Дрянной декан

– Прости, - парень отстранился и слегка покачнулся. Ему пришлось опереться рукой об одну из колонн, подпирающих высокий свод: некогда белая штукатурка безвозвратно потемнела от сырости и дождей.
– Я... мне было плохо, Рита. Да и сейчас немногим лучше. Но ты вернула мне надежду.

Юный Верстовский стабильно посещает занятия, ударяется в пьянство и творчество, не в силах пережить расставание со мной - кто вообще мог подумать, что такое возможно? Я бы прыгала от счастья, шепни мне кто на ушко такой сценарий. Разве не это лучшее подтверждение чувств?..

Мне бы очень хотелось чувствовать радость и облегчение. Но сейчас надо мной довлела апатия и равнодушие. Я и сама чувствовала себя не лучшим образом, во многом потому, что всю ночь видела сны с участием его отца... Меня кольнуло стыдом, но я решила пока отбросить этическую составляющую. Потому что мои необъяснимые чувства к декану - мимолетная слабость. Временное помрачение рассудка, от которого стоит избавиться как можно скорее.

Наваждение, что рассеется при свете дня.

– У меня есть условия, Рома, - я заметила, что на нас начали обращать внимание, и утянула его внутрь здания.

– Конечно, Марго. Я на все готов.

– Во-первых, ты начинаешь нормально посещать занятия. Хватит быть раздолбаем!

Верстовский вздохнул.

– Хорошо. Я ведь и сам понимаю, что так жить нельзя. Нужно становиться серьезнее.

– Во-вторых...
– задумалась, а что же "во-вторых". Можно было бы заставить его проводить меньше времени на репетициях, или вообще потребовать выгнать из группы Ярославу...

Но по факту мне было все равно, где, с кем и сколько Рома проводит времени.

Если быть совсем уж честной, я дала ему еще один шанс лишь для того, чтобы обезопасить себя от посягательств декана. Которых вроде как больше и не было, но... С сегодняшнего я чувствовала себя непривычно беззащитной перед старшим Верстовским. Потому что главный аргумент против нашего романа - моя антипатия к нему - растворилась в темных водах реки с застывшими в ней звездами.

– Ладно, проехали, - решила я.
– Пошли на занятия.

День предстоял легкий и ненапряжный. Нас всех ждала маленькая передышка в виду отсутствия в расписании "зарубежной литературы". Когда мы входили в аудиторию, младший Верстовский обнимал меня за талию и весело улыбался, всячески демонстрируя счастливое воссоединение. Юля, увидев нас, сперва удивилась, потом разозлилась, ну а в завершении даже приободрилась: ее надежда получить профит от наших с Ромой отношений загорелась с новой силой.

После того, как пары подошли к концу, мы втроем (я, Юля и Ромка) уселись на подоконнике в большом коридоре. Верстовский гладил меня по спине и то и дело пытался поцеловать, но я игриво отворачивала лицо, подставляя ему то левую, то правую щеку. Делая вид, что простила его не до конца. Внезапно Гарденина вытянулась в струнку и чуть было не подпрыгнула, сидя на попе.

– Здравствуйте, Вениамин Эдуардович!
– прокричала она на весь коридор.

Мимо нас шел декан. Услышав приветствие, он обернулся и смерил нас всех уничижительным взглядом, от которого могла застыть даже самая горячая и лихая кровь. Не остановившись и ничего не ответив, он пошел себе дальше, влекомый, видимо, какими-то неотложными и важными делами, которыми обычно занимаются деканы - промежутках между тем, как мучить студентов и приставать к студенткам...

– Что с ним, Ром?
– подругу его невнимание задело до глубины души.

– Не знаю, - проворчал Верстовский, недовольно глядя вслед отцу - Он какой-то странный в последнее время. Мне кажется, что у него кто-то появился...

– В смысле?!
– вскинулась Юля, да и я вслед за ней.

– Ну, женщина. Сто лет его таким не видел.

– С чего ты решил?
– у Гардениной задергался глаз. Я же попросту потеряла дар речи. Неужели все настолько очевидно?..

– А ты не видела, каким он стал?
– огрызнулся на подругу парень.
– Молодится, будто ему двадцать лет. Подстригся в барбершопе, накупил кучу брендовых вещей. Того и гляди, сядет за Харлей!

От волнения стало трудно дышать. Ромка явно злился на отца - можно подумать, ему одному можно было стричься в барбершопе. Или все из-за мотоцикла, который, того и гляди, уедет прямо из-под носа младшего Верстовского?

– Думаю, тебе показалось, - примирительно сказала я и погладила бойфренда по руке, успокаивая то ли его, то ли саму себя.
– Да даже если и так... Вряд ли это что-то серьезное. Так, мимолетное увлечение, коими полнится жизнь. Ты же сам говорил, что декан все еще помнит твою мать...

– В том-то и дело, - горько ответил Роман.
– Папа не знает, что такое "легкие связи". Если ему кто-то понравится, то это на долгие годы!

Мы с Юлей дружно пришли в ужас, но по несколько разным причинам. Схожесть этих причин заключалась в указанном Ромкой промежутке времени, а различие - в персонаже, на котором концентрировалось внимание моногамного декана.

– И ты знаешь, кто бы это мог быть?
– невинно спросила Гарденина, явно приготовясь точить ножи.

– Точно не уверен. Но он вроде переписывался с одной дамой.

– ДАМОЙ?!
– безмерно удивилась я.

– Да. Какой-то училкой из провинции. У них, вроде, схожее направление научных работ.

Мы остались сидеть, как громом пораженные. Наконец Гарденина произнесла:

– Это просто хрень какая-то!

– И не говори, - согласился Ромка.
– Мне не нужна мачеха... Рит, можно я схожу ненадолго к парням из "Любовников"? Только туда и обратно. Обещаю.

– Валяй, - бессильно махнула рукой я.
– Можешь не возвращаться.

– Нет, я мигом. Подожди меня в холле, окей?

Верстовский убежал, и мы с Юлькой остались вдвоем.

– Я ВЫЦАРАПАЮ ЕЙ ГЛАЗА!
– угрожающе прошипела она, перестав сдерживаться.
– Вырву все волосы, намотаю их на ее же кулак и засуну в жопу!

– Боже!
– я отшатнулась от нее на другой край подоконника, держась за сердце. С изумлением наблюдая, как "чистое и невинное", по словам декана, создание превращается в рассерженную, сгорающую от ненависти фурию.
– Юля, а тебе разве не надо идти на занятие по театральному мастерству?

Гарденина с этой недели записалась в актерский кружок, желая в конце года сразить всех зрителей на весеннем спектакле.

– Точно...
– опомнилась она и, быстро чмокнув меня на прощание, убежала в другой корпус.

Я немного посидела, приходя в себя, а потом написала сообщение декану, предлагая ему прямо сейчас встретиться в холле. Нам явно стоило кое-что обсудить.

Отец Ромки ответил согласием, подвинув свои важные декановские дела ради встречи со мной.

Когда я через десять минут спустилась вниз, Верстовский уже ждал меня, стоя около окна и глядя на дождь, печально поливающий стекла с внешней стороны. Я медленно приблизилась, пользуясь возможностью рассмотреть его ненароком. Будто впервые замечая, какой же он ВЫСОКИЙ - не просто рослый в плане роста, а именно что сильный, статный, выдающийся. Значительно превосходящий по всем параметрам меня. И какие у него широкие, спокойно расправленные плечи, а талия и бедра узкие наоборот. И что одевается он вполне себе нормально. И вообще прекрасно выглядит для своих нескольких десятков лет.