Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Дубль два. Книга вторая
Шрифт:

— Мы из неё вторую неделю выбраться не можем. Но эта хоть не страшная, — пробурчал я из-под стола, стягивая носки.

— А откуда здесь это всё? — родила «неожиданный» вопрос Энджи.

— Представления не имею. Но думаю, что с этими дедами мы точно не пропадём. Только надо и их уважить. Просят по старине всё сделать — сделаем. Тогда такой спешки не было, судя по книжкам. Обстоятельно народ жил. Раз хочет хозяин сперва накормить, напоить да в баньке попарить — так тому и быть.

— Ну, по старине, так по старине, — тряхнула головой Лина, будто просыпаясь. И уселась на лавку рядом, начав расшнуровывать кроссовки. Алиса опустилась на каменное, но почему-то тёплое сидение с другой стороны стола.

Я пододвинул

им чашки. Для Павлика налил немного, чтоб быстрее остывало. Чай был явно травяным, но кроме мяты и чёрной смородины я ничего опознать не смог. Племянник напиток тоже оценил, выпив всё, не отрываясь и не проронив ни капли, хотя раньше с чашками так ловко у него не получалось. В пот, как обещал Устюжанин, бросило сразу. Умели раньше заваривать, ничего не скажешь.

В отличие от стариков, наши шмотки в угол легли стопочками разной степени аккуратности: идеальная у Лины, такая же, но с антресолькой из вещей сына — Алисы, и моя, формой от перфекционизма значительно дальше. Пропустив девчат внутрь, я прикрыл за собой дверь, чтоб пар не выпускать.

— Там на топчанчике по правую руку — стопка простыней. Берите, и дуйте сюда, — раздалось из тумана. Мы шагнули на голоса. Там, за белой пеленой, обнаружились скамьи и столик, точная копия тех, из предбаннике, разве что чуть поменьше.

— Кому пожарче — за мной! — крикнул Сергий, и шагнул в облако направо.

— Кому щадящий режим для женщин и детей — прямо напротив, — махнул указующим перстом Степан, с собранными в комок волосами напоминавший какого-то индуса с берегов Ганга, и пропал следом за нашим Хранителем.

Энджи и Алиса с сыном, тихонько о чём-то переговариваясь, двинулись туда, куда показал Устюжанин. Две стройных белых фигуры, растворявшихся в волнах пара. Дольше всего было видно тёмные волосы, но пропали и они. Вздохнув, я шагнул следом за дедами.

— На верхний полок не лезь сразу. Я попробовал — чуть не сгорел. Стёпка там вовсе до адского жара наподдавал, — прогудел справа Сергий.

В парной стоял полумрак. Я уселся на нижнем ярусе, оглядываясь. Стены и сидения-лежаки были обшиты гладкой доской. Если глаза не врали мне — липовой, той самой, незаменимой для парилок, не дающей смолы и не обжигающей в самый сильный жар. А вот каменки в привычном понимании не было. Вместо неё посередине торчал кусок скалы, серо-белый, какого-то пыльного цвета, от которого и расходились ощутимые тепловые волны.

Пот высыпал сразу, будто я попал под ливень. Умостив локти на коленях, наблюдал отрешённо, как с носа одна за другой сползали остро-солёные капли. Рядом молча, глубоко дыша, сидели старики, так непохоже похожие друг на друга, которых связывало и разделяло неизмеримо, непредставимо многое. Хранители предвечных Древ, учителя и наставники Странников, о многих из которых теперь писали художественные и фантастические произведения или снимали мультики. По мотивам мифов, легенд и сказок. В моей голове не было, кажется, ни единой мысли. Внешняя тишина, царившая в парной, звучала в унисон с внутренней. Слышно было лишь, как падали на пол редкие капли пота с разгорячённых тел, да чуть пощелкивал каменный алтарь посередине.

Вывалившись из парной, пройдя сквозь чуть просветлевшую комнату-хаммам, мы так же молча налили по чашке чаю. Из и в самом деле разошедшегося немного тумана показались румяные девчата, что вели за обе руки Павлика. Хотя, судя по важному и гордому лицу, это он их вёл.

— А где вещи? — удивлённо спросила Лина. Проследив за её взглядом в угол, я убедился, что барахла и вправду там не было.

— Постирают и вернут, — не открывая глаз проговорил Степан.

— Кто? — подключилась Алиса.

— Пикси.** Чахкли.*** Ты определись, внучка: если в сказку попала — в чудеса верь давай. Если хочешь правды дознаться —

сказку долой, — один глаз для этой отповеди он всё же открыть соизволил. Сестра и Лина поспешно расселись, будто вспомнив, что мы решили делать всё по старине, а, значит — не лезть к хозяину с вопросами до срока.

Выпечка, изюм, курага, вяленые местные ягоды — всё было вкусно. Павлик особенно оценил странное блюдо, которое Степан назвал левашом: что-то вроде сушёного ягодного желе или пастилы, тонкие полоски которого племянник зажал в кулаках и отдавать матери отказался наотрез. Черничные понравились ему особенно, хоть и выглядел он, уделавшись ими, страшновато. Зато таким довольным его я не видел давно.

Когда вышли в очередной раз из горячей и щадящей парных, которые хозяин называл непонятными словами «кальдарий» и «тепидарий», ну или просто «мужская и женская парилки», с удивлением увидели на лавках аккуратные стопочки с одеждой, только что лентами не перевязанные. Каждая — рядом с местом, где сидел кто-то из нас, а возле Алисиного — двойная, с «надстройкой» из маленькой стопки с детскими вещами.

Хотя, характеристика «с удивлением» касалась больше девчат. Деды на барахло внимания не обратили, а я вообще заметил сильно позже. Потому что в последний заход Сергий отходил меня вениками так, как, пожалуй, и Алексеичу не снилось. И из парной я выбрался на мягких лапах, придерживаемый под локти стариками, беззлобно шутившими, что нынче-то народ вовсе париться не умеет, вон как сомлел Странник. Энджи с сестрёнкой принялись разбирать обновки, прикладывая к себе, охая и благодаря хозяина. Я тоже протянул было руку к одежде. Но по ней тут же хлопнул Хранитель:

— Ну куда? Кто ж до омовения рядится-то? Пойдём, сполоснёмся сперва.

Я удивлённо посмотрел на Лину, которая с некоторым недоверием изучала ткань чего-то длинного, платья или сарафана.

— А ты на них не гляди, у них там купель была, воды в достатке и прочего всякого, — ответил на немой вопрос Устюжанин, отставляя очередную допитую чашку.

Потянув носом, я убедился, что трое из разряда «женщины и дети» пахли чистотой и какими-то новыми ароматами. Вроде, различил шиповник, смолу и малину.

— Молодцом, вишь как после парилки башка-то прочистилась! Сперва в чае две травы из семи едва узнал, хотя все запахи знакомые. А тут — в яблочко сразу. И розу дикую, и живицу лиственя, и малинку. И вы, внучки, хорошо выбрали. Тебе — сила и свежесть для кожи, вон, аж светишься вся, — кивнул он засмущавшейся Алисе. — Павлушке живичное масло в самый раз — с вашими покатушками да суетой у него того и гляди золотуха началась бы. Ну а тебе, калинка-малинка, сам Бог велел так пахнуть, чтоб у вас со Странником твоим больше никаких дум в головах не держалось.

Лина, тоже чуть покраснев, снова повела было рукой, чтоб пощекотать нос кончиками локона, которого не было, но на полдороги поменяла направление движения и взяла с блюда маленький пирожок. Такой же румяный, как и её щёки. И, кажется, тоже с малиной.

После моечной, которая оказалась светлым залом с тремя небольшими бассейнами-купелями и странной системы душем, я натурально родился заново. Вода была трёх разных температур: горячая, еле выносимая, следом тёплая, как парное молоко, и прохладная, но не ледяная, до стука и звона зубов и прочего. Душем выступал торчащий под углом из стены обломок камня, по которому бежали струи странной тёплой воды, будто покалывавшие кожу иголочками, хотя текла она обычно, спокойно, а не под давлением, как в конструкции Шарко. Видимо, минеральная или газированная была. Или и то, и другое. По жёлобам вдоль стен и расходившимся от центра на полу мыльная пена убегала к дальнему от нас углу, пропадая под тёмным валуном. И пахло здесь очень приятно, без всегдашних оттенков сырости и затхлости, почти всегда неизбежных в больших банях.

Поделиться с друзьями: