Другие люди

Размышления мои никто не прерывал, а покончив с ними, я заметил, что Франсина внимательно вслушивается в греческую музыку, негромкую, способствующую поглощению пищи, а не отрывающую от еды. Как грациозно поворачивала она голову.

Едва нам принесли коктейли, у стола вновь возник сияющий Майкл.

— Так что ты предложишь нам сегодня, Майкл? — спросил я.

— Я бы рекомендовал амброзию моря.

— Ты уверен, что эта амброзия не осталась у тебя с прошлой пятницы?

Майкл, словно в ужасе, замахал руками.

— Разве я посмел бы предложить лучшему адвокату Америки рыбу, недоеденную пять дней тому назад? Неужели я жажду попасть в тюрьму, потерять репутацию?

— Майкл, никто не подавал на тебя в суд?

— Никогда!

— И никто не жаловался на качество еды?

— Жаловались, что ее мало.

— Майкл, расскажи нам о своей амброзии.

— Да, ваша честь.

— Так обращаются к судье, Майкл, не к адвокату.

— Великий адвокат должен стать великим судьей, правильно?

— Неправильно, — ответил я, поворачиваясь к Франсине.

Она смотрела мимо меня.

— Майкл, вы согласны, что лучше самому играть в бейсбол, чем судить игру?

— Ага! — кивнул Майкл.

— Судья, — продолжила Франсина, — никогда не выигрывает.

Наш хозяин, Майкл Дичрополис, почувствовал, что его глаза видят далеко не все. И сложил пухлые ладошки, словно собрался помолиться.

— Я объясню вам, что такое амброзия моря. Помпано, приготовленная по особому рецепту. Кроме меня, его не знает никто. Соус из маленьких креветок, — он разве что не чмокнул.

Майкл посмотрел на Франсину. Та кивнула, показывая, что согласна на амброзию.

— Отказаться просто невозможно, — Майкл презирал посетителей, заказывавших по меню. — Туристы, — называл он их, даже если они приходили в двенадцатый раз.

— Мне тоже помпано. И я надеюсь, что «шабли» ты уже охладил.

— Для тех, кто заказывает сегодня амброзию, «шабли» у меня идет по шесть долларов пятьдесят центов за бутылку. И зачем мне проводить столько часов за плитой, готовя фирменное блюдо, не положив на лед несколько бутылок «шабли»? Что, по-вашему, у меня, «Макдональдс»?

Последнюю фразу он произнес не без горечи. Раньше во второй половине дня к Майклу частенько заглядывала молодежь, выпить холодного пива и съесть кусок мяса, запеченного с сыром в тесте («За гамбургером можно ко мне не ходить», — говаривал он). Он знал, о чем поговорить с молодыми, когда оставить их одних. Но в соседнем квартале открылась закусочная «Макдональдс». Конечно, говорить там было не с кем, еда не шла ни в какое сравнение с рестораном Майкла, но он не мог позволить себе такие низкие цены: два доллара тридцать центов за «бигмак». И молодежь стала бывать у него лишь по особым случаям. Они предпочитали есть не так хорошо, но куда дешевле. Для Майкла дезертирство молодых стало еще одним свидетельством заката цивилизации, начавшегося с разрушения Акрополя.

— Что принести из закуски? — спросил Майкл.

— На закуску мы немного поговорим.

— Дайте знак, когда подавать горячее.

И Майкл ретировался за стойку бара.

Глядя на Франсину Непредсказуемую, я думал о Джейн. Этот вечер планировался иначе, в расчете на другую женщину. Я готовился услышать, что идет не так в ее мире, состоящем из автомобиля и одежды, а разговор этот служил лишь прологом к битве под одеялом. Эта женщина могла бы защитить диплом по любовным ласкам. Большинство женщин, я убедился в этом на собственном опыте, знают только половину того, что нужно делать с мужчиной в постели, раз уж удалось завлечь его туда. Мужчины, к слову сказать, знают и того меньше в отношении женщин. Джейн обладала мастерством проститутки без обязанностей последней. Она не изображала страсть, ей не было нужды ненавидеть мужчин. Даже к мужу она питала теплые чувства. Просто ему приходилось разъезжать по стране, а Джейн не желала спать одна. Она использовала меня, я — ее, мы напоминали двух эмигрантов, знающих лишь несколько английских слов, которые, тем не менее, регулярно встречаются в парке, чтобы поиграть в шашки.

Франсина Непредсказуемая хотела, чтобы я использовал свой талант для выигрыша ее, по моему разумению, безнадежного дела. Что искал в ней я?

Да, она могла поговорить на темы, которых не рискнула бы коснуться обычная женщина, вроде Джейн. И, если смотреть правде в глаза, мы обедали потому, что этого захотела она, а не я!

— Извините, что не смог обсудить наши дела в кабинете.

— Извинение принимается. Сама прошу извинения за то, что этим вечером испортила ваш вечер.

— Еще не испортили.

— Я все думаю, как вышло, что вы небогаты?

— Денег мне хватает.

— Хватает, это понятно, но почему вы не так богаты, как адвокаты, вроде Ф. Ли Бейли. Разве вы не хотели бы иметь особняк с бассейном, винный погреб, бильярдную, спальню в зеркалах с круглой вращающейся кроватью, вы понимаете?

— Разве вас возбуждает вся эта мишура?

— Нет.

— Почему вы решили, что мне это необходимо?

— Вы холостяк. Вам не надо тратить деньги на детей.

— У меня есть женщины.

Если она и запнулась, то лишь на секунду.

— Вы когда-нибудь покупали им подарки?

— Случалось. Иногда они покупают мне подарки.

— Из благодарности?

— Думаю, любовник я неплохой, — и я быстро сменил тему. — Я скажу вам, почему я не так богат, как некоторые криминальные адвокаты. Я придерживаюсь нескольких правил.

— Моральные заповеди?

— Я же сказал, правила. Эти адвокаты, что таксомоторы. Их может остановить любой, если в кармане много денег, а процесс наверняка попадет в газеты. Я сам выбираю свои дела. И никогда не принимаю решение, основываясь на платежеспособности клиента или внимании газетчиков.

— Да вы социалист.

— Вот этого не надо. Я делаю то, что хочу. Ни одна корпорация мне не указ. Мне не нужно идти на компромиссы. Я не буду защищать гангстера с сотней «штук» в кармане. Если, конечно, дело его не покажется мне столь интересным, что я не смогу устоять.

— И какие же дела вы находите интересными?

— Вы можете подумать, что я слишком высокого о себе мнения.

— Держу пари, вас это не остановит.

— Мне нравятся дела, в которых исход больше зависит от меня, а не от имеющихся улик. Точно так же классный хирург готов сделать операцию бесплатно, если ее сложность отпугивает его коллег. Чтобы показать себя.

— То есть дело не в деньгах?

— Я не знаю ни одного профессионала, который предпочтет деньги возможности продемонстрировать во всей красе свой павлиний хвост.

— Вы меня не убедили. Вам же известен способ, которым мужчины проверяют женщин. Согласишься ты потрахаться за тысячу долларов, за десять тысяч, за миллион? И когда, наконец, называется цифра, услышав которую, женщина соглашается, он говорит: «Я знал, что ты проститутка. И хотел лишь определить твою цену». Какова ваша цена, мистер Томасси? Возьметесь вы за шестинедельный процесс в Лас-Вегасе за шестьсот тысяч долларов?