Другие люди

Пластинка, слава богу, кончилась. Я не стала ее переворачивать. Тишина, похоже, удивила его. Он-таки поднял голову.

— Боже мой, — вырвалась у него.

Я отвернулась к стене. Пусть думает, что ты застенчива. И показываешь ему свою великолепную задницу.Мои уши, как уши кролика, ловили малейший звук. Он отложил книгу. Он закрыл и отложил блокнот. Он встал и идет к дивану. Я повернулась к нему. Он упал перед диваном на колени.

— Ты очаровательна.

Он положил руку мне на живот.

— У тебя такая нежная кожа.

Тут в окне что-то вспыхнуло.

— Господи! — мгновенно он вскочил на ноги, метнулся через комнату, распахнул окно, стараясь кого-то схватить.

Выругался, бросился к двери. Я слышала, как он бежит по усыпанной гравием подъездной дорожке.

Я ретировалась в ванную, схватила свою одежду, прижала ее к себе.

Когда Джордж вернулся, на его щеках ходили желваки.

— Сукин сын. Удрал.

— Кто-то нас сфотографировал.

— Готов поспорить на последний доллар, что фотографию заказывал Брейди.

— Мы же ничего не делали.

— Разумеется, нет. Ты лишь лежала голая, а я гладил тебя по животу. Какая еще фотография нужна для шантажа?

— Это нелепо, — возразила я. — Все, что мы с тобой делаем, мне только в радость.

— Ты-то здесь при чем? Я думаю о том, кому он намерен показать эту фотографию.

— В суде?

— Брейди не так глуп. Такие вещи не приносят в зал суда. Если я не ошибаюсь, он использует фотографию в ближайшее время.

— Как?

— Поставь себя на его место, подумай, что он может предпринять. Черт возьми, ты могла бы задернуть занавеску, раз уж решила раздеться!

— Я не думала, что кто-то меня здесь увидит. Дом в лесу, соседских окон нет.

— Фотографировал профессионал.

— Я только хотела тебя развлечь.

— Понимаю.

— Неужели адвокаты способны на такое?

— Некоторые заходят дальше, чем другие.

— А ты?

Прежде чем ответить, он долго разглядывал свои пальцы.

— Послушай, Брейди фотографировал не сам, он нанял человека. Я же кое-что купил.

— Фотографию?

Томасси кивнул.

— Такую же?

— Нет, газетную вырезку.

— С тем чтобы добиться такого же результата?

— В каком смысле?

— Морально подавить человека. Это все, чему вас учат на юридическом факультете, грязным приемам?

— На юридическом факультете такому не учат.

— Думаю, мне лучше одеться, — на полпути к ванной я остановилась. — Кому он собирается показать эту фотографию?

— Это только догадка.

— Поделись со мной.

Лицо его разом осунулось.

— Твоему отцу.

Глава 31 Уидмер

Моя секретарь сказала, что звонит некий мистер Брейди. Хочет поговорить со мной о моей дочери. Какой дочери? Она отключила аппарат внутренней связи, а включив вновь, ответила, что о Франсине. Я не знал никакого Брейди, но обеспокоился, не влипла ли Франсина еще в какую-то историю.

— Я поговорю с ним.

В американце хорошее воспитание выдает не акцент, а изменения высоты и окраски голоса. Резкий, скрипучий голос Брейди принадлежал человеку, который никогда не думал о том, как воспринимаются издаваемые им звуки.

— У меня есть фотография вашей дочери, которую я хотел бы вам показать.

— У меня много фотографий моих дочерей, мистер Брейди, и сейчас я очень занят.

— Держу пари, вам придется вернуться к младенчеству Франсины, чтобы увидеть ее голышом.

О, как мне хотелось рассказать Брейди о моей любимой фотографии и тут же положить трубку.

— В нашей семье мы не делали младенческих фотографий.

— Мистер Уидмер, Франсину сфотографировали на этой неделе.

— С какой целью?

— Вы спрашиваете, почему она разделась догола?

— Нет. Меня интересует, с какой целью она фотографировалась?

— О, не думаю, что ей хотелось фотографироваться в таком виде. Ее сфотографировали через окно. Фотограф многим рисковал. Это дорогая фотография, мистер Уидмер, и мне кажется, что вам стоит взглянуть на нее. Я решил, что в такой ситуации лучше всего не идти на поводу у шантажиста.

— Откровенно говоря, меня не интересуют фотографии моих обнаженных дочерей. До свидания, мистер Брейди.

— Секундочку, мистер Уидмер, — успел он ввернуть, прежде чем я положил трубку. — Тут есть один интересный нюанс.

— Какой же? — вырвалось у меня.

— Франсину сфотографировали в квартире мужчины.

— Моей дочери двадцать семь лет, мистер Брейди, она вправе вести себя, как пожелает. До свидания, мистер Брейди.

— Не кладите трубку! Ее сфотографировали в доме Джорджа Томасси.

Я молчал, вслушиваясь в дыхание Брейди.

— Они сфотографированы вдвоем? — спросил, наконец, я.

— Естественно.

У меня было такое ощущение, будто кто-то заявил, что на фотографии, что я хранил у себя, Франсину запечатлели в паре со мной. Нас с Томасси разделяло меньше лет, чем его и Франсину.

— Мистер Брейди, вы звоните с тем, чтобы продать мне эту фотографию?

— О, нет, нет. Я хочу отдатьее вам. После того, как мы кое-что обсудим.

— У вас есть и негатив?

— Негатива нет вообще, мистер Уидмер. Это «поляроид». Чтобы избежать лишних вопросов того, кто будет проявлять пленку. Сможете вы подъехать ко мне в четыре часа?

Он дал мне адрес. Тащиться так далеко не хотелось.

— Я бы чувствовал себя в большей безопасности, мистер Брейди, если бы вы приехали ко мне.

— О, мистер Уидмер, я же адвокат.

— Тем не менее смогли бы вы быть у меня в четыре часа?

— Приеду, не беспокойтесь. Всегда рад выручить коллегу.