Другой Пастернак: Личная жизнь. Темы и варьяции
Шрифт:
Как обсудить скрытую символику этого подарка? Евгения Владимировна внешне похожа на героинь картин Боттичелли, на «Рождение Венеры», на «Весну» – рисунком лица, позами, нежной колористикой, как это видно даже в дымке черно-белых фотографий. Здесь нечего обсуждать – здесь налицо сходство. Но как соединить боттичел-лиевскую идею мягкой женственности с записанной Пастернаком неуступчивостью, жесткостью Евгении Владимировны, вызовом, бессмысленной принципиальностью?
Идет весна, рождая все вокруг себя. Родившая одного ребенка Евгения Владимировна настаивает на своем бесполом, внекультурном, антиприродном праве отстраненно и отчужденно подыскивать, кому бы отдать его, раз муж – член Союза писателей и пр. – ушел из семьи. Насмотревшись на другие примеры, она постепенно стала оттаивать – видя, что Пастернак
22 ноября 1941 года, в Ташкент: «Удается ли тебе работать?»
Существованья ткань сквозная. Борис Пастернак.
Переписка… Стр. 433.
Что это значит? Уважительное, подчеркнутое (Женину самодеятельность надо называть работой, иначе она обидится, ведь это ей полагались мастерские, это ему она при бракосочетании предлагала взять ее фамилию и автору «Сестры моей, жизни» и «Поверх барьеров» – не навеянных Женечкой – стать Борисом Лурье) признание. Ведь это не вопрос: «Удалось ли тебе устроиться на работу?» Зинаиде Николаевне, например, удалось устроиться кухаркой в детский дом. А Марине Цветаевой посудомойкой в литературную столовую – нет.
В этом письме Пастернак пишет о том, какие деньги он намеревается заработать и как он поделит их между Женей (сын уже на государственном обеспечении, совершеннолетен и получил от отца уведомление – или разрешение на конкретный запрос? – жениться) и Зинаидой Николаевной с – уже почти – ЕЕ (не ИХ) семьей.
Ноябрь 1941 года, Чистополь: «Если мои надежды не оправдаются, я наймусь истопником в Детдом, где работает Зина и где это никого не удивит потому что там кладовщиком и ее помощником служит человек с высшим обра-зованьем, доцент биолог».
Там же. Стр. 432.
Это уже не называется работать, это – жизнь.
Каприз, игра, счастливая – посчастливившаяся – возможность от горьких дум занять себя изящным хобби. Он поддавался ей – и иногда, чтобы подластиться, просто чтобы задать предписанный жестким протоколом вопрос, с тревогой, которую она должна оценить, спрашивает о работе: удается ли?
Зинаиду Николаевну держат строже.
Как всегда бывает в жизни – в случае, когда каприз и принцип могут дорого обойтись, самые беспомощные люди с легкостью справляются с трудностями: умно и энергично о себе позаботились, добившись качественной эвакуации. Позаботились обо всем сами. «… В конце концов это было исполненье моей частой к вам просьбы последнего времени».
Там же. Стр. 425.
Из творческих профессий художник (художница, конечно) – одна из самых удачных, она имеет наибольшее число плюсов и не накладывает почти никаких обязательств. Писатель Владимир Солоухин, в свое время давший себе установку на достижение не какой-то абстрактно карьерной, а именно светски высокой планки в завоевывании Москвы, отметил это очень четко: профессия должна быть ТВОРЧЕСКОЙ.
Престижнее всего быть музыкантом (классическим, конечно, инструменталистом, да, собственно, без вариантов: пианистом или скрипачом), дирижером, композитором, писателем, народным артистом или народным художником. Женщинам можно просто притвориться, если хочется от безделья – правда, «актрисе» нужно сказать, где снималась или, что еще хуже, где служила, «музыкантше» – очень трудно, они всегда слышат, кто учился, а кто нет, «балерине» – иметь вывернутые ноги, которые тоже или вывернуты, или нет. «Художнице» же достаточно «пачкать красками траву». Евгения Владимировна была, как во всем, безупречна в стиле: «<> ее изысканная живопись (портреты, цветы и натюрморты обычно блеклых тонов с одним-двумя яркими колористическими мазками) <>».
МАСЛЕННИКОВА З.А. Борис Пастернак. Встречи. Стр. 310. Пастернаку не хватило в ней только одного – любить ее хоть чуть-чуть больше.
Евгения Владимировна чем-то по стилю – дальше не стоит углубляться – напоминает Марину Басманову, вечную «М. Б.» Бродского.
Что ж ей было «Е.П.» не стать! Чем похожи? Художницы (рисуют на людях), холодно красивы, из хороших (подходящих) семей. Наконец, сходная тактика: молчат и заставляют себя любить. Евгении Владимировне – не мужа, мужа не удалось, да и так по большому счету никого выдающегося, не ставила целью. Цели такие не ставятся невлюбчивыми, нестрастными, бесцветными женщинами, при всей универсальности закона притяжения противоположностей в таких редко влюбляются – Мизгирь вот, Бродский. Евгении Лурье не выпало.Иосиф Бродский со своим романом с Мариной Басмановой – роковым – на десятилетия структурировал свою судьбу. Суды, ссылки, измена, высылка из СССР, Нобелевская премия. Инициалы М. Б. через пятнадцать лет, грозно, как печать, набранные над стихотворением, значительные, как главная строка, как ключ. Кто-то ему, может, и делал судьбу, но любовь свою он выстроил сам, как роман, готовый к экранизации. Такие любви, правда, не выдумаешь, с ним просто случилось то, что не случилось у Пастернака с Евгенией Владимировной. Объяснения привели бы к необходимости рецепта. Борщ у Пастернака не удался, и его хозяйку никто не беспокоит. Хотя продукты были взяты первоклассные.
«Приезжая из Переделкина в свою московскую квартиру у Бородинского моста, звонила мне: „Зоя Афанасьевна, я приехала“. – „Очень рада, Евгения Владимировна“. – „Да, но мне нечего есть“. Я шла в диетический магазин, покупала еду, приносила ей. „Как, вы уже уходите? А кто же мне все это приготовит?“»
«Однажды мы ехали на машине Стасика из Переделкина с ней и Леней. Я очень спешила. <> Леня высадился где-то по дороге. Когда машина остановилась у ее дома, Евгения Владимировна спросила: „Как, вы не выходите? А кто мне откроет дверь?“»
«…при мне ей купили в комиссионном за пять тысяч рублей шубу, разорившую семью, в то время как тоненькая миловидная Алена note 10 ходила в дешевой старой шубке из вывороченной кожи».
МАСЛЕННИКОВА З.А. Борис Пастернак. Встречи. Стр. 311—312.
«Все, относящееся к закрытым распределителям, я оставил Жене».
БОРИС ПАСТЕРНАК. Пожизненная привязанность.
Переписка с О.М. Фрейденберг. Стр. 177.
«Женя мечтала о Париже и думала, что брак с Борей избавит ее от земли. Она разочаровалась. Он привык к толстовскому укладу высокой порядочности, к одухотворенному быту, к семье „Войны и мира“, а Женя предлагала ему богему».
Note10
невестка
Богема – богемный образ жизни взамен творчества. При этом Женя была очень тонка. Она не хотела вульгарно понятого богемного образа жизни – менять любовников, Боже упаси! – пить, совершать какие-то эксцентричные поступки, она хотела быть выше всего этого.
«Он был очень сконцентрирован. Вероятно, гениальность Пастернака и выражалась в том, что, если ему не давали работать, он заболевал. Это было причиной того, почему они расстались с мамой. Она была художницей, живописцем, и ей тоже нужно было место и время для занятий искусством. А было невообразимо тесно, мы жили в одной комнате коммунальной квартиры, нужно было приносить воду, которая за ночь замерзала и стояла в коридоре, топить печки. У отца есть стихотворение „о временах немыслимого быта“. Они расстались, потому что два художника не могли ужиться в таких условиях. Мама думала, что он поступится своей работой, но для отца это было бы трагедией».
Е.Б. Пастернак. Интервью «Jewish news» ( http://jn.com.ua/Interview/Pasternak2104.html ) Вот так. Семья у Пастернака попалась понимающая – поступиться ему своей работой, чтобы создать условия для Жени Лурье, все видели – было бы для него трагедией. Как-то уж слишком сильно неволить не стали, проявили чуткость, поступились своим.
«Катрин Денев считает, что зарабатывает достаточно. Для женщины».
ПЛАХОВ А. Катрин Денев от «Шербурских зонтиков»
до «8 женщин». Стр. 420.