Другой
Шрифт:
Игорь запел:
— Белый снег, серый лед…
17
Рассвело, и я ненадолго отлучился, когда вернулся, костер уже потух. Попробовал, как можно тише пробраться в палатку, но задел гитару, споткнулся о сумку, упал, в пакете под рукой, задребезжало.
— Пьянь, — не громко выругался сонный Сергей.
— Чшш… не шуми, — говорю.
Антон посапывал, Игорь не спал, поднял к потолку руку, и, улыбаясь, рассматривал, будто в полумраке разглядел что-то новое, чего при свете не увидеть.
—
— В десять.
— Вот видишь, все получилось.
— Ты можешь себе представить реакцию? Ничего, я тебе потом расскажу…
Игорь захихикал:
— В девять я вас бужу, и вперед. Я пойду, червей накопаю.
Он приподнялся, пополз к выходу.
— Ты что, спать не будешь?
— Нет, — сказал он, — поздно уже, вернее рано, не важно… спи.
Долго не мог заснуть, крутился и так и эдак — не получалось. Опять он пересидел. Да что он — каменный? Нет Игорь, — ты заснешь первый. Не знаю, зачем мне это, но сначала — ты…
А теперь кофе, я хочу кофе, очень крепкий и очень сладкий и горячий, чтобы пальцы обжигались… Выполз из палатки. Уже светло. Поставил чайник на огонь. Решил пойти к озеру, смотреть на туман, там сейчас красиво…
Туман, только над водой, — берег, хорошо просматривался в обе стороны. Игорь уже далеко, шел мимо камышей, в сторону деревни. Появлялся и снова исчезал за кустами. Иногда слышал, как свистит спиннинг и о воду бьется блесна, но эти звуки все тише, тише. Вдруг резкий всплеск, бульканье и треск катушки. Я рванулся к белорусу, крикнул:
— Подожди! Я хочу это увидеть!
Игорь услышал, до меня донесся его смех.
Бежал больше минуты, запыхался, ободрал ноги, но не зря.
Он залез по пояс в воду, дал рыбе уйти на глубину — дальше от камышей, выводил на пляж, где нет травы, там не зацепится.
— Говоришь, щук не ловил? — крикнул через плечо.
— Теперь, могу сказать, что ловил, — ответил я. — Вон какую мы с тобой тянем!
Белорус подкрутил фрикцион, катушка затрещала реже, но стал подматывать, и спиннинг задергался с большой амплитудой, над водой опять защелкало.
Наконец, вывел на чистое, рыба все там же, на глубине.
— Ну раз так, то давай! — Вылез из воды. Протянул мне спиннинг.
— Упущу! Жалко будет… Она там большая…
— Упустишь, убью! Но ведь, кто не рискует… а?..
Перехватил, сразу почувствовал на руке тяжесть. Вдруг, давление исчезло, спиннинг выпрямился, леска провисла. Я растерянно повернулся к Игорю:
— Сошла.
— Да где, сошла?!. Катушку крути! Там она!
Это — уже не нужно, спиннинг снова изогнулся, катушка затрещала, леска натянулась, от порыва ветра вдруг загудела. Не держал таких крупных; руку, будто, током било, легкие вибрации сменяли мощные удары — только бы не порвала.
— Не порвет, — обнадежил Игорь. — Это не леска — это мононить.
— Я что, опять вслух?..
Он смеясь:
— Давай уже, подводи, смелее!
Я с усилиемстал крутить катушку, щука поддавалась, подходила, метров за десять, вспенилась вода, забурлила, как кипяток в чайнике, и опять катушка затрещала, снова рыба пошла
на глубину.— Бред, — возмутился Игорь. — Такого не бывает! Это ж не "Голубой Марлин", полущур задрипанный а форсу…
— Откуда у нее столько силы?
— Сейчас поглядим, что ж там за зверь такой…
Игорь подкрутил фрикцион, сжал пружину до максимума:
— Все! Теперь только ты и она. Сойдет так сойдет, зато почувствуешь всю мощь… Тяни смелее мой мальчик, это момент истины!
Пробковый кончик уперся в живот, стало больно, я и вправду почувствовал "всю мощь"; крутить ручку трудно, не спеша, попятился к лесу. Рыба пошла в бок, обратно, к камышам. Потянул, что есть мочи, порвет так порвет, а в камыш уйдет, оттуда уже не вытяну.
Кончик лески менял направление, петляя и выворачиваясь английской "S" — рыба пошла на меня. Пятнадцать, десять, пять метров; только заметил, что по колена стою в воде, — когда успел, непонятно, наоборот же, от озера шел. Потащил к берегу, как упертую корову за рога, и опять леска обвисла, но щука не сошла, огромная зубаста, она уже в метре от меня, из воды, как выскочит, чуть руку не оттяпала. Не рыба а Анаконда — толстое брюхо и гигантская чешуя, — мерзкая такая, хищная — желтая с серым. Голова огромная, как пятикилограммовый арбуз, жабры раздулись, и там виднелось что-то ужасное, жестокое и голодное, — такие, зубастые колесики, или даже… Не успел разглядеть. Так испугался, что закричал, отдернул руку; спиннинг вырвался из пальцев, вылетел и больно ударил белоруса по голове.
Спиннинг не нашли; щука забрала его с собой. Игорь нырял полчаса, — прощупал дно в радиусе двадцати метров — ничего.
— Тут берег каменистый, он должен был зацепиться…
— Может, еще в камышах?..
Он опять полез в камыши:
— Глеб-Глеб, как же ты мог…
— Ну ты же видел, блин… она хотела меня укусить!..
— В это веришь?
— Я знаю, что я видел. Это не рыба… Какой-то злобный потомок Ихтиандра.
Игорь вышел на берег, стал одеваться:
— Да, так рождаются легенды. — Посмотрел на меня, улыбнулся, осуждающе покачал головой.
Спрашиваю:
— Сколько, думаешь, она весила?
— Пуд — это железно.
— Мало, что-то. Давай говорить: тридцать килограмм.
— Нет в тебе размаха. Семьдесят не меньше. Тридцать, любой дурак вытащит.
Сергей и Саша проснулись, сидели на скамейке, друг напротив друга, тихо беседовали, кофе пили.
— Ребята, что было! — крикнул им издалека. Сергей, какой-то злой, ничего не спросил.
Подошли. Я, то же, но иначе:
— Что было, ребята?!
— Кто оставил чайник на плите? — спросил Сергей.
— А чего сразу, я?! — возмутился я. — Может, Антон, или?!.
— Антон говорит, что не он. И вообще он спит!
— Тогда не знаю. Люди, признавайтесь, кто ставил чайник?
Внимательно посмотрел на присутствующих. Да, и ведь никто похоже не сознается…
— А смелых, и честных не осталось, — упрекнул я. — Жаль. Кстати, а что с чайником?