Дружинник

— Ладно, придумаю, чем тебя занять. Но если попробуешь меня обмануть, если я почую подвох… Сама понимаешь, что тебя ждёт, — я указал взглядом на остывающее тело десятника.

Мне было сложно ей доверять. После того, как я столько времени жил в постоянных подозрениях и обмане, меня преследовала навязчивая мысль о том, что девчонка может нанести удар в спину, стоит лишь отвернуться. Но она начала клясться и божиться, что не предаст моё доверие, и я решил дать ей шанс на свой страх и риск.

Через двадцать минут мы снова были в моей квартире. Приказав Але следить за жилищем и никому не открывать, я отправился к Якову.

Дома его не оказалось — пришлось подождать. Служанки предложили мне отобедать, и я не стал отказываться. Всё утро ничего не ел, и теперь желудок яростно сводило голодом.

Пока я ел, рядом за столом сидела Таня. Она хотела узнать, что произошло, но я не стал углубляться в подробности.

— Сложная ситуация в городе, — сказал я. — Барятинские снова воюют с Птахиными. Младшая ветвь отделилась. А я хочу понять, что со всем этим делать. Видишь ли, я разошёлся во взглядах с главой рода. Аркадий хотел меня удержать. Теперь он мёртв, Гаврила — тоже, а врагов у нас поприбавилось.

— А что делать мне? — заволновалась Таня. — Я тоже служу Птахиным. Они меня заберут?

— Никто тебя не заберёт. Ещё чего! Останешься со мной.

— Я не смогу больше быть врачевательницей, ты же знаешь.

— В любом случае, ты прекрасная медсестра. Но я не хочу, чтобы ты мне служила.

— А кому мне служить?

— Никому. Я не хочу, чтобы ты была служанкой.

— Ну а кем же мне быть? И что делать с клятвой?

— С этим мы разберёмся. Я ведь тоже кое-что пообещал, помнишь? Пообещал, что не брошу тебя, что бы ни случилось.

Таня покачала головой:

— Ты безумец.

— Может быть. А это имеет значение?

— Лучше бы не имело.

Когда пришёл Яков, он даже не удивился тому, что я сижу у него в гостиной. Словно ждал.

— Догадывался, что придёшь, — сказал он. — Правда, не думал, что так быстро.

От Якова я, наконец, узнал подробности случившегося. Оказалось, два дня назад Барятинские подвезли в Оханск несколько танков, и вчера ночью обстреляли особняк Птахиных-Свириных. Обстрел не прекращался до сих пор, но сообщений о жертвах пока не поступало. Барятинские предприняли атаку, но та была успешно отбита. Птахины-Свирины засели в бункере, и война вошла в позиционную стадию. Яков обладал лишь приблизительными данными о численности сил противника. По его сведениям Барятинские прислали одного или двух сильных, небольшую группу дружинников и сотни три наёмников.

Я же в свою очередь поведал о схватке с Аркадием.

— Какой ступени был тот дружинник? — спросил Яков. — Шестой, говоришь? А как звали?

— Аркадий.

Тут Яков изменился в лице и покачал головой.

— Что такое? — спросил я.

— Я его знаю. Мой отец его знал. Он из десятки сильнейших. И ты его победил один на один? Мать моя женщина! — Яков почесал затылок в недоумении. — Ну ладно, допустим. Дальше-то что планируешь делать?

— Надо придумывать, как отцепиться от Барятинских и старшей ветви. Они теперь все против нас. И похоже, мы на одной стороне. Придётся мне принять предложение младшей ветви.

— С Барятинскими проблема невелика, — заверил Яков. — Надо подключить дворян. Помнишь Андрюшу Саврасова? Я встречусь с ним, спрошу, что его семья намерена предпринять. А вот как быть со старшей ветвью, даже не знаю. Никто не рассчитывал, что они ввяжутся конфликт. Кажется, Барятинские всерьёз на них надавили.

— У меня есть идея, — сказал я. — У главы рода тут дочь живёт. В гостинице.

— И что ты собрался делать?

— Догадайся. Пока дочь Дмитрия Филипповича будет жить у Птахиных-Свириных, старшая ветвь побоится в открытую идти против нас. Уж головой собственной дочери Дмитрий точно рисковать не станет.

Глава 24

Дом, в котором я снимал квартиру, уже был взят под охрану. Пятеро вооружённых людей в одинаковых светло-зелёных кителях дежурили в парадной. У каждого — винтовка, штык на поясе и портупея. На головах — кепи. Среди них выделялся один — высокий усатый парень с позолоченной кокардой на кепи и офицерскими нашивками на воротнике. В отличие от остальных он был вооружён револьвером, что лежал в кобуре на поясе, и саблей.

Я не знал, кто это такие. Первая мысль: Птахины-Свирины приставили людей для охраны недвижимости в это непростое время, но тут я вспомнил, что их наёмники, как и наёмники старшей ветви, носили синие кители, а вместо кепи — невысокие киверы, сужающиеся к верху. Каждый род одевал свою наёмническую армию в собственную униформу со своими гербами. На кителях, нашивках и портупеях этих ребят красовался орёл с мечом в одной лапе и короной — в другой. Где-то я такое уже видел…

— Предъявите ваши документы, пожалуйста, — остановил меня офицер. — Вы в этом доме проживаете?

— Кто такие? Назовитесь, — потребовал я.

— Войско бояр Барятинских. Нам велено проверять каждого. Предъявите документы.

Ах, вон оно что! Значит, Барятинские сюда этих молодцев прислали. Прибирают к рукам имущество своих врагов. А документы зачем проверяют? И как раз в доме, где я расквартировался. Уж не по мою ли душу?

— Не собираюсь вам ничего предъявлять, — заявил я. — Отойдите с дороги.

— И всё же вам придётся это сделать, — настаивал офицер. — Здание перешло во владение Барятинских, и мы обязаны проверить всех жителей. Это не займёт много времени.

— Если не хотите неприятностей, прочь с дороги, — произнёс я угрожающим тоном. — Вы не имеете права заниматься подобными вещами.

— Предъявите ваши документы, — грозно повторил офицер, и его рука легла на кобуру, — иначе мы будем вынуждены применить силу.

— А я сказал, что ничего предъявлять не буду. Можете делать, что хотите.

Офицер и двое наёмников стояли у лестницы. Остальные двое — позади меня. По команде бойцы вскинули винтовки.

— Последний раз прошу, по-хорошему, — сказал офицер. — Иначе нам придётся взять вас под стражу.

В дальнейшем диалоге смысле не было. Я направил энергию в ускорение. Выхватил у ближайшего бойца винтовку, и треснул прикладом ему в живот. Офицер и глазом не успел моргнуть, как получил прикладом в лицо.

Остальные трое наёмников выстрелили одновременно. Я отчётливо видел летящие в меня пули. Успел пригнуться. Пули просвистели над головой и врезались в мраморные перила.

Я перехватил винтовку, прицелился в ближайшего наёмника. Выстрелил. Пока тот падал, я перевёл ствол на второго и передёрнул затвор. Снова выстелил. Пуля пробила щёку бойца и вылетела из затылка вместе с кровавыми ошмётками, которые я наблюдал словно в замедленной съёмке.