Дрянной декан

Девчонки тоже остановились и посмотрели на нас. При этом на Романа они посмотрели удивленно, а на меня – будто бы с жалостью. Да я и сама ощутила себя невероятно жалкой в этот момент.

– Потому что машина не моя, а папина.

– Да какая разница. Вы вместе живете, проводите будни в одном и том же универе... Просто ездил бы с ним! – воскликнула я. Промозглый ветер проникал через расстегнутую куртку и лапал меня ледяными ручищами, от которых по телу разбегались волны холода, но мне было все равно.

– Это вовсе не "просто", Марго, – Рома тоже повысил голос и выдернул свою руку из моей. – Не говори того, о чем не имеешь понятия.

Он догнал ушедших вперед парней, а мне стало больно, холодно и мерзко. Я застегнула куртку и накинула капюшон, намотала поверх шарф в три оборота. Юля ободряюще взяла меня за руку, но это особо не помогло. Яся молчала и старалась не смотреть в мою сторону, но было очевидно, что она думает о том же самом, о чем и мы с Гардениной. Я – девушка Ромки, с которой тот не считает необходимым быть откровенным. Придумала себе вселенскую любовь, хотя не знаю о нем практически ничего...

Нужно было сдержаться и прояснить этот момент наедине, а не при свидетелях – к тому же, таких потенциально опасных, как новая солистка – но я просто не смогла сдержаться. Он столько раз опаздывал на занятия или не появлялся вовсе, списывая это на неудобное расписание электричек, хотя мог бы приезжать стабильно вовремя...

А я перлась в универ даже тогда, когда огребала от декана по полной! Потому что в универе был шанс увидеть Ромку...

Вот и случилась наша первая ссора. Всю дорогу до дома Федоровой мы с Верстовским старательно избегали друг друга. В метро встали поодаль: я с Гардениной, он все также с друзьям. Чуть позже к ним присоединилась Яся. Они что-то бурно обсуждали, а потом начали вместе петь. Ромка смеялся, он совсем не выглядел обиженным или расстроенным. И смотрел на вокалистку с задорным восторгом... Он и на меня так смотрел частенько, и мне почему-то казалось, что этот взгляд был... индивидуальным, что ли? Именно моим. Что это я вызываю в нем огонь и восторг.

А оказалось, это был обычный взгляд веселого Ромы. Он мог смотреть ТАК на кого угодно, лишь бы настроение было подходящим.

– Вы обязательно помиритесь, – ни с того ни с сего брякнула Юлька. – Даже не вздумай ехать домой!

– Еще чего! Вечер только начинается, какой домой? – с чувством заявила я. Хотя на самом деле во рту разлилась горечь.

13.2. Афтепати у Федоровой

Через сорок минут дороги мы оказались на месте. Главная тусовщица Ливера (по версии Юльки) жила в обычной панельной девятиэтажке в спальном районе Москвы. Мы шли от метро около десяти минут, ненавязчиво радуясь, что идем большой компанией, а не поодиночке: по пути нам встречались сплошь неухоженные дворы, разбитые лавочки и алкоголики, зовущие разделить вечер с ними.

Затем нас встретил темный подъезд и замызганная кабинка лифта, с натужным скрипением ползущая вверх по шахте. На подъезде к нужному нам, пятому этажу стало шумно. На лестничной площадке стоял сигаретный чад.

– Всем привет! – на пороге нас встретила рыжеволосая ведьмочка в полосатых гетрах и высокой чародейской шляпе. – Разувайтесь, оставляйте верхнюю одежду на вешалке и добро пожаловать!

Хозяйку нисколько не смутило то, что вешалка лежала на боку, свалившаяся под весом десятков курток и пальто, а на полу прихожей негде было ступить от уличной обуви. Немного подумав, мы сложили одежду на гору вещей и столкнулись в коридоре с небольшой очередью.

– Э-э-э... – а можно помыть руки с дороги? – хорошая девочка Гарденина подошла к двери в туалет и вопросительно посмотрела на стоявшего рядом парня в светлом эльфийском парике.

– Помой на кухне, здесь занято. Давно и, видимо, надолго... – "эльф" недовольно глянул на нее и забарабанил в запертую дверь. – ЭЙ, А МОЖНО ПОСКОРЕЕ!!!

– Ну прямо как в плацкартном вагоне с утра, – пробормотала я, направляясь дальше.

Юля мимоходом прижалась ухом к двери и смущенно отпрянула.

– Нет, в плацкарте иначе, поверь!

Наслушавшись про "грандиозную вечеринку у Федоровой" я ожидала несколько иного масштаба. Родителям Марины принадлежала двушка достаточно скромного размера, каждый квадратный метр которой оказался занят одним, а то и двумя гостями. Внутри было душно и не очень светло – на стенах висели гирлянды и "волшебные" фонарики из китайского магазина, мерцали экраны телефонов и нетрезвые глаза молодежи.

Но в том, что касается интерьера, квартира превзошла самые смелые ожидания. Мебель слоями укрывала декоративная паутина, белые нити тянулись от люстры к верхушкам шкафов и серванта. В коридоре главенствовала композиция из ошметков грязного рванья вперемешку с летучими мышами. На полках стояли пластмассовые черепа.

Приглашенные в основной своей массе также придерживались хэллоуинского стиля одежды. Ведьмы, зомби и вампиры плавно перекочевали из университетской столовки в федоровскую двушку. Плотность "населения" была такова, что рассчитывать на что-либо, кроме самого тусича, было самонадеянно.

Мы разместились в зале, где, помимо нас, уже обосновалось не меньше пятнадцати человек. Как они там все поместились – ума не приложу, было слишком темно. Юлька развела активную деятельность. Принесла с кухни два бокала виски, разбавленного колой. Вручила один из них мне, другой – Ромке, которого насильно оттащила от знакомых парней. После согнала с маленького дивана нескольких пьяных малолеток и усадила на него нас. Сама вползла рядом, сбоку.

Было очень тесно, но все же лучше, чем стоять или сидеть на полу, рискуя быть затоптанными. Из угла напротив торчали многочисленные ноги, доносилось бряцанье гитарных аккордов. "Ведьмаку заплатите чеканной монетой" – пел нестройный хор голосов.

– Ром, а сколько твоему папе лет? – невинным голосом спросила Гарденина.

Ох, опять она за свое!.. Я хотела было подняться и уйти, но что-то меня остановило. Может, Юлькина рука, вцепившаяся мне в платье за спиной у Ромки. Или иррациональное желание узнать чуть больше об объекте своих страшных фантазий?..

– Сорок, – зажатый между нами Верстовский ответил без негатива. Похоже, остыл после недавней вспышки. Милостиво решил поделиться кусочком своих отношений с отцом, в которых все "совсем непросто".

– То есть...

– Да, я родился, когда родители были совсем молодыми, даже чуть младше нас сейчас. Первая юношеская любовь, все такое.

– А отчего твоя мама... – я по голосу почувствовала, что Гарденина сама смутилась от своей напористости. – Извини, если лезу, куда не просят...

– Рак, – коротко ответил Ромка. – Мне было десять тогда.

– Блин, это просто жесть, – Юля глубоко вздохнула и поежилась. – Соболезную тебе.

Я не смогла произнести ни слова. Из темного угла квартиры на меня посмотрело нечто необъяснимое, бесформенное. Со свисающей с потолка паутины дохнуло затхлым немым ужасом, отголоском давнего горя.

"По глади черных вод, где звезды задремали..." – медленно прошелестел мне на ухо бесплотный голос. Я мотнула головой и зажмурилась, наощупь нашла Ромкину ладонь и ободряюще сжала ее. Тот ответил на рукопожатие. Страх немного отпустил.