет», кто-то не отвечал на звонок совсем, кто-то долго дурачился, выясняя, почему Ленке нужна Лена и что у нее с крышаком, были и такие, которые посылали. Но во всех случаях, когда отвечали, она понимала, что дочери там нет. Она прозвонила все номера к приезду мужа и готова была начать снова выть и метаться по квартире, когда повернулся ключ в замке и Игорь, не снимая обуви, влетел в комнату. Куда только делось его телефонное спокойствие?