Другой Париж: изнанка города

– Что будем делать? – спросил я. – Прекрасный вечер. Может, прогуляемся по окрестностям?

– Тимош! – Моника посмотрела на меня пронзительным взглядом, отказать которому было невозможно. – Пока наши цыгане разбирают вещи, хочешь – мы сходим к Мориа? Он, наверно, еще не спит. Я очень хочу его увидеть! Боюсь, что однажды осенью мы приедем, а он исчезнет!

– Мориа?

– Тот клошар, о котором я тебе говорила.

– Ах да, Мориа… У него странное имя.

– Подожди, я захвачу пару бутылок вина и что-то из еды.

Моника на пять минут исчезла в темноте. Я закурил, глядя вперед на далекие огоньки Парижа. У меня было странное, почти сюрреалистическое чувство от всего происходящего. Святая Сара, цыганская Кали, рассказ дяди Яноша о даре Моники, предстоящий визит к клошару Мориа… Сценки из другой, странной, плохо понятной мне жизни.

– Я взяла продукты. Идем! – окликнула меня из темноты Моника. – Это недалеко.

Мы немного поплутали по дорожкам то ли леска, то ли парка.

– Полиция знает, что он здесь живет, – шепотом сказала Моника. – Но его почему-то не трогают, хотя остальных бомжей отсюда выселяют. Просто все делают вид, что его давно нет.

– Ясно.

Мы пришли к небольшому шалашу, тщательно замаскированному среди кустов. Несмотря на то что листва практически осыпалась, убежища почти не было видно из-за густых веток. Только узкая полоска дымка выдавала человеческое присутствие неподалеку. Учуяв нас, где-то рядом залаял пес.

– Он не любит, когда его беспокоят незнакомцы, – прошептала мне Моника, поймав мой взгляд. – Но у меня есть пароль.

– Ты не будешь скучать по мне, разве ты совсем не будешь скучать по мне… – вдруг громко напела Моника по-английски необыкновенно красивым, гортанным голосом.

– Что это? – шепотом спросил я, остолбенев от неожиданности.

– Мориа любит эту песню. Он когда-то пел ее, убаюкивая меня.

– Это песня Сида Баррета, одного из основателей «Пинк Флойд». Из раннего… – сообщил я цыганке. – Удивительно, что ты ее знаешь.

Она равнодушно пожала плечами:

– Может быть.

Дальше она напела какой-то куплет романса на цыганском. Я все так же не понимал, что происходит. Собачий лай внезапно оборвался, и молодой, веселый голос произнес из темноты:

– Моника? Неужели моя цыганская принцесса снова приехала?

Выскочив как черт из кустов, прямо напротив нас стоял высокий поджарый старик с длинными седыми волосами. Он держал за ошейник великолепного черного лабрадора.

– Мориа!

Моника забыла про меня и бросилась навстречу голосу. Я увидел, как старик счастливо разулыбался и заключил Монику в свои объятия. Стало понятно, что между ними существуют какие-то свои отношения. Лабрадор между тем начал по-щенячьи повизгивать и тыкаться Монике в колени.

Цыганка и тот, кого она назвала Мориа, радостно защебетали, совершенно забыв про меня. Я отвернулся и закурил. Наконец Моника вспомнила обо мне и обернулась.

– Тимош! – закричала она. – Иди сюда! Я познакомлю тебя с Мориа.

Мускулы на лице старика мгновенно напряглись. Его глаза из оживленно-веселых сразу обрели напряженно-внимательное выражение. Лабрадор заворчал и взглянул на меня не по-доброму.

– Улисс! Свои! – осадил старик пса.

Собака посмотрела на меня, потом на Монику. И легла у ног старика.

– Он не похож на человека из табора! – сказал Мориа, прищурившись. – Кто он?

– Это Тимош из России, мой друг.

– Тимош? – Старик снова пристально и недоверчиво взглянул на меня. – Тебе что, лавры Джека Лондона покоя не дают?

– Вообще-то меня зовут Тимофей, – решил разрядить повисшее напряжение я. – Я не цыган. Просто мы в Страсбурге на улице познакомились с Моникой. Она пригласила меня доехать с табором до Парижа… Мы много разговаривали.

– Кто ты? – Мориа все еще стоял, загораживая своим телом проход к шалашу, как будто оберегал от вторжения чужака свое жилище. Улисс привстал и снова заворчал.

– Да просто странник, вагабонд… – сказал я, вспомнив рассказ Моники. – Брожу по миру в поисках приключений и впечатлений. Иногда после этого пишу статьи в газеты и журналы. Видел много крови и боли. Сейчас уже третий месяц живу во Франции, общаюсь с людьми, как могу, зарабатываю себе на хлеб…

– Мориа, он мой друг! – уверенно сказала Моника и снова обняла старика. – Он нас не обидит. Пойдем, я принесла поесть.

– Ну смотри! – Старик вдруг подмигнул мне молодым, ехидным глазом. – Моника мне как дочь. Если что…

– Ой, я слышал это уже от дяди Яноша! Чувствую, несдобровать мне… – расхохотался я.

Моника рассмеялась вслед за мной, старик тоже улыбнулся. Все вместе мы направились к шалашу. Улисс помахивал хвостом.

– Не бойся, Мориа очень хороший, только не любит чужаков, вот и живет отшельником, – шепнула мне Моника.

С первого взгляда я оценил, что Мориа живет здесь давно: вокруг шалаша под ветками был уложен нехитрый скарб, для костра в земле было вырыто специальное углубление, чуть в стороне стояли пластиковые стол и стулья.

– Присаживайтесь! – жестом пригласил старик. – Не ждал вас сегодня. Но голодными не останетесь.

– Мы тоже не с пустыми руками! – улыбнулась Моника, выставляя на стол продукты. Сейчас будем ужинать.

– А дядюшка Янош тебя не потеряет? – спросил Мориа. – Как его бесценное здоровье?

– Нет, не потеряет. Он знает, что я пошла к тебе, поэтому спокоен. Наверно, он навестит тебя завтра, сам все расскажет.

– Добро.

– Тимош, разлей вино!

Я поспешно взял штопор и откупорил бутылку. Старик принес стеклянные стаканы. Я разлил густую темно-гранатового цвета жидкость по стаканам.

– Что ж, за встречу! – предложил я тост.

– За встречу!

Мы выпили. Старик понемногу стал оттаивать. Он откинулся в кресле, собака положила морду ему на колени.

– С прошлого мая с тобой не виделись, красавица моя! – обратился он к Монике. – Ты еще больше похорошела.

Цыганка покраснела и опустила глаза:

– Мориа, уже становится холодно. Как ты собираешься зимовать?

– Как обычно. У меня в шалаше два спальных мешка, есть даже шкура медвежья – нашел на помойке неподалеку. Дырявая, но вполне сгодится для тепла. Зимние вещи в гуманитарной организации выдали. Все хорошо, продержусь как-нибудь.