Другие правила

— Ну да. Вы же ни разу не ответили мне на письмо, хотя я писал вам постоянно. А тут вы читали письмо, имея перед собой бумагу и чернила для ответа. А увидев меня, спрятали его, будто там было что-то запрещенное.

Она помолчала.

— Хорошо, я буду писать вам. Если вам этого хочется.

— Спасибо, — он снова заулыбался, и ей подумалось, что вот такой вот, с улыбкой, немного смущенный, он совсем не страшен и даже чем-то нравится ей, — я буду очень ждать.

Обратный путь они проделали уже в более приподнятом настроении, чем путь к реке. Катрин все размышляла о новом для нее образе Жоржа де Безье. Она все еще опасалась его, но теперь готова была примириться с судьбой и действительностью. Появилась надежда, что она сможет хоть немного поладить с ним. Ведь иногда же он будет приходить в доброе расположение духа.

Глава 3

Жорж де Безье уже однажды был женат. Он женился рано. Мать, после смерти его отца боясь прерывания рода, подобрала ему невесту, и в семнадцать лет он оказался женат на двадцатилетней красавице с черными как смоль волнистыми волосами и пронзительными синими глазами. И имя у нее было из волшебного романа — Бланшефлер. Едкая, насмешливая, любящая жизнь и веселье, Бланшефлер отлично вписалась в роль графини и в интерьеры старого замка, но совершенно не подходила тихому и замкнутому Жоржу. Первым делом она выжила свекровь, которая безропотно переехала в небольшое поместье, оставленное ей мужем как вдовья доля. И Жорж остался с молодой женой один на один.

Слишком серьезный и тихий, он не был в состоянии понять красавицу-графиню. Он влюбился в нее с первого взгляда, но был убежден, что она совсем не любит его. Робкого юношу, предпочитающего уединение и тишину, Бланшефлер приводила в смущение. Ей же нравилось дразнить его, насмехаться и всячески выводить из себя. Иногда она делала это по доброму, но со временем, поняв, что юный граф не жаждет балов и развлечений, не стремится ко двору и не планирует ближайшее время никуда ее вывозить, она становилась все более ехидной, колючей и холодной. Их стычки приводили его в отчаяние. Бланшефлер, которая раньше казалась ему воплощением мечты, превращалась на его глазах в злую ведьму. Не менее желанную, но все менее доступную.

Видя, что Бланшефлер скучает в старом замке, он в конце концов согласился давать балы, и на эти балы юная графиня тратила баснословные суммы. Она организовала у себя литературный кружок, и на ее поэтов, к творчеству которых он был совершенно равнодушен, тоже уходили огромные суммы денег.

Бланшефлер нравилось покровительствовать. И вот через год у нее появился и собственный театр с десятью разными актерами, которые давали представления два раза в месяц. Для театра потребовалось отдельное здание в городе, и Жорж молча выдал деньги на его строительство. Денег, конечно же, не хватило. Жорж дал еще, потом еще вдвое больше.

Шел третий год их супружества, и отношения их становились день ото дня все хуже, а увлечения своей жены Жорж не разделял и не очень одобрял. Слишком разные, чтобы ужиться в одном доме, они медленно и неумолимо отдалялись друг от друга. Бланшефлер капризничала, и ее расположение можно было заслужить только богатыми подарками или выделением денег на ее прихоти. Часто его подарки ей не нравились. Она вполне могла отбросить жемчужное ожерелье, если оно не подходило к ее новому платью, и потребовать новое, сапфировое. Если Жорж пытался возражать ей, Бланшефлер с ним не церемонилась. От насмешек она перешла к пощечинам, а от пощечин к унижениям. Она высмеивала его, его интересы, его вкус, его образ жизни. Случалось, что после ссоры они не разговаривали неделями, только на людях демонстрируя хорошие отношения.

Бланшефлер никогда не приходила мириться первой. А когда приходил Жорж, она ждала от него мольбы от прощении, даже если виновата была она. И если все ее желания были выполнены, она вполне была способна придраться к ерунде и не простить.

Даже его любви не хватило на все ее капризы. Он так долго покупал ее расположение, что под конец третьего года просто устал быть всегда и во всем виноватым. Бланшефлер же совсем отдалилась от него, и подступиться к ней было практически невозможно. Деньги и драгоценности перестали открывать доступ в ее спальню, став просто необходимой данью ее хорошему настроению.

На Рождество открылся ее театр. Бланшефлер торжествовала. Тем более, что премьера прошла весьма успешно. А в ночь после премьеры, войдя в спальню графини, Жорж застал ее с исполнителем главной роли.

Впервые он видел испуг на ее прекрасном лице. Оправдаться было невозможно, а Жорж просто молчал. Он не кричал, не обвинял и не лез в драку. Он просто смотрел на женщину, которую до этого так мучительно любил и находил в своей душе только презрение к ней. Потом он вышел, предоставив любовникам заниматься всем, чем они пожелают, а наутро прислал жене предписание удалиться в самое дальнее из своих владений.

Бланшефлер молила о прощении, валялась у него в ногах и рыдала. Она рассказывала, как любит его, и как бес попутал, и почему он не может простить единственную ошибку. Жорж стал подозревать, что ошибка ее была не единственной, и что вся затея с театром была посвящена красавцу-актеру. Он смотрел на женщину у своих ног, и не испытывал к ней ни жалости, ни любви. Только какую-то брезгливость. Потом он проводил ее до кареты и расстался с ней без всяческих сожалений.

Театральный сезон продолжился без сбоев. И любовник графини де Безье продолжал играть главную роль и получать большие гонорары. Выносить свои семейные проблемы на всеобщее обозрение Жоржу совсем не хотелось.

Вскоре пришло известие, что графиня ждет ребенка. Обсуждать, чей это ребенок не имело смысла, так как все интимные отношения Жоржа и Бланшефлер закончились за несколько месяцев до скандала. Он не пригласил ее вернуться в город. Но потом не выдержал, и явился к ней сам.

Жена его была сама доброта и любезность. Она лебезила и заискивала перед ним, от чего ему становилось противно. Бланшефлер прекрасно чувствовала себя, до последнего ходила гулять по парку. Строила планы на будущее. Но Бог рассудил иначе.

Увидев, как она мучается в родах, Жорж простил ей все, и истово молился о благополучном разрешении ее от бремени. Он готов был признать ребенка, готов был на любые отношения с Бланшефлер, только бы она осталась жива. Он пригласил лучших врачей, лучшую повитуху, но это не спасло молодую графиню. Ребенок шел ногами вперед, и, промучившись двое суток, Бланшефлер так и не сумела разродиться. Она умерла, и сын ее, рожденный ценой ее жизни, прожил всего на день дольше матери.

Жорж был совершенно безутешен. Он винил себя в ее смерти, ведь не отошли он ее в медвежий угол, ее, думал он, можно было бы спасти. Теперь все ее прегрешения, включая измену, казались ему обычными прихотями красивой женщины, которые он вполне мог бы потерпеть. Он не сумел понравиться ей, не желал разделить ее страсть к прекрасному, и она отвернулась от него. Он был сам виноват в том, что его возлюбленная не желала иметь с ним ничего общего. Он не был ни красив, ни интересен ей. Ее выдали за него замуж не спросив ее согласия. Неудивительно, что она полюбила другого человека — красивого, всецело преданного ее увлечениям.

В тот год Филипп, с которым Жорж был знаком в детстве и которого не видел лет десять, проезжал мимо его владений и решил проведать старого друга. Он застал Жоржа, убитого горем. Выслушав его историю и все его размышления, Филипп обозвал его дураком и предложил отправиться с ним в Россию. Жорж, которому было терять уже нечего, согласился на путешествие через всю Европу, и спустя три года вернулся домой совершенно другим человеком. Но жениться он больше не собирался никогда.

Катрин, хрупкая, светловолосая и тихая, была полной противоположностью яркой и взбалмошной Бланшефлер. Стеснительная и неуверенная девушка с первого же дня привлекла к себе его внимание. Но его судьба, видимо, была не нравиться женщинам, которых он любил. Ее холодность и страх перед ним ранили больше, чем все издевки и унижения Бланшефлер. Жорж, который настоял на помолвке против ее воли, теперь терзался сомнениями, а прав ли он был, заставив Катрин дать ему слово, и все больше и больше убеждался, что она не просто боится его, но и не желает иметь с ним ничего общего. Он проявил элементарную настойчивость, которой так не хватало ему в отношениях с его первой женой, а Катрин, скромная и пугливая, стала бояться его, будто он был каким-то тираном.