Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг

Джемма внимательно изучает себя в зеркале, кончиком пальца убирает едва заметное пятнышко.

— Я ее не боюсь. Просто не хочу ее злить.

— Она очень разозлится, если узнает, что ты рассказала мне, как ее бросил Крис.

— Это да. Так что лучше бы ей не узнать. Естественно.

Джулия разворачивается к Джемме и спрашивает, глядя той прямо в глаза:

— Тогда зачем ты мне все это рассказала? Не похоже, чтобы ты переживала по поводу разбитого сердца Селены.

— В общем, нет.

— И?

— Потому что он мудак. Может, ты и права и Джоанна законченная стерва, но она моя подруга. И ты не видела, в каком она была состоянии. — Джемма захлопывает наконец зеркальце. — Мы уже начали распускать слухи, что она его бросила, потому что он хотел, чтобы она меняла ему подгузники…

— Фууу… — Джулия потрясена.

— Такое бывает, — дернула плечом Джемма. — Есть мужики, которым это нравится. Но не вышло, никто не поверил. Наверное, надо было сказать, что у него вообще не стоит, или что у него крошечный член, или что-то еще в таком роде.

— И теперь, — догадывается Джулия, — раз вы не смогли опустить его сами, вы хотите, чтобы это сделала я. Я заставляю Селену его бросить, а вы всем растреплете, что великолепного Криса бортанули, и опозорите его так же, как он опозорил Джоанну.

— Типа того, — невозмутимо соглашается Джемма. — Ага.

— О’кей. Годится. Я заставлю их разбежаться. Быстро. — Она сама не представляет, каким образом. — Но ты мне гарантируешь, что ни Джоанна, ни остальные ни словом не обмолвятся, что Крис встречался с Селеной. Если хотите его опозорить, можете рассказывать, что Джоанна его послала, да что угодно. Но Селену не впутывать. Никогда. Никаких идиотских историй про гонорею, ничего вообще. Идет?

Джемма думает.

— Или я намекну Джоанне, — напоминает Джулия, — что ты рассказала мне, как она уже собралась замуж за Криса и придумала имена их общим детишкам.

Джемма меняется в лице.

— О’кей. Договорились.

— Отлично, — кивает Джулия и размышляет, можно ли надеяться, что Джемма останется в автобусе до самой школы, пусть даже молча сидя рядом, несокрушимая, непоколебимая, благоухающая блеском для губ.

Автобус подруливает к остановке и вздрагивает под напором юных ног, врывающихся в салон. Высокие девчоночьи голоса, "ой, мамочки, но ты же так не сказала, ты не…"

— Увидимся. — Джемма встает, поднимает на плечо тяжелую сумку. Парни впереди замечают, что она встала, и оживляются. Кокетливо качнув бедром, Джемма направляется к ним, но напоследок успевает улыбнуться Джулии и даже чуть приподнимает руку, прощаясь.

23

В мастерской похолодало. Конвей придвинула стул поближе к моему. Злой Полицейский на месте.

Она не обернулась при нашем появлении. Как и Холли, которая продолжала выдавливать ногтями какой-то узор на пластилиновом шарике, размышляя о своем. Обе больше не прислушивались к молчанию друг друга, это время прошло; теперь они проверяли броню, перебирали амуницию, готовясь к нашему возвращению. Проволочная школа мерцала холодными искрами в вечернем свете. Луна, стоявшая высоко, глядела на нас в окно.

Мэкки опять обосновался на столе. Я дергался на каждое его движение и не мог думать ни о чем, кроме: чего он ждет? что намерен предпринять? Судя по его взгляду, холодному и насмешливому, Мэкки все прекрасно понимал.

Я уселся рядом с Конвей, она посмотрела мне в глаза. На старт. Внимание. Марш.

Она не стала возвращаться к тому, на чем мы остановились, — насколько сильно Холли ненавидела Криса. Нет смысла: Мэкки разрушил нужное состояние, ловко и безупречно. Вместо этого Конвей сказала:

— Ты права: мы сузили круг подозреваемых до вас восьмерых. Одна из оставшихся семи знает, кто убил Криса.

Холли перекатывала пластилиновый комок по столу из руки в руку.

— Ну да. Или, по крайней мере, говорит, что знает.

— И что ты чувствуешь по этому поводу?

Удивленный взгляд:

— Что я чувствую? Здесь что, психологическая консультация? Хотите, чтобы я нарисовала цветными карандашами картинку о своих чувствах?

— Ты встревожена?

— Если бы я была встревожена, я не принесла бы вам эту карточку. Господи.

Слишком развязно. Холли переигрывала.

Утром, с этой карточкой, она была взрослой серьезной девушкой. С тех пор что-то произошло.

— Это только доказывает, что утром ты не была встревожена. А сейчас? — спросил я.

— А что такого сейчас?

— Например, что одной из твоих подруг известно нечто, что может создать для нее угрозу, — объяснила Конвей. — Либо что кто-то обладает информацией, которую для тебя нежелательно сообщать полиции.

Холли подняла руки, протестуя:

— О господи, ну послушайте. Никто в школе не знает, что случилось с Крисом. Джоанна вывесила эту фигню, чтобы привлечь к себе внимание. О’кей?

— Тогда почему ты не сказала ничего подобного детективу Морану, когда принесла ему карточку? — удивилась Конвей. — "Так, мол, и так, вот карточка, и, кстати, это полная фигня, потому что ее прикрепила на доску Джоанна Хеффернан". Или с того момента произошло что-то, заставившее тебя вписать Джоанну в эту прекрасную историю?

— Джоанна вечно пытается втравить нас в какое-нибудь дерьмо, вот что произошло. Когда вы явились в школу, она перепугалась насмерть — не ожидала, наверное, настоящей полиции, она же полная идиотка. Весь день пыталась перевести стрелки на нас, чтобы вы не догадались, что она натворила, и чтобы не влипнуть в неприятности, потому что напрасно потревожила государственных служащих. С чего бы ей все это затевать, если не хотела что-то скрыть?

— Если она хотела заставить нас обратить внимание на вашу компанию, ей это прекрасно удалось, — заметила Конвей.

— Ну разумеется. Иначе я здесь не сидела бы. А вам не приходило в голову, что она просто может быть патологической лгуньей?

— Я бы сказала, что так и есть. Но мы же не верим ей на слово. К примеру, история про то, что Селена встречалась с Крисом, — когда нам сообщила о ней Джоанна, мы не особенно заинтересовались. Но потом она показала видео. Их двоих вместе.

Легкая тень скользнула по лицу. Не удивилась.

Именно благодаря этому видео Холли и узнала про Криса и Селену.